Чимин, спаси меня! (СИ)
— Покиньте операционную! — громко крикнул врач, толкая парня к выходу.
— Вы должны спасти его! — он судорожно цеплялся за его белый халат, что есть силы сдерживая слёзы. Но в ответ лишь хмурый взгляд, молчание и громко хлопнувшая дверь.
***
Дверь беззвучно открылась, пропуская в комнату глухой звук шагов. Юни резко соскочила с кровати, поворачиваясь к Тэхёну лицом. Тело била крупная дрожь, глазам сложно видеть, а горло першило от громких рыданий. Он прошёл дальше, закрывая дверь, на лице спокойствие и безразличие. Ким тихо хмыкнул, смотря на её опухшее лицо, он склонил голову набок и молчал. И девушку это убивало. Это молчание заставляло задыхаться, потому что то, что оно в себе таило сотрёт Юни окончательно. Она сорвалась к Тэхёну, останавливаясь в паре шагов. Сказать что-то безумно сложно, кажется, что истерика снова сейчас возьмёт верх. Но и молчать, как Ким, ещё хуже.
— Скажи…, — прошептала она почти что беззвучно, бегая по его лицу умолительным взглядом, даже не стараясь проглотить давящий ком в горле. — Скажи, что он жив.
Но Тэхён только улыбался уголками губ, не сводя глаз, и душил её этим ещё хуже, чем собственные мысли. Юни ударила его кулаками в грудь, что есть силы, только бы передать ему хоть часть той боли, которую она сейчас испытывала. Вопила громко, силясь перекричать те эмоции, что внутри. Её удары для Тэхёна ничто. Он совсем их не чувствовал и даже ни на шаг не сдвинулся. Улыбка на лице расцветала ещё больше, заставляя негромко засмеяться, пока резко не переросла в злость. Ким перехватил её запястья, дергая на себя, и смотрел с отвращением в заплаканные глаза. Юни тихо молила его убить и её, дать наконец такой нужный покой и обмякла в его грубой хватке, громко всхлипывая.
— Как же жалко выглядят ваши эмоции, — скалился он и оттолкнул её от себя. Ноги девушки больше не держат, и она упала перед ним на колени, только сейчас замечая кровь на его руках. И всё. Внутри больше ничего. Только пустота, что медленно расползалась, втягивая в себя с головой.
Дверь снова закрылась, а девушка тихо скулила, не в силах подняться на ноги. Скребла ногтями пол, словно ей от этого станет легче. Но кажется, что легче уже не станет, что рана уже никогда не затянется, и никто другой не сможет её излечить. Юни схватилась за живот и зарыдала уже в голос.
***
Чонгук за всю ночь так и не сомкнул глаз. Впервые он видел Чимина таким. Впервые он осознавал, что его друг не может всегда быть стойким. Он видел в нём сильного человека, которого даже пули не возьмут, а сейчас Чимин лежит под капельницей, с глубокой раной, несколькими шрамами на ней и со слезами, застывшими на ресницах. Он без сознания уже почти сутки, а Чонгук отказывался отходить от него, словно стоит только отвернуться, как его другу снова будет грозить опасность.
Чимин дышал глубоко и медленно, немного хмурясь от того, что сейчас творится у него в голове. И Чон мог только догадываться о том, что он видит. А видел он её. Видел, как она ему улыбалась искренне. И Пак улыбался ей в ответ, сгорая от своих же чувств. Он никогда такого ни с кем не ощущал. Чимин прижимал Юни к себе, зарываясь пальцами в волосы. Крепко закрывал глаза, впитывая её в себя полностью.
— Никогда не смогу кого-то любить, как тебя. Никогда не отпущу. Готов жизнь отдать за тебя, клянусь. Даже если ты захочешь уйти, отпущу. Потому что люблю. Буду оберегать тебя и на расстоянии, даже если ты не нуждаешься в этом. И если ты захочешь, чтобы я исчез, я сделаю это непременно. Потому что ты важнее для меня, чем я сам.
Но Юни не отвечала. Молча отстранялась от парня, ловко выскальзывая из его объятий. Прожигала его взглядом, смотря снизу вверх, а в глазах разочарование. Яркое солнце, что словно светило для них двоих, резко сменилось тёмными тучами. Холодный ветер сорвался, трепля рыжие волосы Чимина, а её словно не касался. Он поднял голову к небу, в котором начинают бить молнии, и нахмурил брови, медленно возвращая взгляд на девушку. Всё живое словно исчезло, погружаясь во мрак. Он тянулся к ней, но, кажется, что она так далеко, что её не коснуться. Дышать становилось трудно, будто кислород специально ускользал.
— Ты не спас меня! Я до сих пор в его власти! Ты виновен! Ненавижу!
Больно. От этого слишком больно и ранило не хуже острого лезвия. Чимин упал перед ней на колени, моля о прощении, а она лишь кричала истошно. Пак резко проваливается в тёмную бездонную пропасть, полностью теряя над собой контроль.
Пульс внезапно скакнул с метки 60 на 85, разнося по палате резкий писк аппарата, подключенного к сердцу. Чонгук машинально поднял взгляд на бегущую строчку, наблюдая, как она медленно возвращается в предыдущий ритм, затем переводя взгляд на Пака, лицо которого постепенно расслаблялось. Чон вздохнул, опуская голову и закрыв глаза. Чонгук прикрыл рукой глаза, сидел так несколько минут, понимая, что не отказался бы сейчас от стакана виски, а лучше бутылки. Он старался выстроить хоть какой-то план дальнейших действий, но не выходит ничего. Слишком сложно сейчас думать, почти невозможно. Он медленно открыл глаза, сразу же натыкаясь на красный цвет. Вся его футболка в крови Чимина, руки, которыми он зажимал рану по пути в больницу, кажется, никогда не отмыть. Он медленно сжимал и разжимал все ещё дрожащие пальцы, желая вылить на кого-то сейчас свои эмоции, но знает, что от этого станет легче лишь на время. Чон откинулся на спинку кресла, закрывая лицо руками и шумно выдыхая.
— Гук, — раздался тихий голос за спиной, выводя из раздумий, а на плечо легла тяжёлая рука. Он немного вздрогнул от неожиданности, сразу обернувшись на вошедшего. Юнги смотрел на него из-под отросшей челки обеспокоенным взглядом. — Тебе стоит отдохнуть. Тебе нужно поспать хотя бы несколько часов, я побуду с ним.
— Ты прав, — кивнул Чон, отворачиваясь обратно к другу и снова наблюдая за скачущей строчкой. Он поднялся на ноги и, бросив ещё один короткий взгляд на друга, вышел из палаты.
Спустя десять минут пульс снова немного скакнул вверх, а ресницы Чимина еле заметно подрагивали, сопровождаясь рваным вздохом и тихим мычанием. Юнги, стоящий на тот момент у окна, обернулся на парня, затем посмотрел на аппарат, который издавал противный звук. Чимин резко замер, Мин увидел, что полоска идёт прямой линией, знал, что это плохо, поэтому рванул к двери.
— Врача! Срочно! — вопил парень на весь коридор. Буквально через пол минуты прибежали медики, начиная работать и заводить сердце рыжеволосого дефибриллятором.
— Разряд! — приказывал один из врачей, пока другой ставил укол с адреналином. Юнги прижался к стене в углу и не отрываясь наблюдал за этой ужасающей картиной, которую он запомнит надолго. Он схватился руками за волосы, сам не верил в происходищее. — Ещё разряд! — мужчина обернулся на остолбенелого Мина с бледным лицом, — выйдите из палаты!
Юнги выбежал из помещения и, достав из кармана телефон, набрал номер дрожащими руками.
— Гук, срочно возвращайся. Кажется, дела плохи…
Минут пятнадцать люди в белых халатах пытались вытащить Чимина с того света, но всё безуспешно, парень не поддавался, словно не хотел возвращаться в этот мир. Это конец.
— Время смерти: пятнадцать часов двадцать три минуты, — врач посмотрел на часы и сделал пометку в журнале, лежащем на тумбочке.
***
Прошло три дня. Родители Чимина и его друзья приготовили роскошные похороны для парня. Был кортеж из десятка машин из разных кланов во главе бордовой Мазды, которая везла гроб на кладбище. Люди отца Чимина несли гроб к месту, где он будет захоронен, сразу за ним шли родители рыжеволосого и его друзья, следом люди, которые пришли попрощаться с парнем, их было не мало и у каждого в руках были цветы. Все провожающие встали с одной стороны от гроба, чтобы с другой каждый мог подойти и попрощаться. Кто-то пытался успокоить рыдающую мать Чимина, кто-то говорил слова поддержки и выражал свои соболезнования родителям и друзьям, кто-то шептался, что гроб был закрыт. Многие говорили речь, пытаясь донести до остальных свои мысли и эмоции.