МИ 2 (СИ)
— Будет видно, — сказал я. — Не загадываем. Идём уже за тортом.
Келвин слукавил, когда сказал, что этот торт большой. Явно на двух-трёх человек, а не на всю нашу ораву.
Нам разрешили собраться в столовой после отбоя, директор Кобаяши позволил лично. Кроме нас, никого внутри больше не было.
— И это называется большой торт? — спросила Катерина, возмущаясь этому не меньше меня. — Вот и верь после этого людям.
— Зато есть вот это, — Мария тайком показала на маленькую корзинку, стоящую под столом.
— Там вино? — Валентин полез под стол.
— Валь, тебе нельзя много, — Ян, у которого на скуле появился синяк, погрозил ему пальцем. — Вино для нас, а ты сегодня плохо бегал.
Мы расселились за столом, а Мария тайком разлила вино по чайным кружкам. Красное, сладкое, но крепкое, лучше много не пить. Когда я же пил вино в последний раз? Даже не вспомню.
Выпил и огляделся. Не нравится мне то окно, у которого открыта штора. Пока все пробовали торт, я пошёл туда, вгляделся в темноту и прикрыл окно занавеской. На всякий случай, мало ли. Заговорщики наглеют всё сильнее.
— А вы слышали? — спросил Ян, оглядев всех. — Троеборье перенесли на неделю раньше.
— С чего это вдруг? — я подвинул к себе блюдце с тортом и попробовал.
Много орехов, тому парню, про которого говорил Келвин, такое точно есть нельзя. Сладкий, но не приторный.
— Говорят, что скоро пойдёт снег, помешает соревнованиям. Наверное, тактическое маневрирование тоже будет раньше. На финал обещал прибыть император. Спасибо, — Ян отодвинул блюдце, так и не попробовал торт. — Что-то не хочется. Анита, будешь?
— Только ещё кусочек, — едва слышно пролепетала она и приняла от Яна торт.
— А я всё хотела спросить, Рома, — Мария посмотрела на меня. — Вот ты жил за морем, в Дискреме все эти годы. Там, говорят, всё иначе. Как вообще там жилось?
— Все эти годы…
Я задумался, ведь всё это время прожил кучу лет в тюрьме. Но память об этом будто стиралась, с каждым днём всё сильнее и сильнее. Будто был суд, потом тюрьма и почти сразу побег.
Может быть, так и лучше, ведь эти все эти годы в запертой клетке не дали мне ничего. Вот и перестаю их помнить. Или это издержки такой неестественно долгой жизни, не знаю.
—…было так себе, — продолжил я. — Холодно, еда плохая, сыро, — усмехнулся и посмотрел на Катерину. — Вот она всё хотела рассказать, да никто не спрашивал. Как ты там жила?
— Ну я-то родилась здесь, — сказала она, недовольно сверкнув глазами. — Но меня увёз отец, когда поссорился с моим дедушкой. За это дедушка его… он очень сильно обиделся, если так правильнее сказать. Мне, кстати, там нравилось.
— А что там было? — Мария дала бутылку Валентину, чтобы он разлил вино.
— Небольшой домик в одной деревне, очень красивый, — Катерина подпёрла голову руками и посмотрела в потолок. — Палисадник, ставни резные, зимой тепло. Они не знали, кто я, но я им нравилась, а они мне. Там ещё сад рос с яблонями, и каждое лето… в общем, яблоки я обожаю. Столько всего могу рассказать, и не знаю, с чего начать.
— А в Огрании холодно, — сказала Мария. — Яблоки не растут, да и вообще ничего не растёт. А сейчас там уже Ночь, представляешь? Полгода будет темно. Даже непривычно, я-то отвыкла, пока здесь живу.
Выпили ещё. Валентин начал рассказывать что-то о брате, иногда громко смеясь, Мария его осаживала, Катерина иногда вставляла едкие замечания. Ян зашептался с Анитой, и они иногда тихо посмеивались. Мы с Марком остались вдвоём.
— Ты помнишь правило, что в соревнованиях на риггах один человек не может занимать одно и то же место две игры подряд? — спросил Марк и выпил вино из кружки чуть ли не залпом.
— Поменяемся с тобой. Ты канониром, я первым пилотом. На финале я буду канониром, Ян вторым пилотом, ты первым.
— Идёт, — Марк налил себе ещё. — Тогда придётся на ближайшее ставить вторым Валентина. Но должен справиться.
Он выпил кружку несколькими глотками, будто пил пиво. Манеры ему надо будет подучить потом, как разберёмся с Большой Проблемой.
— Ты не злоупотребляй.
— Да, верно, — он отставил кружку подальше. — Просто… знаешь, мне немного непривычно. Сирота из приюта, сижу со знатью, причём один брат правителя Огрании, а другой — правнук того самого генерала Загорского.
И ещё будущая императрица, о чём все узнают совсем скоро.
— Много думаешь, — сказал я. — Лучше думай о завтрашней победе.
— Стараюсь. Сегодня ночью снился Марк Зимин, — прошептал он. — Который, ну ты помнишь… — он откашлялся. — Который погиб тогда, в порту…
Помню. Парень в клетчатом пальто, который зачем-то покинул укрытие. От него мало что осталось, узнали по остаткам одежды и амулету, который он держал в руке.
— Говорил, что я украл его жизнь, — продолжал Марк. — Я не верю в загробную жизнь, да и в духи предков уже не попасть. Но всё равно неприятно. И вот, я думаю…
— Знаешь, — к нам вдруг повернулась Катерина и яростно зашептала. — Если вы с ним и правда друзья, он бы за тебя порадовался. Что так смотришь? Думаешь, я такая дурочка, что так ничего и не поняла насчёт вашей внезапной подмены? Просто мне хватает ума об этом помалкивать.
Её амулет со свечой сегодня мерцал особенно ярко. Катерина посмотрела на него и прикрыла ладонью. Потом отвернулась и продолжила шептаться с Марией.
— Понимаю, — Марк нахмурился. — Просто всё равно это неприятное ощущение.
— А я с ней согласен, — добавил я. — Да и ты же говорил, что он тебе был неплохо должен. Вот и вернул долг с лихвой. Ты будущий Наблюдатель Малого Дома, и у тебя будет собственная ригга. А ещё поместье. Неплохо для сироты.
Другие наш разговор не слушали. Вот только как его услышала Громова — мне очень интересно, она сидит далеко. Но вроде больше никто не слышал, особенно из-за громкого смеха Валентина.
— Забавно, — Марк улыбнулся. — Та ригга, на которой я служил, Матильда, она принадлежала капитану Анри, моему командиру, но после его смерти Дом Лихтари забрал её себе. Но служил на ней я сам. Старушка, построили её где-то здесь. Так и осталась в их армии.
Катерина тем временем повернулась к Аните, и они начали обсуждать что-то другое. А раскрасневшийся Ян спорил с Валем насчёт сегодняшних игр.
— Тогда всё было иначе, — сказал Марк и постучал пальцем по кружке. — Но одно неизменно. Там был экипаж, а здесь другие люди, но они тоже экипаж. А меня учили, что все, кто служат в одном шагоходе — они как семья.
— Здесь так же.
— Только я вас никого не знаю, — он улыбнулся и отпил вина. — Даже тебя. И последний экипаж плохо знал. А вот первый… может быть, узнаю новых так же хорошо. В любом случае, я за своих готов на всё.
— Ты как, кстати, умудрился стать первым пилотом? — спросил я. — Здесь раньше тридцати даже нечего на это рассчитывать.
— И это ты меня спрашиваешь? — Марк засмеялся. — Это мне надо тебя спрашивать, откуда ты всё это умеешь. Такое в книжках не прочитаешь. Ну ладно, раз ты первый спросил. Сначала я попал в пехоту.
Он посмотрел в кружку, но доливать ещё вина не стал.
— В первом же бою отправили нас в атаку на Рейтара, — он поставил кружку и постучал по ней. — Двести человек в лоб на боевую риггу. Короче, выжил я один, и то, потому что споткнулся в начале боя, и меня завалило телами.
— Ещё повезло, что уцелел. Атаковать шагоход пехотой с дистанции? Ваш командир не самый умный.
— Точно! — Марк кивнул. — Но Рейтара подбил Катафракт капитана Анри, а сам он вылез посмотреть, есть ли выжившие. Что-то я ему приглянулся, он меня взял на воспитание, учил манерам и как управлять риггой. Почти всё знаю от него.
— Неплохо он тебя научил.
— Да иди ты! — тем временем воскликнул Ян и ткнул усмехающегося Валентина в плечо.
— Ай! — Валь потёр отбитое место. — Я же шучу, чего сразу бить-то?
— Да я тебя просто пальцем ткнул! Неженка.
— Ну и я стал у них вторым пилотом, — Марк улыбнулся, но улыбка быстро ушла. — Потом случился один бой. В нас попали из Копья. Капитана ранило, смертельно. Тогда он назначил меня первым пилотом и взял с меня слово, что я вытащу весь экипаж живым из того дерьма.