Эдем 4 (СИ)

За разные аспекты жизни смертных отвечали разные боги. Иногда один бог одновременно являлся и покровителем земледелия в мирное время, и защитников крепостных стен в военное. Это понятно.
Только вот порой на один и тот же аспект находился ряд таких похожих и не очень высших. Например, большинство культур смертных не обходится без бога войны. Про Полемоса знают почти все, ведь он глава пантеона. Только и уделить каждому внимания он очевидно не может, поэтому в некоторых местах начинают доминировать иные божества, более мелкие и слабые, но зато активно помогающие.
И здесь, в храме правосудия, также находились многие статуи и роскошные гобелены с представителями разных рас, порой даже древних драконов и элементалей. Все они действительно отличались, но в то же время имели в руках вполне узнаваемые и схожие атрибуты. Одни держали в руках меч, другие — весы, типичные символы суда, встречающиеся в разных никаких невзаимосвязанных между собой культурах. Чаще всего встречалась повязка на глазах, означающая почему-то такое недостижимое для простых смертных беспристрастие.
Поднявшись по главной лестнице, Ланс наконец-то добрался до центрального кабинета, где и решались все вопросы между законопослушными и не очень гражданами. Вход никто не сторожил, а сам аристократ не посчитал нужным стучаться и вошёл как к себе домой. Лицемерить лишний раз не хотелось.
Кабинет оказался довольно роскошным, хотя вернее будет сказать величественным. Как таковых глупых предметов роскоши здесь не наблюдалось, да и вообще всё до последней вазы принадлежит именно Орта Миос и никому более. Но всё же статуи божеств и пол из белого камня стоили явно прилично, как и прочие декорации вроде окаймленной золотом мебели из эльфийской древесины и привезённых из морских глубин светильников.
За столом в центре помещения сидел судья, начальник стражи, хранитель казематов, интендант и даже палач в одном лице. Что самое примечательное, смертный являлся представителем глубинных видов и не имел глаз в принципе.
Он прекрасно слышал, как вошёл гость и прекрасно знал кто это, но продолжал молча сидеть в окружении величия, увидеть которого просто не мог. Напротив него лежали огромные стопки бумаг. На одних сразу можно заметить межвидовой язык, там всё написано обычными чернилами, за исключением кровавых подписей. Другие же представляют из себя более плотный пергамент, где находится набор точек и чёрточек, вдавленных в поверхность.
Ланс подошёл чуть ближе, после чего обнаружил то, информацию о чём уже давно получил. Самая большая стопка с прошениями об добровольном увольнении, последняя бумажка наверху принадлежала переводчику и адъютанту. Самая маленькая стопка принадлежала тем, кого можно было наблюдать по дороге к кабинету. Пара пергаментов на языке глубинных народов также содержат какую-то информацию и лежат в центре. Сведения написанные последними имеют ценность в контексте одного лица, но не организации в целом.
— Значит последнее препятствие уже удалено? — на межвидовом языке проклёкотал командир стражи, находящийся на своей должности не из-за желания, но из-за безысходности: вторжение бездны убило многих, слишком многих. — Гильдия дала добро.
— Верно, — скупо произнёс Ланс, переключившийся на изучение статуи справа от главного стола.
Высокая и статная богиня светлого пантеона Ароса. Хотя сама она себя богиней не считает, предпочитая титул служительницы Аенора. На пьедестале можно было прочитать и продублированное на двух языках имя. Радиель. В прошлой жизни она являлась человеком, но заслужила внимание Владыки Света, после чего была вознесена. Даже получила крылья, пусть и не настоящие, а в виде сияющего за спиной света. Однако она так и осталась простой смертной, с простыми целями и принципами, заключающимся в слепом служении. Она также стала и символом правосудия в пантеоне Ароса. И в своём праведном рвении Радиель демонстрировала все причины, по которым часть Совета всячески старается уменьшить количество вознесённых.
Ланс не знал имён всех богов, этого не знал никто. Ведь они приходят и умирают, о них вспоминают и придают анафеме. Но после тысяч часов в библиотеках удалось ознакомиться со многими историями. Действительно великие смертные, они добились невиданных успехов в достижении своих целей. Эти пути необязательно были кровавыми, ведь не все вопросы пока что решаются мечом.
 
Но непорочных среди них точно не было, даже на самых чистых и лучших можно найти крайне неприятное пятно. И если даже такие высшие и совершенные существа в результате падают вниз, то что остаётся делать простым смертным, у которых нет ни силы, ни покровителей, ни надежды? И всё же именно последних нещадно осуждают, а всех этих святых с пониманием прощают. Интересно, забери у этих «высших» силу и закинь их в трущобы на границе мира, сохранят ли они свой чистый лик? Окажутся ли они такими же, какими их запечатлели их пророки?
— Значит ещё несколько ярусов перейдут под контроль рода Нар’Авидов, — спустя паузу произнёс командир стражи, и снова он не спрашивал, а скорее утверждал.
— Не совсем.
— Не совсем? Наша разведка неидеальная, но кажется вы верный пёс гвардейцев Киране.
— Ваша разведка ошиблась. Род Нар’Авидов лишь мой деловой партнёр.
— Деловой партнёр? Где вы, а где госпожа Киране…
— Да, статус у неё повыше. Но вам ли не знать, как в один миг старое умирает и даёт место новому.
— Резонно, — согласился командир стражи, сидящий за столом всё также спокойно, даже почти не двигаясь. — И кому отойдёт эта зона влияния?
— Арн’Адридам.
— И снова тёмные эльфы, но из другого рода. Вечно этот исток Дкал’Алинтар пытается установить полный контроль над верхними территориями, — без особых эмоций произнёс слепой смертный: холодный и нейтральный тон на самом деле являлся нормой для его вида. — Но кажется Нар’Авиды и Арн’Адриды союзники, разве они хотят конфликтовать?
— Не хотят, конфликта также не будет. На это я и делал расчёт. Однополярная власть мне невыгодна.
— Мыслите на перспективу, будто собираетесь в будущем стать главным в Орта Миос и сместить Киране.
— Время покажет, но поглотить себя я точно не дам.
— И как всё так получилось…
Почти бесшумно представитель глубинных видов вскочил и обнажил оружие, делая ставку на один рывок. Он действительно встал на столь высокий пост волей случая, но слабаком не являлся. В честном поединке на арене этот смертный смог бы одолеть Аду. И против Офлеи у него имелись более чем серьёзный шансы, но только в бою в кромешной тьме пещер.
Против Ланса же шансы даже не стремились к нулю, а фактически именно нулём и являлись. Командир стражи умер, как только встал. За время беседы аристократ уже успел наложить ментальный узор вокруг своей цели, как только мышцы напряглись выше дозволенного, разряд молний просто парализовал все мышцы, остановил сердце и убил мозг.
Командир стражи не справлялся с обязанностями, но и отдавать власть в руки лариосов не хотел. Сейчас Орта Миос управлялось тем самым правительством, в котором не было согласия, лишь десяток представителей интересов различных групп, которые и боролись между собой. И высшее дворянство сейчас явно побеждало, а среди этого дворянства выделялись рода истока Дкал’Алинтар, в частности Нар’Авиды, оттяпавшие себе относительно здоровый кусок. И непросто ведь оттяпали, но ещё и переварили, теперь и вовсе просили добавки.
И случившееся сегодня все предсказывали ещё в прошлом. Всё к этому шло, ожидали лишь отмашки от Гильдии, которая выразила своё безразличие. Поэтому здесь на столе и лежала такая большая стопка. Все, кто пожелал уйти — ушли. Они мешать не будут, по крайне менее подавляющая их часть. А тех, кого сковывают кандалы принципов данных не дворянству, а гражданам Орта Миос клятв… Их путь закончился здесь. Порой действительно легче умереть, чем отвернуться от смысла всей своей жизни. В это трудно поверить, но это так.
Закончив изучать статую Лансемалион Бальмуар покинул кабинет и отправился наружу. Все остатки служителей порядка умерли ещё раньше своего командира. Ровно также их сердца просто остановились в один миг, после чего окоченевшие тела пали на пол. Единственная причина, по которой решено было посетить главный кабинет — непосредственно сам командир стражи. Хотелось посмотреть на смертного, который до последнего остался верен своим таким наивным идеалам. Жаль ничего нового или выдающегося увидеть не удалось.