Неожиданный шанс

Фомичев поднялся и начал разоблачаться. В силе, как он надеялся, он не уступал кузнецу, но в его активе был еще и опыт занятий самбо. Давно это было! И давно Фомичев выходил на ковер, но сейчас, когда вернулись сила и ловкость двадцатипятилетнего тела, у него периодически возникало ощущение, что он способен свернуть горы. И вернулась жажда и азарт схваток в доказательство своих сил.
Когда он вышел в круг, толпа взревела в приветствии. Не каждый день на круг выходит князь. Кузнец поприветствовал его поднятием рук. Фомичев ответил легким поклоном, и они двинулись навстречу друг другу. Он уже спланировал бой. И если все пойдет по плану, тот закончится очень быстро. Сблизившись, кузнец выбросил правую руку, стремясь захватить предплечье Фомичева. А тот, захватив сначала левой рукой, а потом и правой, кисть вытянутой к нему руки и развернув ее ладонью к кузнецу, потянул ее на себя. Кузнец рванул руку к себе, пытаясь освободиться от захвата. Фомичев не стал противиться этому и с подшагом сблизился с кузнецом, толкнул его в грудь, не выпуская кисти. Кузнец отшатнулся и надавил на Фомичева блокированной рукой. В этот момент князь сделал шаг назад, выворачивая кисть соперника наружу и вытягивая его же руку на себя. А далее все пошло, как и должно было пойти. Стремясь уменьшить боль в локте, тело кузнеца само прыгнуло вперед, в это же движение добавился рывок Фомичева с разворотом корпусом. И в ту же секунду, мелькнув ногами вверху, кузнец всей массой рухнул в утоптанный снег. Он еще не понял, что случилось, как князь довел прием до конца, выполнив болевой на локоть и кисть вытянутой и зафиксированной руки. В принципе, по условиям схваток, достаточно было уронить соперника на снег, поэтому князь просто обозначил сопернику легким болевым ощущением, факт того, что в реальности одним падением дело бы не ограничилось. Взглянув в изумленные глаза кузнеца, Фомичев рассмеялся и, перехватив руку, помог тому встать.
Дружина взревела. А род Бобра молчал. Никогда еще им не приходилось видеть, чтобы так быстро могли одолеть самого сильного человека их рода. И только две вдовы, стоявшие в первом ряду зрителей, влюбленно и восторженно смотрели на князя. В круг вошел вождь, приветствуя победителя, и только тогда к реву дружины присоединились голоса родовичей. Гинтовт обнял князя, а кузнец поклонился в знак уважения и признания. И все двинулись к столу.
Завершилось все тем, что пара бойцов князя принесли две гитары и дружина запела. На взгляд Фомичева, не всегда удачно, но родовичам очень понравилось. А последняя песня «Черный ворон», которую дружина спела достаточно хорошо, едва не выжала скупую слезу из глаз Чтибора. Он ведь, в отличие от голядей, современный пришельцам язык понимал уже достаточно сносно.
Когда стемнело и народ разошелся, за столом остались Фомичев, Никодимов, Федор, Чтибор с одной стороны, и Гинтовт, Едивид, кузнец и лучший боец рода Бобра – с другой. Говоря современным языком, им предстояло определить параметры союзнических отношений.
Когда Фомичев вернулся в палатку, его уже ждали. Приятно зимой забраться в согретую постель! Эту ночь они спали. Почти целомудренно. Но ни одна из двух вдовушек не осталась обделенной вниманием.
Еще в предрассветных сумерках открылись ворота городища, и из них в сторону реки потянулся обоз. Дружина князя уходила не одна. По договоренности с главой рода Бобра, на обучение воинскому искусству с князем уходили десять подростков-охотников. И кузнец, который все же решился научиться ковать так, как это умел его коллега в Вязьме. Родовичи прощались с близкими, что было естественно. Однако и почти каждого дружинника провожали девушки и женщины. А Никодимов просто ехал на коне рядом с санями, в которых, укрывшись от мороза шубой, сидела девица. Даже не девица, а уже названая жена. Утром прибегал к Фомичеву и попросил у того золотой червонец – иначе отец девушки не соглашался на такого бедного зятя.
Расе и Линас Фомичев провожать запретил. Он наконец-то разобрался с их именами. Не любил он проводы, поэтому с ними простился в палатке.
   
Глава 13
 
По возвращении домой… домой! Только в этот день он осознал, что это его новый дом, а не просто веселое приключение. И это надолго! Так вот, по возвращении домой после обязательного ритуала посещения бани, без которой здесь просто немыслимо было существовать, ужина в расширенном составе совета княжества, он наконец-то добрался до своего модуля, который и был олицетворением его дома на данный момент, где его ждала Лиза. Она, конечно, примчалась его встретить, как только информация о прибытии каравана молниеносно облетела невеликую столицу княжества. Поцеловав и прошептав, что вечером им нужно серьезно поговорить и она его будет ждать, Лиза благоразумно отдала Сергея на растерзание жаждущим подробностей членам совета. Все они были в курсе основных моментов путешествия, но по рации всего не расскажешь. Да и Фомичева, в свою очередь, интересовали подробности событий, произошедших за время его отсутствия. Их было не много, но они были. Он из радиосообщений знал, что Ждан добрался до Смоленска и начал там готовить базу. Он же смог нанять и прислать в княжество две артели корабельщиков и две плотников. И это была удача! Никто в окрестностях еще не знал о возникновении нового княжества и строительстве его столицы. Со смоленскими артелями произошло то же самое, что и с дорогобужскими – прибыв в район промбазы и рассмотрев корпуса уже работающих и строящихся заводов, гигантские топливные резервуары, дымы из высоких труб, рычащие самодвижущиеся повозки, аборигены струхнули и наверняка повернули бы вспять, даже вернув деньги и разорвав договор. Однако этого им сделать не дали конные вои, встретившие их на льду Вязьмы и проводившие до места. А далее их ждали баня, сытный обед из незнакомых блюд, «изба» – помещение, составленное из четырех модулей, где им предстояло жить, беседа с представителем работодателя и экскурсия сначала по территории базы, а потом знакомство с новым для них рабочим местом. Там же им уже подробно объяснено, чем именно предстоит заниматься. Именно на своем будущем рабочем месте мысль сбежать покинула обе артели. Инструмент, которым им предстояло работать, ввел работников в состояние шока. Добило же их сообщение, что при условии отработки ими пяти лет каждому из них будет подарен набор плотницкого инструмента, подобного тому, которым они будут работать. Кроме, разумеется, электрического. Стоимость этого инструмента в глазах аборигенов была просто баснословной. И всех переодели в яркую спецодежду, которая сама по себе была уже богатством. Строить им предстояло, правда, не лодьи, а суда, гораздо большие по размерам и неизвестной конструкции, но за возможность обладать этим поистине чудодейственным инструментом они готовы были на что угодно. Плотники, ввиду отсутствия фронта работ, до весны переквалифицировались в столяров. Из заготовленного материала делали про запас столы, стулья, табуреты, лавки, ложки и так далее. Все необходимое для обустройства переселенцев на новом месте. Планируемых переселенцев.
Так что на момент возвращения Фомичева работа по строительству барж была уже в полном разгаре. Наличие электрического освещения позволило артелям работать круглосуточно, разбив их на четыре смены.
Примерно то же самое произошло и с союзниками из рода Бобра. Особенно потешно выглядело лицо здоровяка кузнеца, когда он смотрел на работу мастера в кузне промбазы. Он готов был и ночевать там, забыв обо всем на свете.
Так вот, добравшись до дома, уже в постели после бурной эротической сцены, Лиза, лежа у него на груди и водя по ней своими острыми коготками, сообщила ему, что летом он станет отцом. Фомичев не удивился. В прошлой своей жизни он этими проблемами не заморачивался, оставляя вопросы предохранения на усмотрение жены и любовниц. Правда, его характер им был известен и попыток «доить» не случалось. Не стал он себе изменять и здесь. Поэтому замешкался, обдумывая в силу своего реального возраста, что ответить Лизе. Та, ожидая от него бурной радости и восприняв его молчание как несогласие с ее решением, вскочила и вышла на кухню. Погремев там кружками и попив водички, снова вошла в комнату и, прислонившись к дверному косяку и сложив руки на груди, твердо и безапелляционно заявила, что все равно родит и вырастит. Сама! Пришлось вставать, брать на руки, нести снова в постель и доказывать, что она просто неправильно поняла его молчание. Он действительно был рад. Просто ему трудно осознать, что скоро снова станет отцом.