Сердце пустыни (СИ)

— Пытаюсь адаптироваться, — на автомате отшутился Генри. — И ты тут жила что ли? Что за?..
— Я позже объясню всё. Обещаю. И нет, тут я не жила.
Мари огляделась вокруг, пытаясь взглянуть на всё это со стороны Генри.
В темноте сновали люди. Обмотавшись плотно в легкую ткань, каждый занимался своим делом. Мари знала, что ткань защищала их от солнца — если кому-то приходилось выйти в день на улицу, и от песка — когда поднималась ветреная буря. Дома без острых углов, вылепленные из глины, каждый своей формы. И песок повсюду, боги знали, как Мари ненавидела песчинки, которые забились уже и ботинки, и в глаза, и в уши, и под одежду.
Размышления прервало появление Аббаса, ведомого дочкой. Аббас стал самым уважаемым жителем этого поселения. Мари застала те времена, когда он крайне быстро завоевал себе авторитет и уважение. Мужчина средних лет, выделялся он и сейчас среди остальных одеждой из более дорогой ткани, аккуратно уложенной бородкой и бросающейся в глаза, непривычной для андагарца высотой.
— Мари, — кивнул он, приблизившись и опершись на свою трость. — Твой спутник?
— Я рада тебя видеть, Аббас, — отозвалась она. — Это Генри, мой напарник. Мы выполняли заказ, когда нас выкинуло телепортацией в пустыне вместо столицы.
Аббас с внимательным видом выслушал, пожал руку сначала Генри. Потом уже обратился к Мари:
— Этого можно было ожидать. — Он потер бороду. — Конечно, мы рады тебя видеть, но я тебе честно скажу — никто не ожидал, что ты вернешься.
— Я сама не ожидала.
— Помоги на кухне, — распорядился Аббас, не тратя больше времени. — Я пока поговорю с Генри, познакомлю его с нашей культурой, так сказать.
Мари развернулась, сжав зубы, чтобы не ляпнуть ничего личного. «Ты гость, будь хорошим гостем, ты гость, будь…» повторяла она как молитву сама себе. Но больше всего на свете ей хотелось унести ноги как можно дальше от Андагары — хоть на Север, где снег никогда не сходил. И выпить. Много, чего-то крепкого. Можно залпом.
Побоявшись, что ее зубы раскрошатся (и что ее гримасы испугаются окружающие), Мари выдохнула. Только зайдя на кухню, она уже начала ловить на себе заинтересованные взгляды. Оно и неудивительно, что спустя годы ее никто не узнал. Когда Мари нашла в этом месте себе временное убежище, она была не в том состоянии, чтобы с людьми знакомиться.
Да и собрав себя по кусочкам, она порядком заматерела. Иногда Мари сама себя не узнавала.
Мари замешивала лепешки по инерции, уткнувшись взглядом в пустоту и унесшись мыслями в непрошенные воспоминания. Женщины рядом переглядывались, наверняка ожидая, что Мари попросит помощи — и не дождались. Ужин, который в пустыне припадал на предрассветное время, прошел так же плохо. Мари не замечала ничего вокруг. Генри же Аббас усадил рядом с собой.
К моменту, когда Аббас лично провожал напарников в комнату, что для них освободили, Мари радовалась только тому, что его дочь — София, девочка, что их первой встретила, — отвлеклась на свои дела. К разговору с ней Мари была далеко не готова.
Солнце уже поднялось над горизонтом. Оно неприятно припекало кожу, но еще не вошло в полную силу. Тень комнаты казалась невероятно соблазнительной. Но Аббас, так и остановившись на пороге, продолжал говорить.
— Вы уж извините, — сказал он, второй раз за вечер посмотрев в глаза Мари, — но место вам придется делить одно. Там два лежака, — попытался оправдаться он перед тем, как скрыться в глубине поселка.
Аббас воспринимал Мари как андагарскую женщину. И они оба прекрасно знали, что для репутации оной такая ночевка стала бы большим ударом. Мари могла только порадоваться, что к этому моменту ее волновало только то, что о ней говорят как о профессионале.
Лежаками местные называли свои кровати. Листья пальм, выложенные слоями на полу, набивались в ткань. Для пальм воды от оазиса давно перестало хватать, а листья стали на вес золота. Жить в этом месте становилось тяжелее с каждым годом, но и местные воевали с пустыней не первый десяток лет.
— Ты в порядке? — спросил Генри.
 
Мари встрепенулась. Генри что-то говорил до этого, но все слова пронеслись мимо ее ушей.
— Что-то случилось? — спросила она.
— Ты как будто не здесь. У меня такое ощущение, что ты вот-вот отключишься. Может, принести тебе воды?
— Ты все равно ее не найдешь, — отмахнулась Мари. Мысленно она оценила заботу. — Нам осталось переждать ночь — то есть, день, — завтрак, и можно уходить. Все будет нормально.
Эта ночь для напарников прошла плохо. Местные привыкли спать в такое время. Мари и Генри же не выдерживали жары — даже несмотря на закрытые двери, завешанные окна и специальные сооружения с андагарской магией, тепло проникало внутрь.
Мари не могла выкинуть из головы мысли о скором визите в столицу. Она помнила липкий, отвратительный страх, что мог нахлынуть в безысходные моменты — и она помнила звонкое, слишком живое веселье вечерних мероприятий. Так много воспоминаний накладывались одно на другое, что вскоре ее голова гудела, как рой раздраженных пчел, а сон не шел ни ногой.
Когда солнце начало медленно клониться к горизонту, напарники не выдержали и выглянули на улицу. Генри, похоже, спалось тоже плохо — стоило Мари пойти к выходу, он подорвался и ринулся следом. Будто и не дремал вовсе.
Ступить на раскаленный песок ни один не решился, только выглянули. Местные только-только начинали просыпаться. Скоро женщины начали бы собираться на кухне и готовить завтрак. Мари протянула вперед руку, повернула ладонь горизонтально. Солнце лежало на ее указательном пальце. До горизонта оставалось два пальца.
— Не так долго осталось, — сказала она Генри. — Скоро солнце зайдет, можно будет выдвигаться.
— Я даже не буду спрашивать, как ты это меряла, — отозвался Генри.
Дальше воцарилась тишина. Несмотря на то, что жизнь Мари зависела от Генри уже два раза (а сейчас в пустыне уже Генри приходилось полагаться на Мари), такие моменты напоминали, что они оставались друг другу чужими, почти незнакомыми людьми.
Где-то в углу комнаты начала шуметь ящерица, что тоже пряталась от испепеляющего солнца. «Ток-ток-ток» зазвенело в ушах.
— Я пойду, наверное, стащу чего-нибудь в дорогу поесть, — сказала наконец Мари. — И сделаю вид, что чем-то полезным занимаюсь, чтобы Аббас не оскорбился. А то мало ли, никогда не знаешь, когда окажешься в пустыне, оказывается…
Она уже собиралась выйти под горячие лучи солнца.
— Как ты тут оказалась? — спросил Генри.
Мари замерла в проходе.
— Где?
— В этом месте среди кучи песка. Ты ведь знаешь этих людей. В Анадагре в целом. Ты загорелая, но уж точно не отсюда родом, — перечислял Генри.
Мари показалось, что ее что-то душит. Она умело увиливала от таких вопросов последние года — заказчикам было все равно на ее прошлое, а случайные знакомые, с которыми удавалось выпить, и думать не знали о таком интересоваться. Но сейчас, стоя в самом сердце Андагары, игнорировать то, что этот мир въелся в личность Мари, казалось невозможным.
— Как ты достал оружие из воздуха? — перевела она стрелки. — Вызывал оборотня? Разобрался с ним и остался без царапинки?
— Найти, как их призвать не сложно. В каждой десятой книге про тварей есть. И ядом. Ядом я с ним разобрался, — вполне ответно ответил Генри.
— Топор из воздуха? Откуда у тебя такие яды? Ты их готовишь? Тогда как ты научился?
Генри молчал.
Мари пожала плечами и нарочито медленно и спокойно вышла из комнаты. На самом же деле, ей пришлось приложить немыслимые усилия, чтобы не убежать куда подальше.
Уходили напарники немного позже. Между собой они толком не говорили. За завтраком дочка Аббаса все-таки снова отыскала Мари и бесконечным потоком восхищенно о чем-то щебетала. У Мари пролетело все сквозь уши. Она думала только о том, чтобы поскорее покинуть это место.
 
Даже жалкий забор по бедро давил на нее. Но вот впереди ждала только пустыня. А потом, и того хуже, столица. Это заставляло безсильно скрипеть зубами и молча считать будущие деньги. Еще больше Мари хотела только выпить, но у жителей поселения ничего крепче соков не водилось. Да и отвлекаться от работы Мари бы себе не позволила. Пока что, по крайне мере, с подозрительным напарником-то под боком.