Сердце пустыни (СИ)
Мари подавилась и зашлась в приступе кашля. Это ровно половина кисторога. А она, между прочим, так и не отбила деньги за покупку рептилии. И не отобьет, в общем-то. Генри уже испугался, что Мари сейчас удавится, а вот кузнец даже не отвел от артефакта взгляда. Как только Мари пришла в себя, он спросил:
— А вы уверены, что его обязательно уничтожать? Может, я мог бы его выкупить? Что он вам такого сделал?
— Увы, — Мари печально вздохнула, — мне тоже совсем не хочется. Но нет. Нужно безвозвратно уничтожить. Стереть с лица земли, — с сожалением добавила она, цитируя что-то из книги — дневника очередного путешественника, который уничтожил могущественное кольцо, чтобы кому-то там насолить. Неплохая была рукопись.
Кузнец кивнул, и ничего не добавляя, принялся за работу. Мари же наблюдала за процессом и мысленно просчитывала затраты. Это еще не известно, сколько возьмет второй мастер. Единственное, что ее радовало — то, что все проходило вполне легко. Не нужно никаких жертв, кучи ингредиентов. Деньги это не самый сложно добываемый ресурс.
Вскоре Мари и Генри могли лицезреть разобранный на детали артефакт.
Каждый кружочек, каждое кольцо цепи, каждый камушек лежали отдельно. Разобрать-то артефакт на детали может любой кузнец. Разобрать артефакт такой мощи — каждый второй-третий. Но вот вытащить из него всю силу, сделать так, чтобы его не получилось собрать обратно — вот та услуга, которая была им так нужна. Мари момента, как увлеклась камнями и металлами, интересовалась этим процессом. Учитывая, что осуществить его могли единицы, сам порядок действий был очень не распространен. И от того почти никому не известен. Даже сейчас напарники толком не смогли понять, что произошло.
Кузнец взял другой молот, поставив прошлый на место. Этот более маленький и легкий, с заостренным кончиком, покрытым сверкающей пылью. Он механично, фрагмент за фрагментом, разламывал каждую деталь. И с каждым ударом напарники могли наблюдать взлетающий вверх цветной пар. При свете огня он слегка отливал оранжевым.
Каждая частичка артефакта была разбита на части, а монеты с громким звоном перебежали к новому хозяину.
Когда Мари и Генри уже собирались уходить, в комнату зашел мужчина, полностью подходящий под то, как Мари представляла опытного кузнеца. И борода, и возраст, и мышцы на руках, и проблески седины, и одежда — вот, самый типичный кузнец. Он прошел вглубь помещения, и будничным тоном обратился к молодому мастеру:
— Ты выполнил мое поручение?
Мари честно пыталась следить, что бы ее челюсть не улетела куда-то на пол, но у нее это получалось откровенно плохо. Парень смог разобрать на крупицы старейший артефакт, существующий в единственном экземпляре, а им кто-то командует? Мужчина, тем временем, указал пальцем на стол, за которым работал молодой кузнец.
— Ты одну пропустил.
Тот разбил последнюю частичку, оранжевый дым снова взметнулся вверх, и Мари показалось, что она почувствовала, как умирает артефакт. Но такое ведь невозможно? Тянущее ощущение в животе, как бывает, когда ожидаешь чего-то неприятного, говорило обратное.
Старший кузнец, тем временем, ополаскивал руки в воде, стоявшей в углу комнаты, и обратился к напарникам.
— К металлу, знаете ли, нужно уважение проявлять, его грязными руками лапать нельзя. А эти, молодые, — он с упреком посмотрел на своего ученика, — талантище же, а на мелочи ему внимания не хватает.
Когда они вышли обратно на мороз, и только сели на лошадей, Генри обратился к Мари.
— Ты никогда не думала о том, чтобы пойти в ученицы к кузнецу?
Мари немного подождала, но все же ответила.
— Ты никогда не думал выращивать растения?
— Это же совсем другое, нет ни одного места, где будут подходящие для всех видов условия, да и…
— Нашел бы способ, — Мари не дала напарнику договорить. — Думала, когда-то. Нет, меня, конечно, привлекает всё это. Но, мне кажется, то, что я делаю более живое. Я бы не выдержала сидеть каждый день в одном и том же месте. А так, смотри, я даже кисторога завела.
При одном упоминании драконицы Генри поморщился.
Едва договорив, Мари поторопила свою лошадь и вырвалась вперед напарника. Отогревшись в кузнице, они договорились сразу ехать во второе поселение, не теряя времени.
Еще недалеко отъехав, Мари уже жалела об этом решении. Ее раздражало, что Генри гораздо легче переносил холод, когда она уже чуть не свалилась с лошади от того, что у руки онемели и ее начало трясти. Мари нравился северный народ, их традиции и отношение к жизни, даже здешняя природа. Но Мари не оставляло чувство, будто ее организм отвергает Север, а Север отвергает ее. Настолько не в своей тарелке она не чувствовала себя еще никогда.
В очередной раз чуть не свалившись с лошади, потому что не чувствовала своих конечностей, Мари не выдержала. Она спрыгнула на землю и, покопавшись у себя в рюкзаке, достала тот же артефакт в виде свечи, что использовала в пещере. Генри, догнав напарницу, тоже остановился.
— Что случилось?
Мари просто кивнула и продолжила ходить из стороны в сторону, что-то высматривая.
— Что ты делаешь?
— Ветки.
Генри совсем опешил. Все ветви здесь были или во льду, или до ужаса промерзшие. Мари тем временем продолжала обламывать маленькие тонкие ветки с деревьев. Генри спешился и подошел к ней.
— Ты настолько замерзла?
Мари молча кивнула.
— Давай тогда сначала подожжем бумагу, а потом уже попробуем добавить туда хворост.
Мари даже не задумываясь, откуда у Генри бумага, снова кивнула. Однако когда он достал ту книгу о растениях на северном языке и начал вырывать листы, Мари подскочила и попыталась ее забрать. Генри поднял книгу вверх, чтобы она не могла дотянуться.
— Ты что делаешь? — возмущение так и бурлило в Мари. Такого кощунства от напарника она не ожидала.
— Не даю тебе замерзнуть насмерть?
— Можно было попробовать просто отогреть ветки! Или я могла просто погреть руки над артефактом,
Генри вытягивал у нее из рук те листы, что Мари успела забрать.
— Прекрати! — не унималась она.
— Послушай. Это, — он указал на книгу, — всего лишь бумага, неодушевлённый предмет. Которую я, к тому же, уже прочел. А ты — живой человек, у которого уже губы синего цвета.
Генри поджег вырванные листы артефактом, выхваченным у Мари, и уложил их сверху на ветки. Мари не удержалась, и протянула руки к приятно потрескивающему огню.
— Почему ты так сильно мерзнешь? Тут, кончено, холодно. Но ты выглядишь почти так же, как когда мы спустились с горы в летней одежде.
— Не знаю, — Мари пожала плечами, — я прожила на Юге всего несколько лет, и я не думаю, что это настолько могло на мне сказаться. Да и где угодно на Западе я чувствую себя отлично.
Она хотела добавить, что осталось уничтожить всего один артефакт, и она, наконец, сможет вернуться.
Осознание того, что возвращаться ей некуда, свалилось как гром среди ясного неба. Внезапно и холод стал каким-то теплым, и вообще не проблемой. Найти для себя деньги она найдет, но что ей делать? После все того, что произошло, просто раз за разом исполнять чужие поручения казалось бесполезной тратой времени. Она вздохнула и, потянувшись, размяла плечи.
Все равно, если они не уничтожат артефакт или если те люди найдут их — а они найдут, — спокойствия ни Мари, ни Генри не видать. Она присела рядом с костром, а Генри достал из своей сумки, прикрепленной к седлу, две металлических чаши, насыпал в них смесь сухих трав, перед этим растерев их между пальцами, засыпал снегом и поставил на огонь.
Он опустился рядом с Мари, и вскоре они уже оба неотрывно смотрели в пламя. Мари привиделось лицо старика, которого они встретили в андагарской библиотеке. Она поежилась уже не от порывов холода. На какой-то миг показалось, что Андагара будет преследовать ее всю жизнь. Мари не смогла и не захотела бы отпустить все, что произошло за последние дни. Не выдержав, Мари придвинулась к Генри и с опаской облокотилась на него. Тот в ответ приобнял ее рукой.