Сердце пустыни (СИ)
— Нет.
Она ответила и сама испугалась своего осипшего и едва слышимого голоса, скорее похожего на карканье вороны. У Генри голос тоже охрип, но даже близко не так сильно.
— Они говорят, что я гораздо лучше тебя переношу холод. Поразительно, мы ведь оба с Запада, — пробормотал Генри. — Нам повезло — еще немного и тебе бы уже никто не помог. Только какой-то там их бог, но насколько я помню, это проводник в мир мертвых. Да, кстати, над тобой еще и их маг поработал.
— Исчезающее оружие. Объясни.
Любое слово, произнесенное Мари, резало ей горло хуже лезвия. Она пыталась выражаться как можно короче. Генри это понял, поднес ей чашу с теплой водой, и поддержал, чтобы Мари ее не уронила.
— Я как-то давненько работал на кое-каких наемников. Они часто получали серьезные раны, и их лекарь нанял меня, чтобы я доставал редкие растения. Впрочем, это ты уже знаешь. Ну и они, когда совсем нечего было делать, учили меня всяким своим штучкам.
Мари отчаянно хотелось узнать об этом больше, но она все еще не могла нормально говорить. Только посмотрев на нее можно было понять всю боль ситуации, она всеми силами пыталась выразить лицом весь одолевающий ее интерес. Генри сделал вид, что не заметил.
В комнату без стука зашел старик. Он прихрамывал на одну ногу, а на его седой бороде остались засохшие капли бордового вина.
— Та-а-ак, — он посмотрел на Мари, — ну и ну! Я был удивлен, что твой друг перенес холод гораздо лучше тебя. Но то, с какой скоростью и последствиями ты выздоравливаешь, это что-то!
— Это хорошо… — Мари прервалась, схватившись за горло. Ей казалось, что его изнутри раздирали лезвием свежо наточенного кинжала. В голове неожиданно появилась тяжесть, — Выздоравливаю?
— Угу.
Старик внимательно присмотрелся к Мари и прислонил руку к ее лбу. Ее будто погрузили в теплую воду, а все волнения ушли. Ушла и боль в горле, и мысли о преследователях, об артефактах, про оружие, преследующая ее девочка. Вместо них пришел сон.
Проснувшись, Мари уже могла нормально говорить — все еще каркая, но уже без боли. Повертевшись, Мари увидела Генри в другом конце комнатки. Она не отличалась большим размером, но внутри спокойно помещались две кровати, которые — что было самым важным для Мари сейчас — накрыты кучей теплых шкур. Свет в комнату поступал через продолговатое окно, находящееся прямо под потолком. Внутри царила темнота, потому что небо затянули плотные серые тучи — чего еще ожидать от Севера? Генри листал маленькую книгу с потрепанными листами и почти полностью распавшейся обложкой. Мари никак не могла понять, как он умудряется что-либо видеть при таком-то освещении.
— Что за книженция?
Он оторвался от потрепанных страниц.
— Да так, про местную растительность. Удивительно, но тут полно растений, о которых я никогда не слышал. Даже не знал, что что-то похожее существует.
Мари, немного покряхтев, сползла со своей кровати и села рядом с напарником, заглянув в его книгу. На одном, почти оторвавшемся листе, красовался довольно яркий рисунок маленького цветка с ярко-зелеными листьями и некрупными фиолетовыми цветами. На соседнем листе аккуратно выведены слова на непонятном Мари языке.
— Что это? — она кивнула в сторону рисунка.
— Честно? Не знаю, как перевести название. Отвар из его цветов помогает избавиться от шрамов.
Генри дальше листал распадающиеся листы, а Мари сидела рядом, прислонившись к нему. Прочитав описание растения, Генри в несколько слов его пересказывал. Они просидели так почти до заката, пока уже засыпающая Мари резко не подскочила.
— Тебе не кажется, что нам бы сейчас артефактами заниматься?
— Нет, — Генри закрыл книгу. — Ты до сих пор хрипишь. Да и неужели ты можешь сказать, что хорошо себя чувствуешь? Я отсюда ощущаю, как тебе трясет.
— Ладно, но мы можем хотя бы начать собирать информацию…
— Не-а. Хватит, благодетельность уже закинула нас в горы на Север в летней одежде. Дай себе передохнуть. И мне заодно.
Генри ушел за едой, а Мари с неохотой перелезла с нагретого места обратно на свою кровать и закуталась в одеяло. Все-таки тут Генри был прав, ее все еще потрушивало от холода. Она собиралась продолжить листать ту же книгу, но задумавшись, вовсе о ней забыла. На Севере можно найти гениальнейших кузнецов — это знали почти все. А вот где этих кузнецов искать — уже другой вопрос.
Мари пообещала себе разобраться со всем позже.
Генри продал местному травнику растения, притащенные из Андагары, и выудил из него побольше информации про местную флору. Мари пообщалась со старейшинами, и узнала, в каких направлениях можно найти подходящих мастеров. В благодарность за помощь отдала старику, который ее лечил, мертвую душу. Кристалл полезный, достать его трудно, так приняли его с благодарность. Старик даже пообещал, если что снова вылечит Мари. На что та понадеялась, что до такого больше никогда не дойдет. Узнать у старейшин что-либо, не раскрыв, зачем ей уничтожать древние артефакты, было нелегко — на то они и старейшины, но и Мари свое дело знала.
До ближайшего подходящего кузнеца было около трех часов верховой езды. Вроде бы пустяки, если не учитывать дикий холод. Северяне даже предложили одолжить две лошади, и у Мари не было ни одной идеи, как Генри добился от них такого доверия. Еще и вспомнилась оставленная на его семью кисторогша, отчего сразу стало тоскливее. Кто бы что не говорил, а Мари сильно привязалась к этой потрепанной жизнью рептилии. Второй кузнец, который мог помочь с сердцем воина, жил в пяти часах езды в другую сторону.
Мари и Генри попали как раз на конец снежной бури и сильное похолодание — дорога обещала быть веселой. Мари, наконец-то ощутившая тепло, совершенно не хотела никуда ехать. Не то, чтобы у нее оставался выбор. Генри же, чувствовавший себя гораздо лучше нее все это время, полнился энтузиазмом. Он долго в красках расписывал, сколько новых растений можно найти по дороге. Мари перспектива останавливаться каждые десять минут, чтобы он собрал очередной очень редкий замороженный черенок, погребенный под слоем снега, отнюдь не радовала. Но ее заинтересовал цветок, убирающий шрамы — так что с этим пришлось смириться.
К сожалению, находить общий язык с рептилиями для Мари оказалось гораздо легче, чем с лошадьми. Конь, вопреки ее желанию, то и дело пытался увильнуть куда-то не туда, перейти на галоп, когда нужна рысь и наоборот. Один раз он испугалась отломавшейся от дерева ветки и встал на задние лапы, чуть не скинув с себя Мари. И за все это время напарники только немного отошли от деревушки. Повезло, что между поселениями, которые разделял густой лес, прорубили тропинки. Довольно узкие — один всадник проедет, а два уже с трудом, отчего приходилось ехать друг за другом. Вел Генри, но он то и дело оглядывался проверить, но свернула ли Мари себе шею.
Дальше становилось только веселее. Снегопад усилился, Мари все тяжелее было держаться в седле. Видимость и так была никакая. Вчера снега выпало много, а сейчас стало еще больше — даже лошадям сложно через него пробираться. Напарники выехали на рассвете, и за то время, пока они в пути, небо ни на оттенок не посветлело. Теперь еще и густая пелена снега маячила перед глазами. Пальцы Мари сначала просто перестала чувствовать, а потом уже в них появилась сильная, тупая боль.
— Мне кажется, что ад именно тут, — не выдержав, сказала она, и холодный воздух противно ударил по зубам. — Посуди сам, в Андагаре все ужасы создают люди, а тут сама природа против нас.
— Ну не скажи, — ответил ей Генри, — иногда мне кажется, что с природой разобраться проще, чем с людьми.
Как будто подтверждая слов Генри, из-за тяжелых и плотных туч на короткий миг вылезло солнце. Мари огромным усилием остановила лошадь, и встала под маленький проблеск света, пробивающийся между вытянувшихся деревьев. Подумать только, как изменилось настроение. Мари будто вернули каплю ее энтузиазма. Конечно же, сразу за лучиком света снова пришла непроглядная тень, усугубленная снегом.