Гарпунер (СИ)

Глубокой ночью наш китобоец пришел с добычей (одним небольшим бутылконосом) и без замедления собирался уходить обратно в море, чтобы к утру поспеть на место промысла, находившееся милях в ста или немного более от бухты Моржовой, где раньше стоял «Алеут». Находящийся там «Авангард», сообщил нам по рации, что набрёл на стадо кашалотов и я надеется на хорошую охоту, тем более что ясное небо предвещает хороший день.
Тихая команда, отдали концы, и китобоец, развернувшись в бухте, пошел к выходу в море. Сейчас на мостике стоял только я и рулевой, капитан спит, он и так работает сейчас за троих, а я уже настолько освоился, что могу самостоятельно швартоваться к «Алеуту» и отходить от него. Как только мы оказались у выхода в бухту, я перевожу рычаг телеграфа на «полный вперед», и китобоец пошел быстрее по шуршащей воде. В штурманской рубке штурман записывал время отхода и курс, который я ему сообщил. Над морем стояла луна, и поэтому казалось, что мы идем по серебряной, чуть шелестящей дороге. Эту ночь я почти не спал, но спать и не хотелось, мой организм привык к нагрузкам, а на вахте мне оставалось стоять всего около часа.
Мы шли параллельно далекому берегу Камчатки. Скоро солнце взойдет и будет видно; пока же легкий туман подымался от воды, а с юга тянул явственно теплый ветерок. Восток чуть светлел. Было очень тихо. Прошло еще немного времени, и капитан сменил меня на вахте, а я пошел по мостику на бак. Моя пушка всё время требовала заботы и сегодня я надеялся хорошо из неё пострелять.
Мы ещё не дошли до места предполагаемой охоты, а на горизонте появились первые фонтаны. Кашалоты, резвились и выпрыгивали из воды. Не думаю, что они делают это от нечегоделать, скорее всего киты хотят избавиться от мучающих их паразитов, так называемых «китовых вшей», которые при помощи своих крепких когтей прицепляются к коже кита и разъедают целые участки. Они десятками гнездятся в каждой складке кашалота, в каждой царапине, а царапин и ранок у него много. Но они так крепко вцепляются в кожу кита, что даже на палубе «Алеута» их приходилось отрывать клещами, или же поливать пресной водой, которая для них является ядом.
Тупорылые чудовища чуть не полностью выпрыгивают из моря в воздух и грузно шлепаются на бок. Я у пушки, а наш китобоец полным ходом мчится к замеченному стаду. Толик шустро карабкается по вантам в «бочку».
Пока мы подходили, кашалоты успели нырнуть, показав свои гигантские хвостовые лопасти. Китобоец застыл на месте. Я знаю, что кашалоты ныряют надолго, и не торопился. Солнце растопило остатки утреннего тумана, далеко справа были видны горы, покрытые снегом, океан был тих и ласков, ветерок чуть рябил его поверхность.
Я нервно хожу возле пушки, время от времени поглядывая то на мостик, то на «бочку», но они пока молчат.
Прошло уже полчаса, а кашалоты не появлялись. Это ничего, значит они охотятся. Я уже заметили, что чем дольше кит находится под водой, тем дольше он затем находится на поверхности и тем больше выпускает фонтанов. Была на исходе тридцать вторая минута, когда мы заметили несколько огромных черных теней, выплывавших из глубины на поверхность. Они поднимались почти вертикально и тут же застыли, часто выпуская фонтаны. Отдышаться им надо, а значит наше время пришло.
Кашалоты лежали неподвижно на поверхности, а я медлил с выстрелом, хотя цель была близко, всего около тридцати метров от китобойца, нужно было выбирал кашалота покрупнее. Одинаковые они почти, но вот тот, который левее всех, кажется немного больше остальных, и я, поправив прицел, стреляю. Гарпун попал хорошо, немного позади и чуть ниже грудного плавника. Удачный выстрел, и моя цель застыла, а потом кашалот сильным рывком двинулся вперед. Взрыв гранаты внутри него заставил кашалота покачнуться, но не сдаться. Он сильнее рванулся вперед, линь мягко шуршал, пробегая по блокам. Митька и я готовили пушку к следующему выстрелу. Толян остался в «бочке», он непрерывно ведёт наблюдение за другими особями, чтобы их не упустить. Мы оба знаем, что это опасно, но он сам предложил, и я не смог ему возразить. Кашалотов жалко, но людей, которые могут пострадать из-за невыполнения плана, мне жальче многократно больше.
 
Кашалот застыл на месте, покачиваясь на легкой зыби и пуская частые фонтаны. Заработала лебедка, осторожно выбирая линь, и снова я у пушки, готовой ко второму выстрелу. Сейчас стреляю только я, но Митька понимает всю серьёзность ситуации и не возражает. Подошли чуть ли не вплотную к лежавшему на поверхности кашалоту, и второй гарпун, покончил с его мучениями. В этот раз мы действуем очень быстро. Боцман и его команда обрезает линь возле гарпуна и насаживая кашалота на флаг, слава богу, это не полосатый кит и его сейчас не надо накачивать воздухом. Мы торопимся, товарищи убитого гиганта не успели далеко уйти, а значит охота не закончена.
Мне никто не лезет «под руку» на китобойце гробовая тишина, команды выполнятся с полуслова и жеста, с капитаном мы сработались так, что ему и говорить ничего не надо. Митька уже заряжает пушку, а Толян требовательно указывает на горизонт. Перевожу бинокль на других кашалотов, они отошли в сторону, но пока в пределах досягаемости.
Следующий кашалот обездвижен с первого выстрела. Двигаться он не может, позвоночник перебит, но он еще дышит кровавыми фонтанами, фыркает и сопит. Что бы его добить, нужно либо зарядить пушку и стрелять снова, либо пришвартовать его к китобойцу и добить пикой, но рядом ещё киты и я принимаю тяжёлое решение, этому киту придётся помучиться перед смертью. Обрезаем гарпун и втыкаем флаг в ещё живого кашалота, нам нужно снова идти на кровавый промысел, пока есть такая возможность. Я стараюсь не смотреть на погибающего.
Эта группа дала нам еще трёх кашалотов, которые были убиты первым же гарпуном. Только тогда остальные нырнули и исчезли. Посовещавшись с капитаном, мы принимаем решение собрать китов и оставить их вместе на воде, а самим идти дальше, в район обозначенный «Авангардом», китов мы подберём на обратном пути.
Но на месте, обозначенном нашим собратом китобойцем, китов не нашлось. Время шло, а мы без толку жгли дефицитный уголь в поисках фонтанов. Ветер крепчал, порывами пошёл дождь со снегом.
— Ну что Витя, домой? — обратился ко мне капитан — тут похоже ловить нечего, а скоро погода окончательно испортится.
— Да — согласился я, кутаясь в штормовку — пойдём добычу подбирать тогда. Если шторм начнётся, можем всех и не собрать.
Мы ходко направились назад, как вдруг заметили кашалотов, которые тоже уходили нашим курсом. Кашалоты, по сравнению с полосатиками, очень медлительны и китобоец всегда в состоянии нагнать их, даже если они ранены и напуганы, что мы без труда и сделали. Кашалоты как кашалоты, ничего не обычного, за исключением того, что их было чертовски много! Первого из этих кашалотов мы добыли минут через сорок — и снова мне понадобился один гарпун, а второго еще через пятнадцать минут. Казалось стадо шло, не замечая потери своих бойцов, и пристроившегося в хвост колоне убийцу. Нужно сказать, что кашалоты шли, вытянувшись в кильватер друг другу, шли у самой поверхности, изредка пуская фонтаны и отфыркиваясь; они совершали переход и не кормились. Решили их преследовать, а убитых оставить «на флаге».
В продолжение следующих шести часов мы убили еще девять кашалотов, всякий раз стреляя по последнему, и только ночь спасла оставшихся от гибели.
Рекорд «Алеута» побит, шестнадцать китов сегодня взял наш китобоец за одну охоту, потратив двадцать гарпунов. Я теперь официально лучший гарпунёр флотилии, да что там флотилии, всего союза, пожалуй. Но на душе у меня было пусто и погано, а физически я вымотался настолько, что не мог даже руками шевельнуть, чтобы зачехлить пушку. Пожадничали! Трое из этих шестнадцати остались на флагах живыми! А дотащить их всех до «Алеута» мы точно не сможем! Это значить, что в погоне за выполнением плана, мы впустую погубили нескольких китов. Да даже если мы и возьмём всех добытых китов на буксир, то до базы будем идти не менее двух — трёх суток! За это время туши могут испортиться, несмотря на то, что они болтаться в холодной воде.