Святоша

Я вцепляюсь в пальцы Александра, пока он с отвращением не отталкивает меня.
Этот мудак опрокидывает остатки своего виски, пока я перевожу дыхание и представляю, как вонзаю свой нож ему промеж глаз. Теперь у меня в голове нет никаких вопросов.
Я была права с самого начала.
Он не сожалеет. Никто из них не сожалеет, и все они придурки, и все они должны умереть.
— Я уже некоторое время наблюдаю за тобой, Тен, — говорит он мне, когда успокаивается. — Наблюдаю за тем, как ты действуешь.
Не хочу ему верить. Потому что это означало бы, что я упустила свою цель номер один. Высматривая хищников.
А этот человек - худший вид хищника.
Тот самый мальчик, который привел меня к моей гибели той ночью. Я была той дурой, что держала его за руку, когда он вел меня на погибель.
Годы не изменили Александра. Он не играет по правилам бюро, будь он агентом ФБР или нет. И мне не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, что это плохо. Действительно плохо.
Александр берет со стола папку и вытаскивает фотографию, вертя ее между пальцами. Это же я. Прошлая неделя. Я направляюсь за Сторм и моей целью в гостиничный номер, где она пытала и набила ему ту самую татушку.
Я сглатываю, но комок в горле все еще стоит.
— Полагаю, мне не нужно говорить тебе, сколько преступлений вы совершили той ночью, — говорит он. — А я?
Никаких переговоров с террористами не веду. Но на данный момент он не оставляет мне выбора.
— Чего ты хочешь?
— Этот человек был сыном сенатора, — отвечает он. — Ты знала?
Я этого не знала.
Черт возьми.
— Ты умная девочка, Тен. Или лучше звать тебя Скарлетт сейчас? Это имя тебе идет. Оно идеально подходит уличной шлюхе, в которую ты превратилась.
Александр делает паузу, ухмыляется и ждет моей реакции. Но к черту его и его грязное досье, а мне нужно убираться к черту из этой комнаты. Он берет другой лист бумаги из папки и пробегает его глазами, считывая информацию на ходу.
— В средствах массовой информации был бы настоящий разрыв. Учитывая фамилию твоей семьи, твое происхождение и социальный статус. Лучшая подготовительная школа, в которую могли запихнуть тебя мама и папа. Судя по всему, девушка на пути в Гарвард. Безупречная успеваемость - до твоего исчезновения. А твои внеклассные занятия выставляют мать Терезу бездельницей. Итак, надеюсь, ты можешь представить, сколько рекламных проспектов хотели бы поместить этот заголовок на своих первых страницах. Пропавшая девчушка по имени Деб выкидывает фортели в захудалом бостонском подполье. Они, вероятно, выставили бы тебя наркошей, чтобы усилить драматический эффект. Спекулируя на имени твоей семьи и твоем безоблачном детстве, чтобы разорвать твой гребаный мир на кусочки.
Александр улыбается, и его зубы такие белые, что мне становится жутко. Видно не менее двадцати штук в его поганом рту.
— Чего ты хочешь? — повторяю я за ним.
Александр вздыхает и отбрасывает газету рядом с собой, откидываясь назад, чтобы рассмотреть меня.
— Я скажу тебе, чего я не хочу, Тен. Я действительно не хочу говорить сенатору Уинслоу, что ты та девушка, за которой сейчас бегают по пятам многочисленные детективы. Потому что мы с тобой знаем, что тогда произойдет. Между ним и преторианцами... Честно говоря, я не уверен, что хуже.
У меня пересохло во рту, а сердце бьется слишком быстро, и теперь я знаю, в каком направлении он движется со всем этим.
— Две дороги разошлись в желтом (осеннем) лесу [5], — цитирует Александр Роберта Фроста, потому что он гребаный мудак, и он знает, что мне нравилось это стихотворение, и он хочет испортить его прелесть для меня, как он испортил все остальное.
— Какой из них ты выберешь, Скарлетт?
— Просвяти меня, какие у меня есть варианты.
В его глазах и улыбке сквозит победа, но он еще не победил.
— Итан, Трип, Куинн и Дюк. Ты ведь помнишь их, верно?
— Как я могла о них забыть?
Его челюсть слегка подергивается, и это не совсем сожаление, а что-то иное.
 
 Ревность? 
— Уверен, что они хотят, чтобы прошлое осталось похороненным так же сильно, как и ты, — говорит он мне. — Теперь, когда они стали по-настоящему успешными членами общества. Итак, вот в чем дело. Ты уходишь от меня сегодня, и каждый из них, вместе с сенатором Уинслоу, получает твое имя и адрес из рук в руки к концу дня. Если тебе повезет пережить эту неделю, я привлеку тебя к ответственности за многочисленные уголовные преступления, которые окружной прокурор с радостью предъявит тебе на основании моего расследования всех твоих действий.
Ни во рту, ни в голове у меня не осталось слов. Только вопросы. Отчаянный поиск ответов. Но нет времени на вопросы и ответы, потому что он еще не закончил.
— Вариант второй. Я думаю, тебе больше понравится второй вариант, Скарлетт. Понимаешь, если проиграется он... ты будешь жить.
— И дай-ка мне угадать, что ты получишь от этого, — усмехаюсь я.
У Александра снова сводит челюсть. Его глаза - бездонные провалы, они ничего не выражают. Внутри него нет ничего, кроме тьмы, и я хочу кричать на этого мудака, потому что он заразил этой тьмой и меня.
— Ты уничтожила меня, — говорит Александр. — Ты была моей, Скарлетт. МОЕЙ.
— Видимо, это шутка такая? — интересуюсь я. — Потому что ты не смотрел на меня так, когда позволил всем своим приятелям напасть на меня.
Александр пожимает плечами и снова возвращается к повседневному тону. Невозмутимый.
— Брейк, милая, — говорит он. — Ты осознавала, что нужно идти на жертвы. Я сделал только то, что нужно было сделать. И это сработало. Я попал в общество преторианцев, а ты - в «Птицы пера». И если бы ты осталась на гребаном курсе, как и предполагалось, ты бы уже стала выпускницей Гарварда с нашим первенцем под сердцем. Вместо этого ты не более чем обычная уличная шлюха.
Александр встает и расхаживает по комнате, разглагольствуя, и он еще более чертовски заблуждается, чем я когда-либо могла себе представить.
— Естественно, ты же не думаешь, что я все еще собираюсь жить с тобой.
Он делает паузу, на его губах появляется мерзкая улыбка.
— Что я думаю... — отвечает он. — Это то, что ты будешь делать все, что я тебе скажу. Потому что, какой у тебя еще есть выбор?
Здесь не о чем спорить. Он, блядь, федеральный агент. Что, я ни на секунду не сомневаюсь, что это был продуманный стратегический шаг с его стороны. Александр планировал это годами. Даже десятками лет. И я ничего не могу сделать прямо сейчас, кроме как убраться отсюда и обдумать какие у меня есть варианты.
— Как ты узнал? — интересуюсь я.
Он на мгновение замолкает, задумавшись. Не уверена, как много он готов мне рассказать. Но мне нужно понять его мотивы, прежде чем я смогу спланировать контратаку.
— Я вернулся, — говорит он. — Несколько дней спустя. Я не мог...
Его голос теперь смягчается, и на секунду Александр снова кажется почти человеком.
— Я не мог думать о тебе, лежащей там в таком состоянии. В этой куче листьев и грязи, пока животные обгладывали твое тело.
— Тогда, думаю, тебе не следовало оставлять меня там.
Маска снова падает на его лицо, и глаза Александра становятся пустыми, когда он встречается со мной взглядом.
— Мы с парнями согласились, для нашей же безопасности, что тебя нужно похоронить. Но тебя там не было.
Впиваюсь пальцами ног в ковер, чтобы успокоить нервы. Если они знали, что я жива, то была большая доля вероятности, что они готовились к моему возвращению.
— Я не мог им рассказать, — отвечает Александр на мою невысказанную мысль. — Я хотел оставить это при себе. Просто мысль о том, что ты где-то там… Мне она импонировала. Поэтому я сказал им, что похоронил тебя. И никто никогда не найдет тебя снова.
— Кроме тебя, — шепчу я.
— Кроме меня, — соглашается он.
— Скажи мне, чего ты на самом деле хочешь.