Невольница судьбы (СИ)

Она взяла две большие корзины и одну из них протянула мне. После нашего разговора, я не горела желанием продолжать с ней общаться, но выбора у меня не было. Рэшма вызывала во мне смешанные чувства. Она была готова помочь, но её образ жизни и неразборчивые половые связи вызывали во мне брезгливость и презрение.
Памятуя, что нахожусь в пристанище изгоев, где каждый второй — вор, я забеспокоилась об открытой двери. Хоть богатств у нас не имелось, зато был мешок с несколькими буханками хлеба. А для меня они являлись сродни сокровищу. Но Рэшма успокоила:
— В личные жилища могут входить только хозяева. Когда они дома, к ним могут приходить другие люди. Но без них дверь не откроется. Только уроженцы правящих семей смогут войти в жилище без хозяина. Однако благородные сюда не захаживают.
Мы шли по извилистым улицам просыпающегося города. Нам встретилось несколько людей, убирающих грязь с дороги.
— Мусорщики, — шёпотом сообщила Рэшма. — Им повезло больше, чем нам. Их обеспечивают работой в городе и платят больше, чем в каменоломне, хоть труд легче.
Глядя на копающихся в грязи мусорщиков, я бы не сказала, что им повезло. Но тут же подумала, что в каменоломнях, наверное, в сто тысяч раз тяжелее работа. Да ещё и за гроши.
— А я смогу устроиться мусорщиком? — спросила я, надеясь, что сумею выполнять ту же работу, что и они.
— Нет, — Рэшма даже закрутила головой. — Мы считаемся недостойными. Так что забудь. Даже твой благородный цвет волос не поможет, поверь.
Я сникла, но всё же не хотела сдаваться:
— Но может, есть хоть какое-то место, где я могла бы найти работу?
Рэшма снова закрутила головой. А потом её словно осенило.
— Не буду обещать, — заговорщическим шёпотом заговорила она, словно выдавала великую тайну, — но я попробую договориться насчёт тебя. Пару раз в неделю меня приглашают в дом правящей семьи. Хозяин благоволит мне, и, если я попрошу, может, возьмёт тебя на работу.
— А что надо будет делать? — мои глаза зажглись нетерпением.
Я готова была мыть полы, готовить еду, стирать, убирать. Я согласна была делать всё. Пусть только возьмут! Более работящей прислуги им не сыскать!
— Хозяин тебе объяснит, — махнула рукой Рэшма.
Глава 22
Надежда
Хоть было раннее утро, но рынок уже кипел. Мы еле протискивались между рядов.
— Если потеряешься, дорогу домой сама найдёшь? — заботливо спросила Рэшма.
— Да, — заверила я её, а сама усомнилась, и для надёжности, взяла девушку за руку.
Она подводила меня то к одному, то к другому прилавку и, спрашивая цену, шла дальше. Когда ей назвали приемлемую стоимость, она начала выбирать продукты. Накидала мне и себе в корзину овощей и зелени. Я протянула её деньги, что дал нам с Сэтманом булочник, но она отодвинула мою руку.
— На сегодня и завтра тебе хватит этого, — она кивнула на корзину с овощами. — А потом станешь покупать сама. Поверь, твой муж нескоро принесёт деньги. Сразу ему никто не заплатит. Так что прибереги свои деньги. Сегодня я заплачу.
С этими словами она повела меня дальше. У мясной лавки остановилась и придирчиво изучила товар. Видимо, мясник хорошо знал Рэшму, поэтому заулыбался и спросил:
— Что будешь брать, милашка?
Рэшма выбрала мясо и положила пару кусков ко мне в корзину, и шесть к себе.
— Подожди здесь, — велела она, сунув мне свою корзину.
Вначале я не поняла зачем, но тут же с ужасом уставилась на то, что мясник завёл девушку за прилавок. Убрал с разделочной колоды тесак и не разрубленное мясо, кинул на колоду мешок и усадил на него Рэшму. Я даже не сразу осознала, что сейчас произойдёт расплата за мясо. Не моргая, увидела, как мясник расстегнул штаны, и они сползли до колен, оголив ягодицы, и восставший член. Затем задрал платье Рэшмы и, зажав её ноги у себя в подмышках, ухватил за попку. Резким толчком вошёл в лоно девушки и начал ритмично двигаться.
Став невольным свидетелем, я несколько секунд не могла прийти в себя от шока и таращилась на происходящее. Когда до меня наконец-то дошёл смысл, резко отвернулась, словно меня ударили. За спиной раздавалось сопение мясника, учащённое дыхание Рэшмы, и звук размеренных толчков, сопровождаемых чавканьем. Какой ужас! Почему она не взяла моих денег? Неужели ей легче раздвинуть ноги перед этим толстым мужиком, чем заплатить за мясо? Тут возникла другая мысль, что её четверо сожителей, небось, мало чем отличаются от мясника. Видимо, ей было всё равно с кем совокупляться.
 
Вокруг было полно народа, но никто не обращал внимания на происходящее. Судя по всему, это, действительно было нормальным процессом. Никто же не пялился на нас, когда мы отдавали торговцам деньги. Вот и сейчас никто не видел ничего противоестественного. Зато у меня волосы зашевелились на затылке, и лицо залилось краской, словно я причастна к сексу. Хотя, если учесть, что два здоровых куска мяса лежат в моей корзине, то, конечно, причастна. Мне стало стыдно и неловко перед Рэшмой. Появилась мысль отдать мясо. Потом поняла, что Сэтману надо хорошо питаться. Тогда отдам деньги. Тут же возник вопрос — какие деньги? У меня их не так много. Совесть грызла меня нещадно, поэтому скормила ей обещание, что как только у нас появятся деньги, я обязательно отдам их Рэшме.
Сзади раздался хриплый порывистый выдох мясника, возня и вскоре ко мне подошла Рэшма.
— Пошли, — как ни в чём не бывало, сказала она и, забрав у меня корзину, зашагала вперёд.
Я не решалась заговорить. Если для неё случившееся было нормой, то для меня — чем-то ужасным и непристойным. Разговор не клеился. Она молчала, а я не знала что сказать. В затянувшейся паузе скользили воспоминания о нашем разговоре. Рэшма предупреждала, что придётся покупать продукты не только за деньги. Тогда для меня это были простые слова, но сейчас они обрели фактуру и новый смысл. Мне стало обидно за неё и страшно за себя. Ко мне пришло осознание, что я не дам голодать Сэтману, и если не будет денег, то поступлюсь гордостью. Но простит ли меня Сэтман? Впрочем, ему не обязательно будет знать об этом…
Нести корзину было тяжело и неудобно. Сумки намного практичнее! В них можно разложить купленное, и нести в разных руках. Почему никто этого не понимает?
— Я помогу тебе приготовить ужин и обед на завтра, — уже возле дома заговорила Рэшма. — Иди к себе в комнату, а я занесу продукты домой и приду.
Ждать пришлось недолго. Она появилась с двумя медными тазами и ведром.
— Это я взяла для тебя у соседей. Как только купишь себе, эти надо будет отдать.
Я кивнула, хоть уже с трудом представляла, когда же наступит то волшебное время, что я смогу купить хозяйственную утварь.
— Пойдём, покажу, где можно взять воду.
С этими словами она поставила тазы на табуретку и направилась к выходу. Я поспешила за ней. Мы спустились с балкона, и пошли по улице. Вокруг царила ленивая безмятежность: все мужчины были на работе, а женщины стряпали и убирали в жилищах, поэтому мы встретили всего лишь пару девушек.
Между двумя домами показался проулок. Мы свернули в него и вскоре оказались у колодца. Рэшма проворно закрутила ручку ворота, и вскоре у нас было полное ведро воды. Принесли его домой, и приступили к приготовлению еды.
С Рэшмой было весело и легко. Разговорчивая и смешливая, она много рассказывала о местных обычаях и правилах, нарушать которые не стоило. Так я узнала, что по ночам лучше не ходить по улице, никогда не одеваться броско, не вести себя надменно с соседями и не кичиться своим положением замужней дамы.
 
— Ты же пойми, — поясняла она, — что как только ты обзаведёшься приличной одеждой, и будешь ходить в ней, то завистников у тебя станет больше, чем звёзд на небе. А если начнёшь заносчиво себя вести, будто ты лучше всех, то куча врагов тебе обеспечена. Сама подумай, все наши соседки ведут такой же образ жизни, как я. И каждой из них приходится платить за всё своим телом. Мужчин-изгоев намного больше, чем женщин, и поэтому каждая живёт с несколькими мужчинами. Но любая грезит о том, чтобы её ценил и уважал любимый мужчина. А уж о браке с ним и мечтать не приходится. Так что твоё положение сильно отличается от нашего, но не стоит это демонстрировать.