Услуги по-соседски (СИ)

И чего тогда спрашивается приперся?
И только я собираюсь высказать мысли вслух, как он требует:
— Дай ключи от машины.
Чего?
— А ключи от квартиры не дать? И заодно от банковской ячейки?
— У тебя нет банковской ячейки.
Ему-то откуда знать? Хамло!
— До свидания! — тянусь к двери, чтобы ее закрыть, но наглая ручища ее перехватывает.
Сила есть — ума не надо, как говорится.
— Там этот… — хмурится, словно пытаясь вспомнить. — Короче, лысый с пятого этажа не может машину поставить.
— Переставь свою.
Нет, ну разве не очевидно?!
— Я бы с радостью, но кое-кто загородил мне выезд, — иронично замечает.
Ладно, не очевидно. Этот раунд за ним.
— Сейчас выйду и переставлю, — мрачно изрекаю, хватаю сумочку, которая висит на вешалке в прихожей, и роюсь в ней в поисках ключей.
Конечно же, мне попадается под руку все, но не они.
Да сегодня мой день!
С психом переворачиваю сумку вверх дном и оттуда вываливается все барахло. Прежде чем я успеваю наклониться, Амурский безошибочно находит ключи среди блесков для губ, салфеток и бог знает чего еще, и бесцеремонно их хватает.
Вау, да этот парень напрочь лишён скромности!
— Эй, куда? — кричу я ему уже в спину.
— От тебя разит вином. Ты действительно собиралась сесть за руль? — нажав на кнопку вызова лифта, невозмутимо спрашивает.
Поджав губы, буравлю его глазами. Как же меня раздражает то, что он прав. Чертов умник!
— Возвращайся в квартиру. Холодно, тебя продует.
Двери лифта раздвигаются и Амурский заходит.
Недовольно фыркнув, закрываю дверь. Сама не знаю, почему слушаюсь его. Может, потому что пьяна? Или потому что его тон не терпит возражений?
Впрочем, сложно возражать тому, кто в два раза больше тебя. Такой в баранку скрутит, не напрягаясь. Я сажусь на пол около дивана, кидаю тоскливый взгляд на опустевшую бутылку вина и вздыхаю. Как жаль, что я не припасла еще одной. Не то чтобы я свои проблемы запиваю. Вы не подумайте! Однако сегодня это необходимость. Необходимость, чтобы не слететь с катушек.
Понятия не имею, сколько я вот так сижу, глядя в выключенный телевизор невидящим взглядом, но когда надо мной раздается голос, то вздрагиваю от испуга.
— Что-то интересное показывают? — усмехаясь, спрашивает Амурский.
— Очень. Моя любимая программа, — ничуть не смутившись, произношу.
Сосед издаёт смешок, после чего принимается хозяйничать на моей кухне. Находит бокалы, достаёт тарелки. При чем так быстро, словно бывал здесь тысячу раз и это обычное дело.
Я за всеми этими действиями наблюдаю с подозрением.
Легко открыв бутылку штопором, он разливает вино по бокалам. Высыпает в тарелку виноград и нарезанный сыр. С собой притащил, что ли?
— Что ты делаешь?
— А на что это похоже? — хватая тарелку, спрашивает. Подходит и ставит на пол возле меня, после чего возвращается за бокалами.
— На то, что у меня глюки. Они бывают на нервной почве?
— В таком случае надеюсь, что я очень приятный глюк, — озорно подмигивает сосед, протягивая мне бокал.
Приятный? Едва ли.
Амурский первый парень, разбивший мое тогда еще совсем юное сердечко. Пусть он об этом и не знает. И надеюсь, не узнает. Боже, я не признаюсь в этом даже на предсмертном одре!
Взяв бокал, отпиваю. Амурский тем временем присаживается рядом. Хватает виноградинку и закидывает в рот.
— По какому поводу пьянка?
— Так что ты здесь делаешь, Амурский? — снова задаю вопрос. На этот раз более требовательным тоном.
С момента его переезда, мы едва ли обмолвились двадцатью словами. Не сказать, что и в школе были приятелями. По крайне мере то, что мой язык побывал у него во рту на выпускном, точно не делает нас друзьями.
— Составляю тебе компанию. Похоже, она тебе нужна.
Вздергиваю бровь, мол, серьезно?! Он отвечает мне прямым взглядом. Да уж, этого парня не так просто загнать в угол.
— Неужели у тебя больше нет никаких важных дел?
— Не-а…
— А как же заставить покричать ещё одну «заю»? — руками показываю в воздухе кавычки.
— А что такое, пампушка? Завидуешь? — игриво толкает меня плечом. — Могу заставить покричать тебя, если хорошо попросишь…
 
— Пожалуй, откажусь, — фыркнув, качаю головой.
— Твоё упущение, — совершенно серьезно заявляет.
Нет, эти барышни определенно разбаловали его своими фальшивыми стонами. Сказать ему или пусть и дальше живет в мире иллюзий?
Некоторое время мы молчим, цедим неспешно вино и изредка сталкиваемся пальцами, срывая виноградинки.
Кто бы сказал мне, что я буду сидеть рядом с Амурским и пить — в жизни бы не поверила. Отправила чудака к доктору, чтоб проверил голову.
Ох, и сколько же ночей я из-за него проревела в подушку — не счесть. А ему хоть бы хны! Все как с гуся вода!
Впрочем, этим, пожалуй, Сева Амурский и цеплял. Было в нем, разумеется, помимо внешности Адониса, некая легкость, игривость и приятная дерзость. Поэтому девчонки ещё в школе за ним штабелями бегали. На четырнадцатое февраля ему столько валентинок присылали, что у других парней запросто мог развиться комплекс неполноценности. Я, само собой, была из тех, кто валентинку не подписывал.
А теперь мы сидим здесь. В моей квартире, после того как мой парень променял меня на другую.
Неожиданно в память вырезается его вопрос, перед тем, как я зашла в подъезд. Стоп, он что…
— Ты знал? — хрипло из себя выдавливаю.
Сева не прикидывается дураком. Понимает, о чем речь. Прячет взгляд и неловко почесывает затылок.
— Не то чтобы знал…
— Не смей врать! — резко обрываю его.
Достаточно на сегодня лжи!
— Догадывался, — вздохнув, честно отвечает.
— И ты такой же. Ничем не лучше, — ощетиниваюсь и отворачиваюсь от него. На глаза снова набегают слёзы, но я их упрямо сдерживаю.
— Слушай, я это понял уже когда увидел тебя возле машины, поэтому удивился. Да пошли его к чертям собачьим, Горошек! — вдруг взрывается Сева. — Зачем тебе придурок, который не может удержать член в штанах!
— Все говорят, что такой не нужен, что я найду другого. Вот только, Амурский, мне уже двадцать шесть, а я так и не встретила «своего» человека! Да и разве на лбу у мужика написано, что он изменщик? Как определить?
Сева тускнеет, сводит тёмные густые брови к переносице и серьезно отрезает:
— Ты права, никак. Но, знаешь, одна неудача не повод закрываться в себе.
Одна может и не повод. А вот череда неудач…
— Хочешь поплакать, Горошек?
— Не хочу, — плаксивым голосом отвечаю и шмыгаю носом.
— Да ладно тебе, — притягивает мою голову к своей груди и проводит нежно по волосам, — поплачь. Легче станет. Нет ничего такого, чего нельзя пережить. Будет и у тебя мужик хороший. Поверь, не все изменяют.
— Хочешь сказать ты не изменяешь? — ворчу в его грудь.
Он вкусно пахнет. И, пожалуй, не будь я так разбита, то оценила бы. Древесные нотки, хвоя. Пахнет, как зима…
Сева не сразу отвечает. Я шмыгаю носом на его груди, слёзы уже не сдерживаю, хоть они уже какие-то усталые.
— А я, Горошек, не даю обещаний.
— Но и не развеиваешь надежды своих любовниц. Иначе они бы к тебе не ходили…
На эти слова Амурский не находит, чем ответить.
  
Глава 3
 
Сева
Горошек отключилась прямо на моем плече, едва мы приговорили бутылку вина.
Пристально рассматриваю девушку, и понимаю, что она совсем не изменилась. Да, исхудала, однако все те же светлые шелковистые волосы, те же длинные ресницы и бледные губы бантиком. И, само собой, она так и не выросла. Как была самой маленькой в классе, так и осталась.
Милая и забавная. Горошек всегда была хохотушкой, участвовала во всех школьных мероприятиях и, разумеется, была круглой отличницей. Правильная до скрежета зубов, никому не давала списывать.
Никому. Кроме меня.
Будучи старшеклассником не задумывался над этим, а сейчас понимаю, что вероятно я был ей симпатичен.