Кофе с молоком
— Я люблю тебя, слышишь! — почти выкрикивает он, на что я лишь усмехаюсь — Когда мы не были женаты, ты много раз изменяла мне, но я прощал тебя… Всегда.
— Спасибо конечно…
— Прости и ты меня. Марина была просто в ужасном состоянии, я думал она наложит на себя руки! Мы с Олегом пытались её успокоить, но…
— Мне не интересно почему ты мне изменил — перебиваю я — Это всё не имеет значения. Все твои клятвы, все твои признания для меня теперь пустой звук, пыль, пепел…
— Нет…
Я выдергиваю свою руку и морщусь от отвращения.
— Не смей ко мне прикасаться. Не смей со мной говорить. Сегодня умер не только Женя. Сегодня умер и ты. Для меня. Тот Костя, которого я знала и любила… Но мне не больно, я смогу пережить эту потерю. Иди, утешай мою сестру дальше. Помогай ей справиться с горем.
Бросив последний взгляд на мужа, ухожу. Ничего не чувствую. Вообще. Если бы не смерть Жени, я бы улетела из Милана сегодня же, с пересадкой добралась бы до дома. Но я не могу. Женя хоть и подонок, но он открыл мне глаза на предательство Кости. Не знаю почему он молчал столько лет, наверное думал, что я знаю и терплю… А может, это была месть за мою нелюбовь, за мои измены, за мой уход.
Женю кремировали. Урну с прахом Марина и Олег увезли с собой в Россию. А мы с Костей полетели домой. Вместе. Но в тоже время и врозь. Не разговаривали, не смотрели друг на друга. Вели себя как абсолютно чужие люди. У меня было время подумать. Спасибо мужу, он на меня не давил. Наверное, думал так я быстрее его прощу. Но нет.
— Ты никуда не уйдёшь, Ева! — рычит Костя, как только Майя оставляет нас одних.
Он бросает яростный взгляд на чемодан, потом на меня.
— Я не позволю тебе… Я не дам развода.
— Значит, будем судиться — улыбаюсь я и продолжаю складывать свои вещи в чемодан.
— Зачем ты так? Я же всё объяснил! — не понимает Костя и подходит ко мне совсем близко, так, что я начинаю задыхаться от нашей близости.
— Я ошибся. Да, я не сдержался, но развод… Я не хочу…
Он пытается меня поцеловать, но я уворачиваюсь, пока не попадаю в кольцо его рук.
— Ты изменял мне многие годы… Не надейся сохранить наш брак. Ты его уничтожил…
В серых глазах мужа вспыхивает боль и удивление.
— Я не изменял тебе раньше! Ни разу. Никогда.
— Разве? Женя рассказал мне про твои командировки с Мариной… — не верю я.
— Почему ты веришь ему, а не мне?
— Пусти меня, Костя…
— Не было ничего, слышишь! — настаивает он, заглядывая в мои глаза — Я был верен тебе и нашей семье…
— Я видела своими глазами твою верность — горько замечаю я.
Костя тяжело вздыхает, освобождая меня из плена своих сильных рук.
— Развода не будет, даже не думай об этом — заявляет он мне — Ты моя жена и всегда будешь ею…
— Как бы не так — смотрю на него с вызовом.
— Не связывайся со мной, Ева…
— Что ты можешь мне сделать? Я все равно…
Договорить не успеваю, Костя одной рукой хватает меня за горло, а второй закрывает мне рот. Тяжело дышит, серые глаза становятся совсем чёрными, бездонными…
— Я скорее убью тебя, чем позволю уйти — переходя на шёпот, угрожает он — Ты будешь моей пока смерть не разлучит нас…
56. "Не ты, не отец не сможете встать между нами…"
Голова. Как же болит голова… С трудом открываю глаза и вижу, что нахожусь в палате. Белые стены, потолок, рядом прибор, считающий удары моего сердца… Что произошло? Пытаюсь вспомнить, как могла попасть в больницу, и ничего не помню. Глотать больно. Такое ощущение, что долгое время у меня во рту была какая-то трубка. Она слегка поцарапала мне рот.
В палате я лежу одна, видимо клиника дорогая, потому что палата довольно просторная, светлая и кажется даже с собственным санузлом. К сожалению встать я не могу. Руки, ноги чувствую, но управлять ими не получается. Они будто не мои. Чужие.
В палату заходит медсестра и увидев меня в сознании, бежит за врачом. Он приходит вместе с моей памятью. Вместе с переживаниями и страхом за ребёнка.
— Всё в порядке, малышу ничего не угрожает — улыбается доктор — Я рад, что вы пришли в себя…
— Олег… Ко мне никто не приходил?
— Сеньор Мариани запретил навещать вас всем, кроме Дианы и Стеллы. Особое указание дано насчёт семьи Антохиных. Вас пытались убить. Мерзавцев поймали и будут судить. Всех, кроме одного.
— Почему, кроме одного? — хмурюсь я.
— Он умер в больнице неделю назад. Я случайно узнал. Обострение рака.
Вспоминаю отца Олега. Кажется он был болен, неужели умер?
— Я могу позвонить? — спрашиваю я, но врач отрицательно качает головой.
— Никаких контактов. Я сообщил вашему отцу, он скоро приедет…
Вздыхаю. Да, поговорить с отцом мне нужно. Он должен знать, что от Олега я не откажусь, и он от меня тоже…
Постепенно ко мне возвращается способность двигаться. Я пробую встать, шевелю руками и ногами. Сил у меня очень мало и я быстро устаю. Отец заходит в палату как раз тогда, когда я обессиленно откидываюсь на подушку и тяжело дышу.
— Тесса… — чуть не плачет он, обнимая меня — Как же ты меня напугала, малышка…
Я и сама еле сдерживаю слезы. Отец очень сильно сдал, похудел, осунулся. Смотрю как он садится на стул возле меня и тяжело вздыхает. Наверное его, так же как и меня сейчас переполняют чувства.
— Антохины… — вздыхает папа — Проклятые Антохины! Я ведь предупреждал тебя, дочка, говорил держаться от них подальше… Если бы я знал, что Евгений опять вышел на охоту, я бы запер тебя дома.
— Он ведь умер, да? — спрашиваю я.
— Да. Избежал наказания. Он всегда уходил от ответственности, подонок… Но не переживай, больше никто из их семейки тебя не тронет. Твой ребёнок, мой внук, будет носить нашу фамилию…
— Я как раз хотела поговорить с тобой об этом — перебиваю я — Олег. Я люблю его и хочу быть с ним.
— Это невозможно. Нет. Ни за что я не отдам тебя Антохину! Даже думать об этом не смей! — кричит отец и вскакивая с места начинает взволнованно ходить по комнате — Если твой Олег посмеет приблизиться к тебе, я его уничтожу! Он никогда больше не увидит ни тебя, ни ребёнка! Ты меня поняла, Контессина?
— Да…
— Я был очень зол на тебя за то, что ты уехала в Россию к нему… А когда узнал, что ты беременна, Диана не даст соврать, меня трясло весь вечер! — продолжает он ходить по палате, бросая на меня осуждающие взгляды.
— Но папа…
— Было большой глупостью ехать к нему, и ещё большей залететь… Но это мой внук или внучка… Не имеет значения, кто отец ребенка. Мы воспитаем его как достойного Мариани…
Я качаю головой, понимая что сейчас отец не сможет понять моих чувств к Олегу. Должно пройти время, чтобы он принял нашу любовь. Злость на их семью не даёт ему увидеть то, что без Олега я буду несчастна и разбита.
Отец садится на стул и хватается за сердце.
— Тебе плохо? — переживаю я и пытаюсь встать.
— Нет. Всё в порядке — тихо отвечает он — Много переживаний за последние недели… Я очень боялся за твою жизнь. Врачи не давали никаких гарантий, что ты придёшь в себя… Предупреждали, что кома может стать необратимой…
— Я была в коме? — удивляюсь я.
— Да. Несколько долгих недель, почти месяц.
Я в шоке смотрю на отца. Прошёл месяц?! Но как? Мне кажется, меня только вчера похитили и пытались убить…
— Сейчас что, уже март?
— Конец февраля.
— Ничего себе! — улыбаюсь я и неосознанно глажу живот — Скоро весна…
Отец смотрит на меня и тоже начинает улыбаться. Тревога и обеспокоенность покидают его лицо. Он наверное рад тому, что я не спорю с ним из-за Олега. Да, я не согласна с его мнением, но давить и убеждать его сейчас, значит спровоцировать очередной сердечный приступ. А я этого не хочу. Итак чувствую себя виноватой за то, что почти месяц провалялась без сознания и заставила всех волноваться. Будь я немного внимательнее… Хотя, были ли у меня шансы избежать похищения?
Отец посидев со мной немного уходит. На следующий день меня навещает Диана. Мне с трудом удаётся её успокоить. Увидев меня, она плачет навзрыд так, что у меня екает сердце.