Amore mio Юля Котова (СИ)

— Да ну нет! — он отрицательно покачал головой. — Ты же знаешь Филина. Конечно, он в курсе, что я тут с тобой. Он просто переживает… за меня… за нас.
Ага. Ну конечно!
Я готова была уснуть на этом стуле, но мне следовало довести начатое до конца. Я хотела быть с Брединым, безумно хотела, поэтому стремилась покончить со всей недосказанностью и сомнениями. Мне нужна была правда. Только так я бы смогла снова довериться ему несмотря ни на что.
— Он написал… «мы тут все от любопытства умираем». Кто «мы»? — и я продолжила докапываться до истины и Бредина.
Он пожал плечами и с невозмутимым видом сказал:
— Наверное, он имел в виду себя, Марину и их будущего ребенка.
Вот ни хрена себе новости!
— Селезнева беременна? От Филина?! — я завопила на всю ванную, если не дом.
— Да, только это секрет. У них свадьба через месяц. Для этого мне нужен костюм. Пойдешь со мной?
— Офигеть, — пробормотала я себе под нос.
— А что насчёт того парня? — спросил Бредин. Видимо, у него ко мне тоже имелись вопросы. — Если ты вернёшься к нему, я… уйду в монастырь. Буддийский, — уточнил он, пристально глядя мне в глаза.
Было не понятно, шутит он, или говорит серьезно. Я снова зевнула и спросила:
— Почему буддийский-то?
— Ты сама говорила, что у той японки, — он указал в сторону двери, — бабушка — настоятельница буддийского храма в Киото. Уверен, она замолвит за меня словечко. Что скажешь?
— Нет. Тебе нельзя в монастырь, — я замотала головой, представляя, как нелепо Бредин будет выглядеть в оранжевой простыни.
— Почему?
— Ты… слишком болтливый и… симпатичный.
Он не сводил с меня глаз, а в уголках его губ зарождалась улыбка, самодовольная такая.
— Конкретнее, Котова. Скажи, что чувствуешь ко мне, — потребовал он.
— Ни за что, — я была в своем репертуаре.
Безусловно, я любила его. Но произнести это вслух? Нет, мне стоило ещё его помучить. И я точно знала, что он совсем не против этого.
— Ну ладно, я и так все знаю, — улыбнулся парень. — Идём спать. Ты не забыла, что профессор Лоретти завтра пригласил нас к себе… на виллу?
— Помню, но не уверена, что я согласилась.
— Я сделал это за тебя, — улыбнувшись, он быстро заморгал, изображая наивность.
Я вынула ногу из остывшей воды и поставила ее на полотенце.
— А если я не поеду? — проделала с другой то же самое.
Бредин приблизился и возвышался надо мной.
— Тогда мне придется тебя похитить, — его руки легли мне на талию, скользнули к пояснице и нырнули в задние карманы джинсов.
Я обняла его за шею и улыбнулась.
— Балабол.
Он наклонил голову и потерся своим носом о мой.
— Вредина, — прошептал парень, обхватывая мои губы своими…
 Глава 18. Профессорская дача, или от теории к практике 
В видавший виды минивэн профессора Лоретти мы набились, как сельди в бочку: Жанна заняла место впереди рядом с Марчелло, а я соседствовала с Брединым и Дарьей позади. За нами лежали какие-то доски, банки с краской и прочие строительные материалы, и я всерьез задумалась об истинных причинах гостеприимства итальянского профессора. Неожиданно возникла мысль о внутривузовской дедовщине и недостроенной профессорской даче.
Оба моих попутчика косились на меня всю дорогую: один — с нежностью, другая — как обычно, с неприязнью.
Впрочем, ее можно было понять. Забив на наличие преподов, которые о чем-то увлеченно говорили на итальянском, и соседки, мы с Брединым целовались и жались друг к другу. Делать это украдкой не было никакой возможности, а мы и не старались. Италия — страна любви. И кто мы такие, чтобы противостоять этому?
Я почти задремала на плече у парня, когда зазвонил его мобильный. Спать расхотелось, стоило мне только увидеть имя и фотку Филина на экране.
— Потом перезвоню, — сказал Бредин, мельком взглянув на экран, и сбросил вызов.
— Звони, вдруг что-то важное.
На самом деле, я так не думала, но мне хотелось подразнить его.
— Вряд ли, — пожал плечами парень.
— Хочешь, я перезвоню? — предложила ему.
 
— Да без проблем, — он закатил глаза и, не колеблясь, протянул свой смартфон.
Покосившись на него, я отрицательно покачала головой.
— Ага. Больше мне заняться нечем. — Сложив на груди руки, я смотрела вперёд.
— Скажи, если передумаешь, — еле слышно произнес Бредин, склонившись ко мне.
— Я не передумаю.
— Знаю.
Я ощутила его теплое дыхание на шее и едва наклонила голову, давая ему больше простора. Но только парень коснулся меня губами, как слева раздалось характерное цоканье. В этом звуке было столько дружелюбия, что я еле удержалась, чтобы не посоветовать аспирантке сцедить яда и быть попроще.
Таким макаром мы и добрались до виллы профессора Лоретти. Вот только от виллы здесь было одно лишь название. Двухэтажное здание П-образной формы из светлого камня больше напоминало графские развалины, чем профессорскую дачу. Большая часть узких окон была закрыта покосившимися деревянными ставнями, что создавало впечатление заброшенности. Здесь же находились хозяйственные постройки, строительные леса и инвентарь — профессор восстанавливал наследие своих предков медленно, но верно.
Окрестности виллы оказались более живописными. Ещё зелёные равнины и холмы, где в прежние времена выращивали виноград, производили грандиозное впечатление. После узких улочек Болоньи и ее бесконечных арок, галерей и портиков, небо здесь было просто бескрайним.
Во время экскурсии по владениям профессора стало понятно, что свой долгострой Марчелло тоже рискует передать по наследству: был отреставрирован лишь первый этаж правого крыла и несколько комнат сверху. Масштабы предстоящих работ были внушительными, все вокруг выглядело обветшалым и запущенным.
Это вам не в дедовской квартире обои клеить.
Когда приблизилось время ужина, Жанна Бернардовна, как истинная русская итальянка решила взять дело в свои руки и подпрягла до кучи и нас с Дарьей. В кухне с выбеленными стенами и темными балками под низким потолком то и дело звучало: «Подай, принеси, помой». Всегда энергичная и собранная Жанна выглядела сегодня взволнованной и напоминала мне… меня. Блеск в глазах, мечтательный взгляд и румянец на круглом красивом лице так и намекали на то, что Жанна по уши втрескалась в Марчелло.
Ужинали здесь же, на кухне, за прямоугольным деревянным столом, запивая нехитрые закуски домашним вином, которое Марчелло производил в очень небольшом количестве из винограда, выращенного древнегреческим способом. Историк — такой историк. Он уже минут двадцать рассказывал об устройстве хоры — территории, которую в Античность использовали для занятия сельским хозяйством. Бредин слушал, открыв рот, едва не конспектировал прямо на салфетке, я — зевала и мечтала лишь об одном: прихватить с собой этого ботаника, бутылку вина и закрыться в одной из комнат наверху… или, на худой конец, в винном погребе. Моя тяга коротать ночи в необычных местах уже входила в систему, но сегодня я имела все шансы, чтобы провести ее в кровати.
Комната, которую Марчелло отвёл нам с Брединым из-за отсутствия мебели казалась очень просторной. Здесь даже занавесок на окнах не было, зато имелась огромная старинная кровать и лепнина на стенах и потолке. В ожидании Бредина я уже заучила все элементы ее узора.
Наконец дверь скрипнула, и мое сердце застучало быстрее, что было частью привычной реакции на приближение Бредина.
— Ты долго, — я приподнялась на локте и положила подушку повыше.
Бредин, прикрыв дверь, направлялся ко мне, стягивая на ходу толстовку.
— Это все профессор. Он, кажется, перевозбудился после общения с твоим преподом. Я целый час слушал лекцию о гибели Османской империи. Еще он принуждал меня пить вино урожая семьдесят третьего, я еле как отмазался.
Откинувшись на подушку, я громко засмеялась, представляя эту картину.
— Надо было пить. Чего ты потерялся?