Пустыня (СИ)

  
Глава 7
 
7
17 апреля 1976 года, суббота
Сюрпризы
— Решением деканата занятие будет посвящено итогам двадцать пятого съезда коммунистической партии Советского Союза, — объявил Виктор Сергеевич и положил на стол номер «Правды». Специальный, на двенадцать полос, с речью Леонида Ильича Брежнева.
По расписанию у нас инфекционные болезни. И мы, наша первая группа, в это субботнее утро собралась в учебной комнате областной инфекционной больницы. Той самой, в которую никто не хочет ложиться. Впрочем, а в какую больницу кто-то хочет ложиться? Не знаю таких. Ни больниц, ни людей. Все хотят быть здоровыми. Естественное желание. Но не всегда получается.
Сегодня должны были разбирать холеру. Серьезная болезнь, и, как оказалось, она не ушла в историю. Рядышком бродит. Виктор Сергеевич как раз и работал в эпидемию на холере. В Керчи. Потому я и пришел — послушать человека, реально столкнувшегося с эпидемией. Потому что учебники это одно, а реальный опыт реального человека — совсем другое.
Но с деканатом не поспоришь. Есть указание изучать итоги, значит, будем изучать итоги.
— Вы люди взрослые, — сказал Виктор Сергеевич, — должны понимать важность принятых решений. Бытие определяет сознание, а бытие на обозримое будущее определяется как раз решениями съезда.
Он развернул газету и начал читать отчеркнутое место:
— «Известно, что уровень работы некоторых медицинских учреждений, к сожалению, всё ещё вызывает справедливые нарекания трудящихся. Министерству здравоохранения следует сделать из этого надлежащие выводы».
Так вот, дорогие коллеги, как вы думаете, какие выводы сделает министерство здравоохранения?
— Выводы известные, — сказал Суслик. Женившись, он не потерял ни рассудительности, ни живости ума, ни стремления внести порядок в окружающий хаос. — Выводы простые. Работать нужно так, чтобы нареканий трудящихся не вызывать, такие выводы.
Тут пришла медсестра и сказала Виктору Сергеевичу, что срочно требуется его консультация: поступил тяжелый больной.
— Трудно возразить, да и не нужно возражать, — сказал Виктор Сергеевич, — продолжайте обсуждение материалов, а я должен отойти, — и он отошел. Инфекция — она такая, и в субботу болеют люди. Тяжелый больной… Обыкновенно Виктор Сергеевич брал нас с собой, но тут дело важное, дело политическое — изучение материалов двадцать пятого съезда, вот он и пошёл один. Тем более, что мы и в самом деле люди взрослые и понимаем.
О двадцать пятом съезде твердили с начала учебного года. Даже движение создали, «двадцать пятому съезду — двадцать пять ударных недель!»
Это, правда, больше для заводов, для фабрик, для колхозов, совхозов. У них ударныйтруд — понятно. План выполнять, а, по возможности, и перевыполнять. Но мы студенты, сколько отведено часов на учёбу, столько и учимся. Лишних часов никто нам не дал, лишней лекции никто не прочитал. Ах да, ещё субботники. Ну, тут совсем хорошо: благодаря системе перманентного субботника наш институт — уже институт а не курс — отчитался о двадцати пяти субботниках к съезду, что было принято благосклонно не только в горкоме, но и повыше. Что радовало.
Ну, а то, что вместо холеры мы два часа будем говорить о съезде — значит, будем говорить о съезде!
— Подгорного вот вывели из состава Политбюро, — сказал Юрьев. Будучи сыном профессора, он и сам отличался научным складом ума и стремился изучить корень явления. — Но как-то коротко об этом пишут.
И в самом деле, в той же «Правде» написали, что «Подгорного Н.В. Политбюро единогласным решением вывело из своего состава», но что послужило тому причиной, и каковы будут последствия — осталось тайной. Предметом досужих размышлений и сомнительных разговоров.
— Раз написано Н.В., значит, дела у товарища Подгорного так себе, — взвешенно сказал простой человек Женя Конопатьев.
Это он верно подметил. Всегда товарища Подгорного величали уважительно, по имени-отчеству, Николаем Викторовичем, а раз сократили до инициалов — симптом ещё тот.
 
— Говорят, за небрежность вывели, — продолжил Юрьев, но развивать тему мы не стали. Кто нам Подгорный, кто мы Подгорному?
— А Чернозёмск перевели на третью категорию снабжения, — сказала Нина. Девушкам высшие политические мотивы не так важны, как мясо на прилавке. А с мясом неважно что-то стало. Попряталось мясо. — С Нового года перевели. Прямо и не знаю, из чего котлеты делать.
Мама у Нины прихварывала, и домашнее хозяйство всё больше и больше лежало на ней, на Нине. Котлеты касаются всех, и девушки оживленно заговорили о котлетах. Если купить фарш, лучше в кулинарии на улице Ленина, и добавить, прокрутив через мясорубку две луковицы, можно три, то будет вполне сносно. И полезно.
— Но вы, конечно, котлеты не жарите, — сказала нам Нина. Нам — это мне, Наде и Ольге.
— Редко, — ответила Надя. — Мы больше по рыбе ударяем.
— Осетрина? Лосось?
— Чаще минтай и хек.
— Что так? Неужели вкуснее?
— Как приготовить. Но минтай — рыба полезная. Сейчас ведь как? Сейчас на фермах откармливают что свиней, что коров, что даже птицу с использованием БВК. Чтобы вес быстрее набирали. Так?
— Так, — ответила Нина. БВК — это белково-витаминные концентраты, и статьи о большой их пользе в животноводстве последнее время заполонили газеты.
— И помимо БВК есть всякие добавки. Вот хрюшки их едят, набирают вес, а потом раз — и свинина на столе. Так?
— Ну, допустим.
— А те добавки, что давали хрюшкам, перешли в хрюшкино мясо. Пусть в небольшом количестве, но перешли. Мы едим свинину, говядину или курятину, и тоже начинаем набирать вес. Под влиянием этих добавок. А оно нам надо — набирать вес? Мы ж не хрюшки.
Надя задела больную тему. Толстеет студенчество, очевидно толстеет. На первом курсе все худые, а к шестому… К шестому избыточный вес у четверти студентов. Или даже у трети.
— Теперь рыба. Морская. Плавает в море-окияне, никто её кормовыми добавками не пичкает. Состав морской воды идеален по балансу микроэлементов. С рыбой мы получаем всё, что нужно. И потому рыба — это продукт номер один. Ну, и кальмары, креветки и прочие морепродукты. Да хоть морская капуста. Результат потрясающий, — она встала из-за стола и повернулась.
Да, результат того… Хороший результат. Но, конечно, дело не в одной рыбе, а в занятиях на стадионе «Динамо». Шесть часов в неделю. И в домашних условиях столько же. Бег, гимнастика, борьба. Первый разряд по дзюдо — не шутка.
А я только завидую. Нет, немножко занимаюсь, но именно немножко. О спортивных разрядах речи нет, укладываюсь в ГТО, и рад, с меня и довольно. Хватит и того, что есть: гроссмейстерского звания, титула трехкратного чемпиона Советского Союза. Хотя, конечно, чемпионом мира тоже хочется стать. Потому рыбу ем регулярно, пусть и не каждый день. А то на пирогах, действительно, недолго и растолстеть. Мне толстеть никак нельзя. У меня одних костюмов дюжина, и каждый за мною приглядывает: не толстей, не толстей, не толстей!
— Люди не только от мяса толстеют, — заметил Игнат. — Ещё от тоски. При доступе к дешевой еде люди тоску заедают. Хлеб, а то и сдоба, макароны всякие, картошка с салом…
— Три четверти населения земного шара мечтали бы о такой тоске — хлеб, картошка, сало… — сказал Суслик.
— Три четверти и мечтают. Но когда сказка становится былью, когда хлеба становится вдоволь, вековой голод требует — корми меня! Вот люди и разъедаются до крайних степеней, — Игнат подозрительно оглянулся: не разъелся ли кто.
Нет. Пока нет. Разве что чуть-чуть. Всё ведь такое вкусное — пирожки с повидлом, молочные коржики, кольца с орехами, трубочки с кремом, трубочки со сгущенным молоком, пирожные-картошки, пирожные-корзиночки, пирожные-безе, пирожные заварные, пирожные шоколадные, пирожные песочные, пирожные миндальные…
Стоп-стоп-стоп. Этак я лопну.
Не знаю, как далеко бы я зашел, но тут вернулся Виктор Сергеевич.