КЖД III (СИ)

— Да. Да, госпожа, — отчётливо произнёс Кальдур.
— Вот видишь, как просто, — лезвие скрылось в её руке.
Гарз удивлённо выдохнул, он переглянулся с Томметом, сожалея, что они не успели заключить новый спор о судьбе Кальдура. Мерроу подошла к пленникам.
— Ты, мелкий, — пацан боялся поднять на неё взгляд. — Беги отсюда. Всем людям, которых ты встретишь, говори что твою деревню сожгли темники, да не просто, а настоящие чудовища. С телами из железа, которых ни убить, ни ранить.
Мальчик не мог найти в себе смелости встать, и тогда в дело снова пошёл кнут. Огрел его по спине, мальчишка завопил, кнут нагнал его снова, ещё раз и ещё раз и он побежал. Томмет направил на него арбалет и проводил его движением с оружия.
Мерроу подошла к испуганной девушке, улыбнулась, и одним движением отсекла ей голову.
— Жаль, — прокомментировал Томмет и немного сжался от ледяного взгляда Мерроу.
— Сегодня игрушки будут только у меня, — ответила ему Мерроу. — Больше из местных никто не сунется. Возьмите быков и повозки, сгрузите туда доспехи и оружие, выкопайте всё что есть под амбаром, продайте Косому, всю выручку себе заберите. И можете потратить её на шлюх, коли змеи у вас в штанах уже колыхнуться. И не забудьте отдать половину своим товарищам, которые поедут до логова.
— Спасибо, госпожа, — Томмет присел в красивом реверансе, выпрямился и снова стал долговязым ублюдком.
Мерроу повернулась к Кальдуру, всё ещё потрясенному и бледному.
— Что? Ещё не допёрло? — она рассмеялась. — Мы не темники. Мы кое-что похуже.
***
Больше отряд Мерроу никуда не спешил.
Шли по бездорожную, подальше от людских глаз, но лошадей ожидаемо берегли. Останавливалась на привал четыре раза за день. Кальдуру давали воды и возможность сходить в туалет, не снимая верёвок. Спал он сидя, примотанный к дереву, но устал. На второй день путь его задница стала квадратной, он привык к постоянной тряске и тошноте, и настолько устал, что картина кровавой расправы подстёрлась в его памяти.
Бандиты не побрезговали увести даже скот. Половина отряда вместе с животными и телегами с добычей вскоре отделилась и свернула круто на юг. Оставшаяся половина пошла быстрее, и уже через день достигла цели.
Места вокруг были непросто безлюдными. Они были абсолютно пустынными, и по прикидкам Кальдура располагались где-то на северо-западе, слишком близко к темникам, и слишком далеко от тех, кто бы хотел жить с ними в прямом соседстве.
Сначала они преодолели густой лест, затем крутой спуск в овраг, оказались в ущелье, долго поднимались в гору, пока не оказались на узкой тропинке вокруг скалистого холма. Именно там было их логово.
По приезду ему дали сходить в туалет, затем привязали в столбу.
Поздней ночью его отвязали, освободили от верёвки, дали немного размять затёкшее тело и повели внутрь скалы. Он ожидал увидеть звериное логово, но похоже, что банда обитала тут давно или заняла убежище кого-то другого. Внутри всё было отделано деревом, были прорублены окна, установлены лестницы на вторые этажи. И крепость, и дом.
Его отвели на самый верх, где стража открыла перед ним тяжёленную и обитую железом дверь, и запустила внутрь. Он оказался в
Жилище Мерроу.
Сама она подошла чуть позже, сняла пояс с ножнами, отшвырнула от себя, сняла сапоги, растёрла ноги и переобулась в мягкие тапочки. Она выглядела усталой с дороги, но Кальдур знал, что доспех внутри неё быстро снимет эту усталость.
Зашуганная и изрядно побитая девчонка лет двенадцать бывшая, принесла им ужин, накрыла на двоих, и принялась таскать вёдрами воду в большую железную кадку. Притащив несколько тяжёленных ведёр, девушка сделала, набила под железный корпус какое-то невероятное количество дров, словно там собирались сжечь ведьму, и подожгла их.
Дым утягивался через небольшой дымоход вверх, в помещении стало ощутимо теплее, а девушка продолжила таскать вёдра, стараясь не попадаться на глаза Мерроу и не разливать воду.
Жестом Мерроу пригласила его к столу и даже налила вина. Кальдур не отказался, ел спокойно, и не глядя на неё, старался не шуметь. Закончив есть последней она поднялась и жестом подозвала его.
 
— Помоги снять доспех, — попросила Мерроу. — Не бойся, я обижу тебя, только если ты послушаешься или попробуешь сделать глупость.
Кальдур подошёл ближе к ней, она повернулась к нему спиной, чуть приподняла руки и застыла. Не будь на ней доспеха, он бы просто свернул её мелкую шею или тихо удавил бы в захвате. Но с доспехом, даже будь у него огромный тесак из чёрной руды и отличный шанс снести ей голову, пока она не готова и не смотрит — он бы предпочёл просто уйти.
Её голос стал ласковым, хоть и отдавал жестокостью. Сама она стала куда более мягкой, чем на людях, и Кальдур вдруг понял, что больше не испытывает к ней ненависти. Он всё ещё мог стать её жертвой в любую секунду, но с ней, или скорее с тем, что было у неё внутри, ему было спокойно и почти что комфортно.
— Ну? Чего ждёшь? Начинай. Мне что самой руками работать? — бархат в её голосе удивительно сочетался с угрозой и бесчувственностью. — Или ты совсем глупышка у нас? Не понимаешь, что делать? Ищи застёжки и ремни и расстёгивай их, деревенщина. Доспех держится на них.
Он расстегнул ремни наплечников, наклонился и расправился с боковыми ремнями на талии и на плечах, почти обнял её и прислонился к её спине, чтобы расстегнуть ремень.
— О, — она чуть прикусила нижнюю губу и откинула голову ему на грудь. — А ты крепенький. Работал в поле?
— Да, госпожа. Я вырос в деревне, — ответил он отчуждённо, всё ещё возясь с ремнём.
Она повернулась к нему, взяла его за запястье, остановила, оттянула руку и слегка ударила его тыльной стороной ладони по губам. Кальдур сжал губы и ощутил на слабый привкус крови.
— Разве я спросила, где ты вырос?
— Нет, госпожа.
— Если я спрашиваю — ты отвечаешь. Всё остальное время ты должен держать свою пасть закрытой. Если я не пожелаю, чтобы ты разговаривал. Понял меня?
— Да, госпожа.
— Если ты ещё раз допустишь такую оплошность, я накажу тебя серьёзнее. Я могу сделать с мужчиной очень неприятные вещи. Ты стерпишь, но они навсегда останутся с тобой.
Она выждала несколько секунд, убедилась, что Кальдур продолжает молчать, и отпустила его запястье. Он справился с ремнём, стянул снял с неё кирасу, сложил на пол, помог аккуратно избавиться от кольчуги. Замер на несколько секунд над застёжками на плотной рубахе в районе её груди, но она взглядом показала что можно.
— Теперь низ, — скомандовала она.
Подошла к кровати, села на края и вытянула вперёд ноги. Он опустился на колени перед ней, аккуратно снял с неё обувь, расстегнул щитки на голенях, снял их. Она приподнялась, и он стянул с неё кольчужные штаны и кальсоны из плотной ткани под ними. Она осталась в одной рубахе, поёжилась от сквозняка и откинулась на кровати, смотря на него сверху вниз.
— Хороший мальчик. Теперь иди вперёд, к бадье с водой, и возьми таз.
Он с каменным лицом поднялся, дошёл до туда, взял таз в руки и замер с ним. Она играла с ним, получала удовольствие от его послушания. Обычного человека это бы задело, он бы ощутил протест и смущение, но Кальдуру было абсолютно плевать, что ему нужно будет делать для выживания. Или для того, чтобы остановить эту…
Он хотел назвать её сукой, но снова удивился том, что не чувствует к ней ненависти.
— Набери воды из кадки, заодно проверь достаточно ли она горячая, чтобы мне стало хорошо чуть позже. Ну? Чего молчишь? Горячая?
Дрова догорели быстро, вода ещё нагревалась на углях, но уже не так бодро. Кальдур окунул в воду руку, и тут же вытащил назад.
— Да, госпожа. Едва рука терпит.
— Хорошо, теперь возьми со скамейки мыло и брось его в таз. И раздевайся.
Кальдур машинально взял мыло, бросил его в таз и замер, смотря на неё непонимающим взглядом. Она закатила глаза.
— Глупый. Ты будешь мыться первым, чтобы потом мочь мне. Ты не будешь делать это грязным. Ты должен стать чистым.