Проклятие для мага или сердце на троих (СИ)

Вайес любил наблюдать за метаморфозами, происходящими с небом на закате. Подолгу стоял на смотровой площадке замка Мрамгор, впитывая в себя все краски, которые дарила природа, упивался ими. Но не сегодня. Сегодня он страшился заката, просил солнце замедлить свой ход. Он простоял у стены, за которую ушла Дея, весь день. Ждал, боялся, надеялся.
Поднявшийся ветер принес голоса, разговаривали мужчины, один был чрезвычайно встревожен, другой раздражен.
- Зачем вы только отправили ее туда?!
- У нас не было выбора. Она себя убивала!
- Но в сознание же она пришла, значит, шла не поправку!
- Нет, мой юный друг, - Вайес развернулся навстречу приближавшимся голосам, которые, несомненно, принадлежали Яну и Горию. - Наш многоуважаемый лекарь вернул ее в сознание с помощью снадобья, но его действие непродолжительно, если бы оно прошло до того, как я отправил ее за стену, она опять впала бы в небытие. И, скорее всего, уже в последний раз.
- И как давно она там?
- С утра.
- Сколько еще она может там пробыть?
Вайес послал тяжелый и молящий взгляд в небо.
- Не больше двадцати минут, - ответил он и тяжело опустился на валун неподалеку от стены. - Если до заката солнца она не вернется, то останется там навсегда.
- Навсегда?! - взревел Ян. - Навсегда? И вы не дали мне повидаться с ней, зная, что она может не вернуться?!
- Она уже неделю не с тобой, так проще справиться с утратой, - мрачно проговорил Вайес. - Поверь мне, обрести друга на час и потерять вновь гораздо болезненней, - он хотел сказать еще что-то, но его прервал донесшийся от стены шорох.
Поднявшись, Вайес настороженно замер в ожидании.
Шуршал мох - он расступался, вновь образуя арку. И по мере того, как расходились плиты стены, взору замерших мужчин открывалась удивительная картина - медленно рассеивающийся сизый туман, прорезали косые лучи мягкого света, какой бывает ранним утром, после того, как всю ночь лил дождь. Этот свет падал на молодую весеннюю зелень, превращая росу на ней в сияющие звезды. Мох, тот самый мох, что покрывал стену, устилал за ней и землю, а из тумана, на этот мягкий, живой ковер ступила босая нога, затем показалась рука отодвигающая ветку и, наконец, лицо, обрамленное золотым свечением. Лицо, соперничающее с солнцем.
Свидетели этой картины, словно в статуи превратились: ни вздоха, ни малейшего колебания. Три пары глаз пристально следили за происходящим в арке. Казалось, от повисшего в воздухе напряжения, можно было зарядить телефон (если бы он здесь был, конечно).
Вот, наконец, показалась тонкая, высокая фигура в длинном платье. Она сделала шаг, другой и ступила за порог, на влажную траву по эту сторону от стены. Арка за ее спиной моментально сомкнулась, будто ее и не было вовсе.
Те же длинные янтарные волосы свивались крупными кольцами, то же тонкое, слегка удлиненное запястье и гибкие пальцы привычным, плавным движением поправили их. Изящество и удивительно не юная сдержанность были в Денином облике всегда, но сейчас Яна поразило, что свойственную ей игру в благородство сменило неподдельное величие. Она стояла босая, слегка растрепанная и все же было в Деи теперь нечто царственное и невозможно прекрасное, нечто такое, что выдавало в ней госпожу.
Это та перемена, которую Ян отметил сразу, как увидел ее. А еще взгляд, что -то с ним было не то. В таких знакомых, слегка раскосых, подернутых зеленцой глазах отражался сам космос во всей своей беспредельности.
Во рту у Яна пересохло, он весь напрягся. Это была уже не та девчонка, которая нуждалась в его постоянном присмотре и защите, она стала чем-то большим, большим, чем сам Ян. На секунду он испугался, испугался того, что все -таки потерял ее. Потерял ту Дею, к которой был глубоко привязан - тонкую, хрупкую, нежную. Утратил возможность быть ее защитником. А она тем временем просто стояла, держа свои шелковые туфельки в руке и, моча смотрела на мужчин, и каждому казалось, будто она смотрит именно на него.
Первым в себя пришел Вайес.
- Ей по-прежнему нужен защитник, мой друг, - шепнул он Яну, слегка коснувшись его плеча. - И теперь, я полагаю, еще больше чем прежде.
 
Оцепенение прошло и Ян, было, кинулся к подруге, чтобы обнять ее, как прежде, но что -то его остановило. Он стаял так близко, что чувствовал на себе тепло от ее дыхания, но не знал, что делать. Первый раз в жизни он не знал, имеет ли право прикоснуться к ней. Не мог поверить, что эти обновленные, звездоподобные глаза ее - Деины, что эта величественная особа - его подруга. И, несмотря на то, что в этом величии не было ни тени гордыни, надменности или тщеславия, оно пугало его.
- Ну, что вы застыли, Ян? - подбодрил его Вайес. - Это все еще она - ваша подруга детства. Дея, вы ведь узнаете своего преданного друга, не так ли? - обратился он к девушке.
Она улыбнулась, слегка опустив веки, будто говорила этим: «ну, конечно», взяла руку Яна и приложила к своей щеке, но лишь на секунду. Затем обулась и направилась в сторону замка, так и не проронив ни слова. Ян шел за ней и ему казалось, будто она молчит от того, что боится расплескать тот свет, которым была теперь наполнена.
В замок все трое вошли через центральные ворота. И Дея направилась по уже знакомому маршруту, в свою маленькую каморку, в которой она провела последнюю неделю, но Вайес остановил ее.
- Ну, что вы, звезда моя, - обратился он к ней, как показалось Яну, с почтением, - для вас уже приготовлены отдельные комнаты. В палатах живут лишь больные.
  
Глава 4 Где-то здесь
 
Мерцающая звездная тропа в абсолютной пустоте, ни запахов, ни звуков, ни дуновения ветерка, она висла в этой пустоте и уходила в бесконечность. Прекрасная, манящая. Дея сделала несколько шагов вперед и оглянулась, звезды за ее спиной слабо вспыхивали и гасли. Страха не было, только легкость и желание идти вперед и она шла, двигаясь очень медленно. Мысли из ее головы постепенно улетучивались, наступала абсолютная безмятежность, а когда она была уже готова раствориться в этой пустоте, до ее слуха донесся тихий звук. То был шелест листьев. Нежные весенние листочки беспокоил легкий ветерок, принесший запах сосен.
Уловив его, Дея вдруг очнулась, осознав, что уже давно идет с закрытыми глазами. Открыв их, она увидела озеро. Подход к воде густо зарос камышом, над которым летали стрекозы. Девушку охватило странное чувство, будто ее окружает что -то очень родное в этом незнакомом месте. Она совершенно точно знала, что не бывала здесь раньше, и все же песчаный пологий берег казался приветом из давно позабытого прошлого.
Девушка подошла к воде, но в подвижном зеленоватом отражении увидела не себя, а малютку с взъерошенным рыжим чубчиком. От неожиданности она отпрянула, налетев на что-то твердое и шершавое. Обернувшись, Дея замерла.
Прямо перед ней стоял мираж из прошлого - огромная сосна. Растущая на осыпающемся покатом берегу, где ветра бывали столь лютыми, что оголили со временем ее корни, она стелила ветви, изгибающиеся самым причудливым образом близко к земле, будто боялась упасть. То было самое необыкновенное в мире дерево - ее дерево и оно оказалась здесь, на этом умиротворенном берегу, слепленном из детских воспоминаний.
Дея погладила его кору, прислушалась к легкому плеску воды и озорному стрекоту насекомых, затем устроилась поудобней у могучего ствола и закрыла глаза. Сколько она так просидела, она не помнила, очнулась от грез лишь тогда, когда солнце уже клонилось к горизонту.
«Я отправляю вас в путешествие по вашему сознанию. Только прошу, вернитесь до заката, иначе вы заблудитесь в самой себе», - воскресли в ее памяти последние слова Вайеса и она проснулась.
Первое, что Дея увидела после пробуждения, это Яна. Он сидел в легком плетеном кресле напротив ее кровати, и наблюдал за тем, как она спала. Парень выглядел озабоченным; он водил указательным пальцем по губам и, чуть склонив голову, щурил глаза. Дея хорошо знала эту позу, она говорила о том, что Ян чем -то возбужден, но упорно пытается скрыть это.