Франт (СИ)

— Ну что, красавицы, давайте прощаться? — обнялся я с пустившими слезу гимнастками и даже одной глотательницей огня.
А напоследок, погладив по голове шмыгающую носом Зинду и даже потискав разрумянившуюся Зорду, вручил-таки ей как импресарио сего творческого коллектива бумажку в 25 °Cребрых.
— Желаю заказать бесплатное выступление для всех детей города.
— Н-но, тут же много, — округлив глаза всё же поспешила принять ассигнацию, что резво исчезла, где-то в районе необъятного бюста.
— Не страшно. На сдачу купи девочкам пирожных, — и подмигнув Зинде, добавил. — А ты, малышка Суок, не вешай нос! Желаю тебе встретить однажды на твоём пути своего наследного принца Тутти.
И поспешил удалиться, так как и сам слегка расчувствовался.
А чумазенькой ничего не сказал. Она глазки какому-то грузчику у соседнего воза строила. Эх. Коварные женщины.
Городишко этот был небольшим, но очень таким… пряничным, что ли. Мощеные улочки, фахверковые, преимущественно бежевого цвете, дома с остроконечными рыжими черепичными крышами, на окнах множество ярких цветов в разнообразных вазонах. Люди неспешны и обстоятельны. Наряды забавны и для меня архаичны.
Мужчины в основном во всевозможных вариациях костюмчиков от новомодных узких и словно бы «подстреленных», до не менее узких но длиннополых. Сюртучного, что ли, типа. Многие с тростями. И у всех непременно либо котелок, либо невысокий цилиндр.
Дамы же, лишь некоторые в платьях. Они по виду такие же, как и у нас на рубеже 19–20 веков. Длинные, но уже без каркасов юбок, тонкие талии, объемные плечи, узкие до локтя рукава, но горло не глухое и высокое, а скорее как у плаща, что ли. Полу стоячий отложной ворот и огромные лацканы между которыми скрываются влекущие полушария. Множество женщин вместо юбок облачены в просторные шаровары, как правило до середины икры упрятанные либо в сопожок, либо шнурованный ботильйон, ну или в такие же гетры как и у меня, однако существенно более декоративные и богато отделанные. Головных уборов превеликое множество, от широкополых шляп с перьями до малюсеньких цилиндров, пришпиленных где-то сбоку. Один раз даже берет видел, почти как у Д’Артаньяна. Умора.
Но вообще, у женщин многообразие фасонов гораздо более обширно нежели у мужчин и описать всю их палитру довольно трудно.
— Господин, купите яблоки! — звонко завопила румяная девица с огромной корзиной натертых ярко-красных плодов.
— Селянка, кам цу мир. Я есть хотеть апфель. Давай-давай. Шнеллер, — ну не смог я удержаться, коверкая здешнюю реч и перемежая с дойче, ибо округлившиеся глазища и уморительно вжатая шея этой, едва сдерживаемой разрывающим шнуры корсетом, «крови с молоком», просто никого бы не смогли оставить равнодушным. А когда она под «Ой, мамочки» куда-то побежала, путаясь в юбке, я просто не удержался и громко расхохотавшись заголосил ей в след дурным голосом. — Ду хаст!
Но минутка так себе шутеек позади, поэтому топая по фактурной мостовой я поднимался вдоль одной из раздвоившихся улиц, левая из которых и вела вверх к городской площади с башней часов и магистратом. Тут дома уже были в основном каменные, крашенные, иногда с лепниной, но все с непременным кованным декором. То вычурный фонарь висит, то затейливая вывеска.
О! Оружейная лавка. Зайдем.
Отметив, что и тут звон колокольчика предворяет появлени нового посетителя, я углубился в строгий интерьер достаточно хорошо освещенного помещения, стены которого изобиловали многообразием самого экзотического оружия. Вон, даже подобие трехзвенных нунчаков висит. Хотя нахрена оно такое в мире магощитов?
К слову, освещение тут, как мне кажется магическое. Уж больно свет ровный и белый, скажем так. Не как лампы дневного света, конечно, но уж точно «белее» ламп накаливания. Однако не везде, не повсеместно. Но в том злополучном трактире и вот тут — именно такие.
— Приветствую в лавке достопочтенного Ровиранда Кар, — поспешил ко мне угодливый приказчик, в наблюдательности и сообразительности которому не откажешь, ибо хоть мой наряд кроме презрения у местных мало что иное вызывал, но этот вот пялился именно на зажатую у меня в руке дорогую трость, а не на моё тряпье и убогий тюк за спиной. — Чем могу служить?
 
Не то чтобы я уж прям так ужасно был одет. Нет, конечно. Многие гораздо хуже обряжены, а некоторые так и вообще в тряпье и босоноги. Просто я вел себя неподобающим образом. Я не уводил взгляд, не гнул спину, не ломал шапку. Я не убегал с дороги, не ныкался по подворотням, уступая дорогу и пропуская какого-нибудь респектабельного господина или высокопоставленную госпожу. Я вел себя, как обычно, а так могли тут лишь те, кто выше по статусу встреченного им. Именно так.
Если ты привык к тому, что перед тобой все вокруг лебезят и раболепствуют, это вовсе не означает, что когда ты окажешься среди более знатных лиц, тебе не придется вести себя точно так же, как сейчас перед тобой. Нет тут абсолюта. Всё относительно ситуации и положению. Я же, выбивался, диссонировал, был чужд, непонятен, что вызывало недоумение, отторжение, злобу, а после некоторого осмысления захлестнувших противоречивых чувств, то и презрение. Я ведь так дёшево, немодно и неизысканно одет, а значит или блаженный какой-нибудь или бестолковый «гайдзин». А какие чувства к таким могут возникнуть? Самое лучшее это жалость, а так, презрение и брезгливость. Но мне по большему счету плевать, хоть я и осознаю необходимость не лезть на рожон и не создавать себе проблем на пустом месте.
— Рад приветствовать, работника торговли. Я желаю избавиться от трофеев. Не переживай, любезный, кровь разбойников я стер, так что всё в порядке, — решил я прояснить сразу ситуацию с разнообразием предлагаемого мною, явно ворованного или награбленного оружия, ответив на приветствие.
— О! Вижу господин весьма искушен в деле владения клинком, ибо тот кто взял в бою вот эту дагу был весьма ловок. Да-с, весьма, — прикипел глазенками к той даге, что я хотел взять с собой в данж, но не срослось.
Я решил промолчать. Пусть думает что хочет. А дагу я и не планировал оставлять, так как обоеруким боем не владею, что не исключено, появится с более высоким классом Мечника, однако таскать на себе два клинка еще нет возможности, да и особого желания. Право-то носить открыто оружие в городе я обрету лишь после официального присвоения мне статуса мага. Хотя это еще стоит уточнить. Но мне пока и Когтя в городе будет вполне достаточно, а вот длинный меч, что я сейчас пожалуй всё-таки приобрету, до поры до времени я стану носить лишь за городом. Откладывать его покупку, я думаю не стоит.
Под пыхтение и бухтение приказчика горка трофеев была оценена в 42 °Cребрых, львиную долю из которых составила та самая дага, но сразу же данная сумма были потрачены на мой новый меч. Правда пришлось еще 80 своих докинуть.
Ну не умею я торговаться, а эта скотина даже пятак не скинула. 500 и всё тут. Козел.
В общем, уже налегке покидая лавку почтенного Ровиранда Кар, козла такого, одной рукой я опирался на не вполне уместную с моими одеяниями трость, а подмышкой другой удерживал сверток с Красавицей. Да, именно так я нарек свою новую цацку.
Длинная, с метровым где-то клинком, шпага, хотя от нее тут только сечение клинка, ширина же ближе к мечу или палашу. Унылый эфес, с типичной для шпаги рукоятью и навершием в виде яблока, но без корзины, чашки или дуг каких-нибудь. Даже хват указательным пальцем на рикассо поверх крестовины едва ли можно было применить, но я попробовал и с моею кистью это вполне вышло. Во многом из-за этого я и остановился на данном экземпляре.
 
Приказчик очень внимательно пялился на меня, когда я присев сделал пару выпадов, косплея одного гасконца, а после, уже опомнившись, ибо тут такое или позабыто, или просто не развилось из-за иных условий, брякнул в пространство что-то типа: «Чепуха! Напридумывают же ерунды всякой», — пару раз махнув брутально и без изысков, вернул Красавицу в ножны и сверток, ну и покинул помещение.