Блок-шот. Дерзкий форвард (СИ)

Она отстранилась — шутит или нет?
— Должен же кто-то научить меня готовить. Да и оснований навалять любому, кто тебя обидит, будет больше. Я, в принципе, и сейчас готов, но нужно ещё обезопасить себя перед твоим братом, а то мало ли прилетит оттуда.
— За что? — теперь пришла её очередь удивляться.
— Хотя бы за это, ведь с его опекой ни в чём нельзя быть уверенным.
Мгновение — и его губы нежно коснулись её губ. Трепетно, чувственно, словно боясь сломать или навредить, Тим пробовал на вкус то, что до этого момента находилось под запретом. Доли секунды она сопротивлялась, будто сомневаясь, а затем ответила на поцелуй. Её горячая ладонь коснулась шеи, и Тимофей сильнее прижал хрупкое тело к себе. Прошло ещё несколько секунд, прежде чем Аня, открыв глаза, прервала их короткий момент близости.
— Так что скажешь? — улыбнулся Тим. — Снизойдёшь до меня и окажешь такую честь?
— Мне нужно подписать какие-то бумаги?
— Нет. — Он провёл фалангой указательного пальца по её скуле. — Обычно я прошу подписи декана или ректора, но сейчас достаточно простого «Да».
— Да, — выдохнула Аня и приникла к его губам. — Да.
— Что это было? — улыбаясь, спросила Василиса, как только они поднялись наверх. — За столом. Только что.
— Тимоха намекнул, чтобы мы оставили их наедине, — пояснил кухонное представление Рустам, входя в комнату, где когда-то ночевал Тимофей.
— Да уж, маскировка «Профи. Восьмидесятый уровень». По-видимому, баскетбольный IQ распространяется только на игру. Не дальше.
— Ну, я же не виноват, что он перепутал мою ногу с твоей.
Едва только Вася закрыла дверь, Рустам дерзко впился в её губы. Ни капли нежности — сплошная одержимость. Словно зависимый, долгое время лишённый дозы, он забирал то, чего был лишён долгие три дня. Жарко, глубоко, неистово. Прийти в себя пришлось только, когда сбившееся дыхание причинило боль на вдохе. Василиса даже не успела сообразить, в чём дело. Его ладонь коснулась бока.
Вдох. Вдох. Глубокий выдох… Вдох… Вдох… Дыхания не хватало. Глубокий вдох…
— Чёрт! — зашипел Рустам. — Прости…
Их взгляды, полные желания, встретились, но оба понимали, что продолжать было нельзя.
— Прости.
Тяжело дыша, Вася быстро закивала. Секунда — и её голова легла ему на грудь в то время, как руки оказались на талии. Сердечный ритм, который уловила, заставил улыбнуться. Похоже, её точно также отбивал чечётку.
— Ни себе, ни людям, — прошептал Тедеев. — Он нарочно, что ли, это сделал?
Василиса посмотрела на него и тихо прошептала:
— Давай я помогу тебе лечь.
Его губы запечатлели на её теплом лбу короткий поцелуй, а затем, нехотя, пришлось двинуться к кровати.
— Когда это случилось? — спросила Вася, как только Рустам удобно расположился на одной половине, а она — на другой.
Открыв пузырёк с йодом, она начала не спеша наносить на гематому рисунок в виде сетки.
— Сразу после нашего разговора. Пара ударов — и я на лопатках.
Василиса обработала место ушиба и сложила медикаменты в аптечку.
— Как можно оставить такое после двух ударов? — Она едва ощутимо пробежала пальцами по бесформенному синяку, заметив, как замерло дыхание парня в ожидании боли. — Дэн, конечно, сильный, но кулаки у него не каменные.
— Это просто я такой хилый, — улыбнулся Рустам.
— Я же серьёзно, Рус.
Снова неуместные шутки! Когда не хотел давать прямого ответа — шутки; когда пытался скрыть истинные чувства — снова шутки. То, благодаря чему обратила на него внимание, стало откровенно раздражать. По-видимому, он уловил смену интонации, да и богатая мимика, в кои-то веки, сыграла на руку. Накрыв гематому одеялом, Рустам произнёс:
— Он бил кастетом[1]. Другого объяснения у меня нет.
— Что такое кастет?
— Кусок железа, который надевают на пальцы, чтобы удар получился максимально болезненным при минимально затраченной силе, — пояснил Тедеев.
— Но зачем? — негодовала Василиса.
— Чтобы я не вышел за «Разящих». А если всё же выйду, чтобы у игрока команды соперников было слабое место, благодаря которому можно с лёгкостью списать его со счетов.
 
— Но ведь это нечестно!
И лишь когда слова сорвались с языка, она осознала, насколько по-детски наивно они прозвучали. Всё, что хоть как-то было связано с Чупруновым, так или иначе было нечестно, низко и аморально. Для него не существовало понятия «чести» ни в спорте, ни в отношениях, ни в жизни.
— Это я виновата, — прошептала тихо, глядя куда-то в пространство.
— Это в любом бы случае произошло, — успокоил её Рустам, переплетя их пальцы вместе.
— Ты не понимаешь. Он предупреждал меня. В день, когда вы подрались на парковке, помнишь? Ты уехал, а мы поссорились. Я сказала, что не боюсь его, и Дэн пригрозил, что не мне нужно бояться. Рустам, это я виновата!
Он поднёс её руку к губам и оставил на раскрытой ладони едва ощутимый поцелуй:
— Ты. Ни в чём. Не виновата, — отчеканил каждое слово, не сводя с неё влюблённых глаз. — Виной всему моё членство в «Разящих», мой дерзко-наглый язык и умением владеть мячом. Всё! Иных причин нет и быть не может. Поняла?
Пауза. Словно обдумав его слова, с трудом с ними согласившись, Василиса кивнула.
— А это за то, что покрыл ту суку первым.
— И если вдруг меня поставят перед выбором, знай, — продолжил Рустам, изучая её лицо, — я с удовольствием ещё раз получу кастетом по рёбрам, чем оставлю тебя одну. — Улыбка коснулась губ. — Немного неудачный пример, но достаточно наглядный, чтобы понять, каким в конечном итоге будет мой ответ.
— Ты — самый лучший парень, Рус, знаешь? — Василиса потёрлась кончиком носа о его плечо. — И я безумно счастлива, что ты достался именно мне. Никому тебя не отдам.
Тишина. Рустам о чём-то размышлял, скользя рассеянным взглядом по комнате.
— Почему? — наконец он повернулся к ней.
Что значит «Почему?», ведь это и так ясно! Но, похоже, ему было мало догадываться или просто знать.
— Потому что люблю.
Мгновение — и Вася приникла к его губам: мягко, нежно, вкладывая в поцелуй все чувства, которые испытывала. Когда она отстранилась, Рустам хрипло прошептал:
— Твоя близость сводит с ума. С того самого дня, как впервые увидел тебя в ночном клубе.
Василиса улыбнулась:
— Почему, кстати, я? Почему выбор остановился именно на мне? Со мной ведь были подруги.
Он молчал.
— Я просто прошу: говори со мной…
Может, действительно нужно попробовать?..
— Сначала я повёлся на твоё тело.
Брови Васи взметнулись наверх:
— Правда, что ли?
Рустам улыбнулся, склонив голову набок и совершив непонятное движение бровями так, что догадаться, каким должен стать ответ, не составило труда.
— Я наблюдал за тобой некоторое время. Ты выглядела грустной. Грустной и до жути сексуальной. Музыка, твои движения, то, как растворялась в ней… Когда я подошёл к тебе… Твоя реакция на мои прикосновения… Чёрт! — Он поспешил отвести глаза в сторону. Мысли путались. Они всегда путались в её присутствии. — Ты была такая соблазнительная. — Вернувшись к девичьему лицу, увидел, как её щёки начал заливать румянец. — Тебе нравилось, что я делал, тело открыто заявляло об этом, но оно также говорило и о другом: ты боялась. Напряжение чувствовалось вплоть до того, пока моя ладонь не убралась с обнажённого живота.
Он замолчал. Чёрт, даже разговаривать с ней было опасно. Она, как наркотик, подчиняла себе: забирала волю, разум и чувства. Всё, чего хотелось, обладать ею, чувствовать её: духовно, физически. Тело обдало жаром. По венам, словно бурлящая магма, потекло желание.
— А потом, когда согласилась на танец, я понял, почему ты так реагировала: меня с кем-то перепутали.
Василиса снова мысленно вернулась в ту ночь, когда наглый идальго позволил себе околдовать её своими чарами. Уже тогда знала, что поддалась искушению, искренне наслаждаясь манящей близостью и одновременно жалея, что им был надменный Чупрунов. И лишь когда увидела руку в гловелеттах, догадалась: это не мог быть Дэн. Дэн дерзко брал то, что хотел, а незнакомец наслаждался её реакцией. Так, как всегда поступал Рустам: очаровывал, завораживал, сводил с ума одними лишь прикосновениями, голосом, дыханием, которым обжигал кожу, даже не дотрагиваясь до неё губами. Искушение: чистое, первородное, демоническое.