Блок-шот. Дерзкий форвард (СИ)

— Рустам, — выдохнула Вася, когда он снял с неё футболку и то, что находилось под ней. — Рустам, послушай…
Его ласки сводили с ума. Мозг терял связь с действительностью. Низ живота полыхал, вбирая в себя все статические импульсы, которые посылали прикосновения. Он, казалось, манил, притягивал, и Рустам с готовностью шёл на этот неслышимый зов. Тяжёлая рука легла на бедро, затем поползла к внутренней его части. Короткое мгновение — и пуговка, а за ней молния на джинсах перестали быть преградой. Василиса вынырнула из пучины томного блаженства, лишь когда горячая плоть ощутила прикосновение под тканью тонких трусиков.
— Рустам, постой…
Она перехватила его пальцы одной рукой, а другой попыталась заставить посмотреть себе в глаза. С трудом поймав в них фокус, Вася прошептала:
— Я не могу… Рустам, не могу, слышишь?
По венам, словно лава, текло желание. Её туманный взор и частое дыхание, как катализатор, распаляли его с новой силой. Разум потерял контроль, дав полную власть эмоциям, которые, надрываясь, кричали взять её прямо сейчас: целиком, всю, без остатка. Только себе!
— Рустам…
Лишь нотки паники в голосе понизили градус сумасшествия.
— Почему? — прошептал хрипло. — Что-то не так? Что не так?
Он снова склонился к её груди, нежно накрыв сосок губами. Вася изогнулась, но мозг продолжал удерживать оборону:
— Рустам, у меня не было близости до тебя, — выпалила на одном дыхании Гущина.
Когда слова наконец обрели смысловую оболочку, он замер, а ещё спустя несколько секунд посмотрел ей в глаза. Испуганная и растерянная, она поспешила отвести их в сторону.
— Но ты и Дэн… Аня сказала, год…
— Да. — Чувство стыда заставило покраснеть. — Только мы не спали.
— Но Потехин говорил…
— Дэн врал, чтобы не выглядеть перед ними дураком.
Тишина. Спустя мгновение отсутствующее выражение на лице Рустама вдруг сменилось тёплой улыбкой:
— Мы тоже не будем, если ты не готова.
Он коснулся ладонью её щеки.
— Готова, — кивнула Вася, — только я… Я не знаю, что нужно, и ты…
Нежный поцелуй остановил на полуслове. Звук липучки сообщил, что он собрался освободить больную руку.
— Доверься мне.
Рустам отстранился, чтобы сбросить с себя футболку, и снова приник к её губам. Мелкими поцелуями он проложил дорожку к мочке уха, от него — к шее, ключице и груди. То, что она являлась сильной эрогенной зоной, уже догадался. Как бабочка, язык порхал сначала над одной горошиной, потом — над другой. Василиса негромко выдохнула, издав сладостный стон. Не торопиться! Но, чёрт подери, собственные потребности дерзко заявляли о себе, наливая пах будто раскалённым свинцом.
Когда остатки их одежды оказались на полу, Васю охватило смущение. Так и должно быть? По-видимому, Рустам уловил перемены.
— Доверься мне, малыш.
Горячее дыхание обожгло ухо, вызвав не одну волну мурашек. Захотелось ответить, однако не успела даже подумать чем, как его ладонь накрыла горячее, точно пылавшее огнём лоно. Она зажмурилась, изогнув спину, как кошка, едва только пальцы оказались в самом возбуждённом месте, где, по-видимому, сосредоточился весь спектр эмоций, на которые вообще была способна.
Секунда, вторая, третья — его лицо ушло из поля зрения, и только спустя мгновение поняла, что он собирался делать. В груди зародился протест, но вместо слов с губ сорвался ещё один протяжный стон. Наслаждение накатило как цунами, поглотив всю, целиком. Восторг словно был осязаем: он окутывал с головы до ног, заставлял то вытягиваться струной, едва сдерживая вскрики, то доводил до исступления, окуная в сладостную эйфорию.
Когда понял, что желание заполнило Василису до краёв, вот-вот грозясь вырваться наружу, Рустам вернулся к её шее. Не дав опомниться, он не спеша, чтобы она успела привыкнуть к его мощи, стал входить в неё. Как только тонкая преграда оказалась нарушена, Васины ногти больно впились в плечо. Он стиснул челюсти, но ей, похоже, было куда больнее, чем ему. Чёрт! Дьявол!
— Рус… Рустам, — прошептала, задыхаясь, Вася.
Внезапная боль рассеяла волшебные чары. Острая, жгучая, как железо. Что он сделал? Что сделал? Каждое новое движение спускало с небес, стремительно приближая к земле. Его крепкие руки сжимали хрупкое тело, пытаясь спасти, удержать там, где был свет, но тьма сгущалась.
 
— Моя маленькая… — Нежный шёпот раздался у самого уха. — Сейчас пройдёт… Потерпи, хорошая.
Губы скользили по шее, обдавая кожу теплом, руки ласкали, но привыкнуть к нему внутри не получалось. Когда же он прекратил движения, боль стала ослабевать, и вскоре перестала быть эпицентром. Только выйдя из неё, Рустам ощутил, как Васино тело потеряло напряжение. Что ж, похоже, для первого раза было достаточно. Справились. Быть первым — почётно, но, мать его, до одури страшно! Нужно дать ей передышку. Хотя кого обманывал? И себе тоже. Он приник к нежным губам, пока рука медленно спускалась по её плоскому животу туда, где можно было помочь забыть о боли.
Несмотря на то, через что заставил пройти, Вася с готовностью приняла ласки. Желание не ушло — значит, всё делал правильно? Сомнения раздирали на части. А кровь? Её почти не было. Рустам испуганно проглотил ком в горле. Хорошо или плохо? Сколько её вообще должно быть? Слишком много вопросов, Рус! Эмоционально-мозговой штурм истощал, отнимая силы. Василиса эхом отзывалась на прикосновения, не выпуская из своих объятий. Влажное лоно так и манило, но было рано. Он терпеливо ждал, когда её снова утянет в пучину восторга. Увидев, как миниатюрное тело изогнулось, задрожав, Рустам попытался медленно войти в неё во второй раз. Напряжение, громкий выдох, но ни звука, который бы сообщил о боли.
Он постепенно стал наращивать темп, реагируя на любой, даже самый тихий чувственный стон. Движение, ещё одно, и ещё — чувства рвались наружу, желая получить долгожданную свободу, но приходилось держать их под контролем: ей должно быть хорошо — ни страха, ни боли, только наслаждение, если оно было возможным. Её мир, его мир — одно целое: яркое, неделимое, нерушимое. Он стиснул челюсти, а из груди вырвался едва слышный гортанный рык. Тело содрогнулось, и в этот момент правую кисть свело спазмом. Вовремя!.. Сука! Больно… К чёрту! Сквозь исказившую гримасу пробилась блаженная улыбка.
Секунда, вторая, третья — и Рустам наконец откинулся на кровать, тяжело дыша. Он посмотрел на Васю: она улыбалась — устало, но умиротворённо.
— Всё плохо, да? — прошептала девушка, удобно располагаясь на его груди.
— Для первого раза, думаю, всё хорошо. — прикрыв глаза, Рустам нежно поцеловал её в макушку. — Если ты не бьёшься в истерике, значит, мне точно можно поставить зачёт.
— Дурачок. — Она погладила его по щеке. — Но это правда было… хорошо.
Он широко улыбнулся, искренне надеясь, что сделал всё, чтобы Василиса ни разу не пожалела о прошедшем вечере и своём выборе.
[1] пять коротких трубчатых костей кисти, лучами отходящих от запястья к пальцам [2] операция, предназначенная для создания неподвижного сустава с целью частичного восстановления утраченной функции конечности
  
Глава 14. Братья? — Братья. Вечно? — Вечно!
 
Утро наступило в начале одиннадцатого, когда после трёх настойчивых вызовов на стоявший в беззвучном режиме телефон Рустама, вызов пошёл на мобильный Василисы. Она проснулась от звука вибрировавшего гаджета, но открывать глаза не спешила. Тело было словно не её. Ни один мускул не двигался. Низ живота тянуло от лёгкой боли, в ногах чувствовалась дрожь, но с губ всё же не сходила глупая улыбка. Сколько они проспали, после того как он нагло разбудил её в восемь утра? Нагло, бесцеремонно, но при этом так сладко и до неприличия приятно. Где-то внутри зашевелились бабочки, так, похоже, ни на мгновение и не сложившие своих крыльев.
Василиса томно улыбнулась, поймав себя на мысли, что ей снова захотелось ощутить ласки Рустама. От собственных желаний стало страшно. Это вообще нормально? Почему он так действовал на неё? Один взгляд на его лицо, руки, тело — и внутри из крохотной искры разгоралось жаркое пламя.