Мстительные духи (ЛП)

— Как они попадают сюда? — спросила Янмей. — Ты говорил, сюда попадают все известные мечи. Как?
Идо Кацуо подошел к тонкому вакидзаси и вытащил его из земли. Янмей затаила дыхание, отчасти ожидая, что мстительное божество ударит принца за такую наглость, но на кладбище все еще было тихо. Принц поднял меч, осмотрел край лезвия, цокнул языком, бросил меч и пошел прочь.
— Не знаю. Священники, наверное, собирают их. Может, это бред. Просто старые мечи собрали и воткнули, чтобы люди приходили, молились и оставляли льены.
Кира подняла вакидзаси и вонзила в холодную землю.
— Нужно больше уважения.
— Почему? — спросил Идо Кацуо. — Это просто старые мечи.
Кира покачала головой.
— Это не все. Там…
— Духи, — Харуто закончил мысль Киры. Шики свистела на его плече, хлопая в ладошки. — Беспокойные духи, но не мстительные. Постараемся не тревожить их.
— Думаешь, они опасны? — спросила Янмей.
— Нет. Но они не заслуживают неуважения. Дай мне мои ритуальные посохи, мул.
— Ленивый лук, — буркнул Гуан. — Вовремя ты решил носить их сам. От этого веса у меня уже спина болит.
Харуто взял посохи и повернулся к храму. Он был в дальнем конце кладбища, туда нужно было еще добраться. Он ждал. Шики свистела.
— И мне не нравится это, — сказал Харуто. — Оморецу — неприятная компания, — он взглянул на Шики на своем плече, маленький дух заметно дрожала. Он взглянул на Киру. — Постарайся не попасть в беду, пока я там, — и он пошел к храму.
Глава 45
Харуто шел среди мечей, стараясь не задевать их. Он видел порой вспышки цвета или движений краем глаза, но когда поворачивался смотреть, там ничего не было. Духи ходили по кладбищу, но были безобидными. Шики прыгала с одного плеча на другое, переживая все сильнее, пока они приближались к храму. Оморецу подарил ее ему, но это не означало, что она любила шинигами, как не все люди любили своего императора. Правда была в том, что Шики боялась шинигами, и не зря.
Он видел несколько других людей среди мечей. Толстый священник со смешной высокой шапкой шел по кругу, благовония горели в его руке. Молодая женщина из Нэш в кожаном костюме для верховой езды стояла на коленях перед изогнутой саблей, две длинные косы лежали на ее спине. Может, кладбище было не таким загадочным, как говорил принц. Казалось, тут вспоминали мертвых, скорбели по ним, даже когда не было тела.
Ступени вели к дверям храма, и Харуто поднялся по ним. Он открыл деревянные двери без скрипа и вошел, снег падал с его кимоно на отполированный деревянный пол. Он был в маленькой прихожей, дюжина каменных ниш для обуви была в стенах. Перед ним была бумажная дверь, и он видел, как тени двигались за ней. Харуто посмотрел на свои сандалии. Они разваливались, одна из лямок на левом полностью растрепалась, а в дыру на подошве правого попадал снег и пропитывал его носки. А он не любил мокрые ноги.
Шики тихо чирикнула.
— Знаю, — сказал Харуто, склонился, чтобы снять сандалии. Он опустил их в одну из пустых ниш. — Я получу новые, когда мне потребуется новое кимоно в следующий раз.
Шики тихо свистнула.
— Не начинай!
Харуто сдвинул бумажную дверь, увидел просторный зал на другой стороне. Женщина в одежде служительницы подметала деревянный пол. В дальнем конце зала стояла огромная статуя Нацуко, богини потерянных вещей. Тут она была как улыбающийся ребенок в кимоно. Вещи лежали у ног статуи, среди них был башмак, игрушечная лошадь, ложка. Подношения Нацуко всегда были странными. Стены зала были в бумажных дверях, почти все были закрытыми, но Харуто заметил открытую комнатку слева, пустой храм над ковриком для молитвы. По обе стороны от статуи Нацуко поднимались изогнутые лестницы, ведущие на следующий этаж.
 
Харуто подошел к служительнице, они поклонились друг другу.
— У вас тут ест храм шинигами? — спросил он.
Служительница посмотрела на него и охнула, ее большие глаза посмотрели на Шики на его плече. Она рьяно закивала и указала наверх.
— Этажом выше? — спросил Харуто.
Женщина снова кивнула. Харуто знал, что священники часто давали клятвы, как дал Гуан, но клятва молчания казалась почти такой же глупой, как клятва его друга не ругаться. И все же он предполагал, что клятва показывала верность делу, ведь ты отдавал то, что любил, в чем был хорош. Жертва должна быть важной. Он поклонился женщине и пошел на этаж выше.
На втором этаже он не обнаружил храма шинигами, и Харуто пришлось спросить у другого священника, где его найти. Этот священник не молчал, но старик мало говорил. Он кусал губу, смотрел на Харуто, щурясь. А потом он прогнал Харуто к открытой двери и казал поспешить. Наверное, мужчина плохо принял его из-за Шики. Люди часто реагировали на духа или восторгом, или подозрениями. Священник выбрал второе. Харуто скрипнул зубами от глупости людей.
В комнатке было тесно, чуть больше шкафа. Коврик для молитв был мягким, красным, и храм был маленькой обветренной каменной статуей босого старика, сидящего за деревянными дверцами. Свеча мерцала у ног статуи, бросая тени на стены. Харуто опустил посохи перед храмом. Шики заворковала, спрыгнула с его плеча на колено, дрожа.
— Не знаю, почему ты так нервничаешь, — сказал Харуто. — Это на меня он будет злиться.
Харуто взял обеими руками статую шинигами.
— Оморецу, — прошептал он камню и опустил его на храм.
Комнатка потемнела, огонек свечи стал меньше, словно боялся, как Шики. Харуто услышал за собой шаги, ощутил присутствие за плечом. Едкий запах горящего можжевельника наполнил комнатку. Когда Оморецу заговорил, его голос был хрустом бумаги, брошенной в огонь.
— Ты сломал один из моих посохов.
Харуто пытался подавить покалывание на коже. Он не смог, поежился. Было что-то неправильное в близости к шинигами. Жнецы не принадлежали земле, и земля умирала вокруг них. Даже ароматный воздух ощущался затхло.
— Это был не я. Это… — Харуто пожал плечами, подавляя недовольство. — Не важно. Мне нужно, чтобы вы сделали их снова целыми.
Оморецу прошел по комнате и встал перед своим храмом, глядя на себя в миниатюре. Он был уродливым духом. Древняя морщинистая кожа, сгорбленная спина, выпирающий живот. Лохмотья. Голова была слишком большой для его тела.
— Иди сюда, моя маленькая шикигами, — Оморецу протянул кривую ладонь, ногти были желтыми и в трещинах.
Шики свистнула и сжала кимоно Харуто.
Оморецу смотрел на духа, улыбнулся желтыми зубами за обветренными губами.
— Живо.
Шики снова свистнула, но не могла перечить Оморецу, как и Харуто. Они оба принадлежали шинигами. Шики спрыгнула с плеча Харуто, как марионетка, за чьи нити потянули. Она опустилась на руку Оморецу. Она забралась на его плечо, и шинигами развернулся и сел перед Харуто, скрестив ноги. Его глаза были темно-карими, хитро блестели. Все шинигами были хитрыми духами, потому владыка небес запретил им носить обувь. Харуто был уверен, что пропустил часть истории, но это было не важно.
 
— У тебя тяжелое бремя, да? — спросил Оморецу. — Ёкай сильный, хочет вернуться. Он ищет на небе способ вернуться, но еще не понимает, что ему ничего не нужно делать. Я вижу нить между вами, она натягивается сильнее с каждым днем, — Оморецу коснулся кривой ладонью чего-то над головой Харуто. Харуто ощутил, как гнев вспыхнул в его венах, как и желание навредить кому-то. Он стиснул зубы и глубоко вдохнул, гнев угас. Оморецу рассмеялся над ним.