Её тайна (СИ)

И так паршиво на душе.
— Сам почему ко врачу сходить не хочешь? Я заметила, что у тебя проблемы с подвижностью правой руки после увечий, которые нанесли тебе те ублюдки. Ты поэтому всегда ездишь с водителем?
— Спасибо за заботу. Наташ. Всё понял. Только это тебе потом рожать детей, а не мне.
— Я пока не собираюсь. Это ты хотел услышать?
Он усмехается и качает головой.
— На следующей неделе мне нужно будет мероприятие одно посетить. Со мной пойдёшь.
Нет, он не просит, а ставит перед фактом.
— Она там будет, да? И муж её тоже? — догадываюсь я.
— Если ты будешь рядом, я буду помнить, зачем во всё это ввязался, и не наделаю глупостей. Я живой человек, у меня тоже есть эмоции.
— Так ты ради меня согласился?
— А ты как думаешь? Я подписал в кабинете у Парфёнова важный документ. Обратного пути нет. Мы живём в этом комфортабельном номере, и я на свободе, но это всё до первого серьёзного косяка. Как ты понимаешь, в тюрьму возвращаться я не хочу. Тебя подводить — тем более. Поэтому мне нужна твоя поддержка.
— Я должна буду ей улыбаться, да? Ты всего ничего на свободе. От силы полтора месяца. Уверен, что…
— Всё будет хорошо, — перебивает он и подмигивает. — Ты у меня умница, Наташ. Справишься.
Вот только я не умница. И вряд ли ей стану.
Мы продолжаем видеться с Динаром. Не каждый вечер, но очень часто. Он уже три раза летал в Австрию за последние две недели, и мне бы очень хотелось быть с ним, но Макса оставить я тоже не могу, особенно когда он просит о поддержке. А ещё мне страшно, что брат снова увлечётся Ворошиловой, — потому что у неё есть муж, о котором я слышала много неприятного.
— Динар на днях в Австрию улетает. Мы договорились с ним пересечься. Буду поздно.
— Как? Опять улетает? — вырывается у меня раньше, чем я успеваю закрыть рот.
— Ну да. — Макс пожимает плечами, не понимая, что меня так удивляет.
Я отворачиваюсь к окну. Не хочу смотреть в глаза брату. Если совесть и дальше так продолжит меня мучить, то я всё ему расскажу, и будь что будет.
Макс направляется на выход, когда я окликаю его:
— Может, пойдём в парк? До вечера ещё полно времени.
— Пошли, — соглашается он.
Мы переодеваемся и выходим из номера, спускаемся на лифте вниз.
— Кстати, всё забываю спросить. Я Динару отбой дал, но он настаивал, что надо уточнить. У его помощницы сестра в центре города салон недавно открыла, ей администратор требуется. Пойдёшь?
— Что? Да, конечно!
Разумеется, я пойду. Особенно с учётом того, что Макс и Динар всё время работают, а занятия с репетитором проходят не каждый день.
— Неожиданно. Но я приятно удивлён, что ты никогда не сидишь без дела.
— Макс… А расскажи, как погибла его жена?
Этот вопрос лучше задать другому человеку, но мне не хочется причинять Динару боль. Я пыталась искать в интернете, но ничего не нашла.
— Лада? — Он внимательно смотрит на меня. — С чего вдруг ты вспомнила о ней?
— Я давно обратила внимание на кольцо на его руке, но спрашивать о таких вещах…
— Лучше не стоит. А кольцо… — Макс тяжело вздыхает. — Лада давно погибла, незадолго до смерти нашего отца. Всё как-то разом в то время навалилось. Нас с Динаром в городе не было, когда это случилось. Ему позвонили и сказали, что машину на трассе занесло. Внедорожник перевернулся на обочине. Мгновенная смерть.
— Она не справилась с управлением?
— Оказались неисправны тормоза. Скорее всего, это было подстроено. Следствие тогда зашло в тупик. Динар сам пытался найти виновных. У него бизнес в гору пошёл — активизировалось много недоброжелателей. Возможно, таким образом припугнуть хотели, место указать. И вот как всё обернулось.
Я подавленно молчу. И зачем-то представляю, что пришлось пережить Динару. От этих мыслей становится очень больно. Он любил эту женщину, она ждала от него ребёнка, и всё так печально закончилось… Может быть, мне не следовало пить таблетку после того незащищённого секса, надо было положиться на случай? Может, он был бы рад, если… Глупости. Такие решения принимают вместе или хотя бы озвучивают своё желание вслух, но он ничего не сказал, когда я пошла в аптеку. Не хотелось бы, чтобы Динар был со мной только из-за того, что я забеременела от него. Но, если когда-нибудь он попросит родить ему малыша, я не раздумывая прекращу предохраняться. Вот только попросит ли?
 
— Ещё вопросы? Я сегодня добрый.
— Нет, — отрицательно качаю головой и жмусь к брату.
В номер мы возвращаемся поздним вечером. Макс переодевается и уезжает на встречу с Асадовым, а я грущу. Телефон молчит третий день — Динар не даёт о себе знать. Я обещала себе не звонить ему часто, не отвлекать от дел, но какой в этом смысл, если мне всё равно хочется его внимания? Решаю написать, но не в привычной шутливой манере. Мне не до шуток. Я снова его ревную. Так сильно, что давит в груди.
Пишу Асадову короткое «Скучаю по тебе», но в ответ тишина. И это так обидно. Очень. Хочется назло что-то сделать, например, пойти развеяться в тот же клуб, где они встречаются сегодня с Максом, но это будет всего лишь попытка привлечь его внимание. Причём очень глупая попытка, потому что они с Максом решают какие-то важные вопросы. Возможно, у Динара тоже проблемы? Сколько угодно можно искать оправдания его молчанию, но, если мужчина не даёт о себе знать и не ищет возможность увидеться, значит не хочет этих встреч?
Я поджимаю губы, ставлю телефон на беззвучный режим. Иду в душ, чтобы потом завалиться спать и не вздрагивать от каждого оповещения. Действительно, глупая затея — рассказать Максу о своих отношениях с Динаром. Чтобы он потом каждый раз спрашивал, что не так с моим настроением, и бежал на разборки с Асадовым? Ведь Динар же прямым текстом сказал, что лет ему много и подстраиваться под других — это не про него. Даже если есть сильное влечение и страсть. Но хуже всего то, что мои влечение и страсть, кажется, переросли во влюблённость.
Не знаю во сколько возвращается Макс, но наутро в моём телефоне нет ни одного сообщения и звонка от человека, по которому я безумно скучаю.
— Как вчера погуляли? — интересуюсь у брата за завтраком.
— Нормально. В кафе неподалёку посидели, потом проводил Динара в аэропорт. У меня сегодня встреча с юристом. На днях оформлю сделку с Даневичем: выкуплю его долю. Мероприятие, о котором я говорил, через два дня. Есть что надеть?
Динар улетел, так и не сказав мне ни слова? Как же тяжело не быть истеричкой в такие моменты.
— Да, найду.
— Ты чего нос повесила, Наташка? Чем будешь заниматься сегодня?
— Всё нормально, — натянув улыбку, отвечаю я. — В клинику за анализами поеду и по городу прогуляюсь.
— Подбросить куда? Я Ивана заберу. Дел сегодня невпроворот.
— Сама доберусь.
Ничего не нормально! Но раз Динар не ответил — больше не напишу ему первой. И даже если объявится, то отправлю в игнор. Чтобы прочувствовал — как это обидно, когда молчат.
В клинике моя врач, Львова, десять минут листает результаты анализов с таким видом, будто я ей принесла учебник по математике и заставила решать задачки.
— Наташа, а ты в курсе, что у тебя зеркальное расположение внутренних органов?
Я киваю.
— В анкете ты написала о генетическом заболевании матери и её смерти в молодом возрасте. Может быть, я выпишу направление к кардиологу?
— Инга Сергеевна, спасибо. Ни к каким врачам я не пойду. У меня всё в порядке. И с сердцем, и со всеми остальными органами.
В подростковом возрасте я чувствовала себя дефектной, из-за того что отец таскал меня по больницам. Вдоль и поперёк обследовал каждые полгода и переживал, что я унаследовала проблемы с сердцем от матери. Это, к счастью, не подтвердилось, но сколько нервов было потрачено!
— Ну как знаешь. Однако вот тебе направления. Вдруг передумаешь. Иммунитет у тебя очень слабый. Случится беременность — абортов делать не рекомендую.
Я при любом раскладе его делать не собираюсь.