Корабль в вечность (ЛП)

Саймон и Зои шепотом отдавали приказы солдатам. В Шестом убежище были только одни ворота, мы сгрудились в полумиле от них, на склоне холма. Лучники подобрались чуть ближе, скрываясь за кустами. Из телег, спрятанных за хребтом, принесли лестницы. 
Я настолько увлеклась страхом за Дудочника и отряд, оставшийся в каньоне, что забыла испугаться за нас. По меньшей мере четыре сотни солдат поджидали нас в этом убежище. Нас было на сотню больше — но треть составляли омеги, многим из которых мутации мешали сражаться. И на солдат Синедриона работали два преимущества: стены и холм. 
До меня донесся острый лисий запах мочи. На брюках молодого пехотинца слева от меня расплывалось влажное пятно. Если он и заметил приключившийся конфуз, то не подал вида. Губы юноши были сжаты так сильно, что побелели. Пряжки по бокам его туники позвякивали, все тело тряслось. Он принадлежал к людям Инспектора, скорее всего, поступил на службу в прошлом или позапрошлом году. А когда поступал, вряд ли ожидал задания более сложного, чем унять потасовку в таверне или устроить взбучку омегам, хитрящим с мытарем. Он точно не ждал ночного построения и броска навстречу сотням отлично вооруженных солдат. Не ждал неизбежной крови. 
Мне хотелось заверить его, что все будет хорошо. Но во рту не осталось слюны для речей, да и обстоятельства не подходили для вранья. У меня тоже тряслись руки, влажные ладони пачкали рукоять меча, сухие губы прилипли к деснам. 
Мое тело стало гнездилищем страха; всем существом я стремилась убежать и с трудом верила, что по-прежнему нахожусь здесь — с ногами в стременах, плечом к плечу с Криспином и Заком. 
Саймон и Зои вместе выехали вперед и остановились перед строем, глядя на солдат, которые уставились на них в ответ. Заговорила именно Зои — громким голосом, разносящимся в ночи. 
— До того как мы уехали от Петельного каньона сегодня ночью, вы не знали, что от вас потребуется. Нет, мы не штурмуем крепость Уиндхема, чтобы свергнуть Синедрион. Но именно здесь мы сможем нанести ему сильнейший удар. Давайте освободим тех, кто заточен в Шестом убежище, и увезем их в безопасное место. Ради нашего успеха наши соратники в Петельном каньоне прямо сейчас сражаются и умирают, чтобы отвлечь на себя войско Синедриона. Мы обязаны оправдать их жертву своей победой. На поле боя каждого поджидают моменты, которые вгонят в дрожь и вызовут отвращение. Но когда мы победим и откроем эти ворота, в убежище вы найдете настоящий ужас. Кое-кто из вас видел, как и я, утонувших детей в Нью-Хобарте. Все вы слышали сплетни о баках. Скоро вы получите доказательства их существования и всей душой пожелаете, чтобы проклятых баков никогда нигде больше не было. Вот против чего мы поднимаем оружие: против мира, где возможен подобный кошмар. Против мира, который разделил нас и заточил, и оставил маленьких утопленников плавать в стеклянных баках. 
За стенами убежища двигались огни, голоса звали и отвечали, кто-то выкрикивал приказы. Заморосил мелкий теплый дождик; я подставила ему лицо, гадая, почувствую ли такое снова. Я посмотрела направо и увидела Палому, не сводившую глаз с Зои. На ресницах Паломы поблескивали капельки. 
Зои возвысила голос. 
— Я благодарю тех из вас, кто, как и я, является альфой и сражается сегодня, чтобы освободить омег. И точно так же благодарю солдат-омег, верных традициям Сопротивления. 
Я огляделась; лица альф были сумрачными, но только Зак злобно кривился. 
— Каждый из нас делает то, что правильно и необходимо, — продолжала Зои, — ради всеобщего спасения. Никому из нас, ни альфам, ни омегам, не быть в безопасности, пока строятся баки. Бесчеловечным планам Синедриона пора положить конец, как и готовности разрушать. 
Взрыв вспыхнул в моем сознании. Я крепко зажмурилась и попыталась держаться прямо, но, видимо, дернулась или напряглась — моя лошадь рванулась в сторону и врезалась в соседку, под Заком. На миг нас с братом придавило друг к другу, моя нога прижалась к его, и я ощутила дрожь его тела — наш разделенный страх. 
 
Понадобилось лишь несколько секунд, чтобы вернуть контроль над лошадью. 
Зои обернулась и взглянула на громаду убежища за спиной. Факелы плыли к воротам; сквозь дождь неслись крики. 
Она снова заговорила — громко и отчетливо. 
— Мне часто хотелось родиться в иные времена, в ином мире. Но теперь я понимаю, что иной мир — это тот, что мы строим здесь и сейчас своими собственными руками. Если вам недостает надежды или мужества, никакие разговоры их вам не дадут. — Осекшись, Зои поискала взглядом среди солдат светлую голову Паломы. — В этом мире есть надежда. Вопреки Синедриону надежда есть. Но ее нам не подарили и не подарят. Истинную надежду мы должны сотворить сами. Истинное мужество мы должны найти в самих себе. — Она подняла подбородок и вскинула меч. — Так найдите его прямо сейчас. 
  
Глава 22 
 
Саймон двинулся вперед, чтобы возглавить атаку. Зои присоединилась к нам с Паломой. Я оказалась между Заком и Паломой. Нашу троицу окружал маленький отряд личной охраны: Зои, Криспин, Виолетта и Адам. И с ними — Эш, юный боец-альфа, который принес в приют известие о смерти Таши и с того дня взял на себя ее обязанности. 
Зак скрывал страх лучше меня. Плотно сжав губы, он неотрывно смотрел на ворота Шестого убежища. Его дыхание было ровным, но более шумным, чем обычно, словно каждый вдох давался с усилием. 
Я огляделась. Все сжимали оружие; безоружный Зак вцепился в свой щит. 
Враги устроили встречную атаку. Как ни странно, меня это обнадежило. Если бы гарнизон верил в надежность своих укреплений или в помощь из Уиндхема, то постарался бы потянуть время, отбиваясь из-за стен. Нет, защитники убежища знали, что отрезаны от Уиндхема и помощи не дождутся, а их укрепления строились не для того, чтобы отражать нападения извне. 
Из ворот вырвались три отряда: один ринулся прямо на нас, два других развернулись, пытаясь обойти с флангов. 
Наши лучники выстрелили первыми, круша переднюю линию атакующих. Эти смерти словно ударили мне под дых — я почувствовала каждую из них: тело дергалось, рот заполнился вкусом чужой крови. Затем вражеские стрелы подхватили убийственную песню. В неверном свете луны мы увидели их не раньше, чем услышали, и слепо съежились под щитами. Лошадь Виолетты получила рану в шею и рухнула наземь, выкидывая всадницу из седла. Та удачно прыгнула вбок, но потом я потеряла ее из вида среди хаоса мятущихся в ночи лошадей. Дождь усилился, барабанящие по моему поднятому щиту капли почти перекрывали звуки битвы вокруг. 
Опустив между залпами щит, я увидела нашу переднюю линию, подсвеченную факелами войск Синедриона. Саймон вел людей в бой. Встретив вражеских всадников, он стремительно замахал своими мечами и топором с устрашающей свирепостью. Я разглядела, как он ударил одного противника обухом топора — прямым ударом, размозжившим скулу и глазницу. Кровь брызнула фонтаном. Меня ужаснуло разрушение лица: будто красивый рельеф вдруг обратился смесью топей и ям с провалом по центру. 
Меня окружала сумятица смертоубийства. Луна скрылась за облаками, и я едва различала тускло всверкивающие клинки, полосующие ночь, да копошащуюся массу тел. Я вскинула свои меч и щит, но битва пока что не добралась до нашего тесного кружка. Случайная стрела, ударив по краю щита Паломы, почти выбила ее из седла. Палома ухитрилась удержаться на лошади и неловко села обратно, но уронила щит, когда цеплялась за сбрую. 
 
Битва рассыпалась на мелкие противоборства. Как бывало в моих видениях, время вдруг утратило плавность. Некоторые моменты тянулись вечность: брызги крови, окропившие лицо Паломы, капля за каплей опускались на ее белую кожу. А в другие моменты время неслось так быстро, что клинки и фигуры казались смазанными пятнами. 
Взгляд выхватил Виолетту среди водоворота лошадиных ног и грязи. Зои отдала Паломе свой щит и теперь отбивалась от напиравшего всадника тесаком, который держала двумя руками. Я порой гадала, стала ли Зои мягче от близости с Паломой, а сейчас увидела в ней беспощадную злость, зверски исказившую лицо, пока Зои рубила и атаковала пытавшегося объехать ее мужчину. В это время вражеский пехотинец сумел проскочить сзади лошади Зои и внезапно оказался в паре метров от Паломы.