Попала, так попала, или Невеста на двоих (СИ)

Я пожала плечами. Последний вопрос интересовал меня не меньше.
Глава 40. Находка
– Еще я нашла кольцо.
– Какое? – в серых глазах мелькнул интерес.
Я подошла к столу и оказалась слишком близко от Ладислава. Настолько, что почувствовала его тепло и неизменный запах лилий, показавшийся мне самым прекрасным на свете. Глубоко вдохнула, позволяя ему наполнить легкие, пропить их, стать частью меня.
Кожа отозвалась едва заметным беловатым свечением, бросившим бледные блики на смуглые руки.
– Отец говорил, что это любимый запах мамы, – нехотя сказал Ладислав и сморщился, будто съел лимон, а на меня снова накатила необъяснимая тоска, и свечение исчезло.
– Ни разу не видел такого.
Ладислав крутил в пальцах полученное от меня кольцо.
– Это помолвочный перстень. Видишь, как сплетаются лилии? Они символизируют любящих людей навсегда соединяющих свои жизни.
Я склонилась, чтобы лучше рассмотреть и коснулась плеча Ладислава.
Всего одно, совершенно невинное прикосновение, а по спине побежала теплая волна, кончики пальцев покалывало от желания почувствовать гладкость смуглой кожи, а щеки пылали как в лихорадке.
И нет, это не чужое мне тело Мелиссы так реагировало, а мое. Это я отзывалась на его запах, его близость. Но такого просто не может быть!
– Наверное, вашего отца и мамы, – предположила я, желая поскорее избавиться от ненужного томления и вернуться к поискам.
– Нет, – отрезал Ладислав. – Определенно, это отца, но не от помолвки с мамой. С мамой он обручался фамильными кольцами с орлами, а это лилии.
Упс. Кажется, после мамы Ладислава его отец завел себе новую возлюбленную и скрывал ее от сына. Неудобненько получилось.
– А можно как-нибудь найти владелицу второго кольца? – неуверенно предложила я. А поскольку устала стоять согнувшись, то оперлась об угол стола и тут же отскочила.
Часть столешницы, казавшейся монолитным куском дерева, отъехала и открыла нам довольно вместительную нишу.
В основном она была наполнена письмами. И поверх них лежало точно такое же кольцо, что Ладислав до сих пор сжимал в руке, только меньшего размера, и цепочка с изящным медальоном, на крышке которого вились те же лилии, обсыпанные мелкими искрящимися камнями.
– Как красиво! – залюбовавшись, я невольно потянулась и взяла украшение.
Но едва коснулась, как с тихим щелчком крышка отскочила, и мы изумленно замерли – на одной из сторон была миниатюра статного и очень красивого мужчины, чем-то похожего на Ладислава, но с более суровыми чертами.
– Отец, – выдохнул Ладислав и перевел взгляд на вторую половину, а потом на меня.
Да, там было мое изображение. Только совсем юной, почти подростком. Те же каштановые локоны, полные, похожие на бутон губы, нежный овал лица и невинный взгляд, только темно-карих глаз.
– Я?! – невольно вырвалось у меня.
– Нет, – на лице Ладислава снова появилось то самое брезгливое выражение, которое я первое время постоянно видела у него, и перевернул медальон.
«Эрнор и Мелена навеки»
Отец Ладислава и эта женщина. Я ее копия, и я в доме Ладислава.
Мозги скрипели и дымились. Было ощущение, что они уже переплавились в кисель и сейчас выкипали, но изо всех сил отталкивала догадку настырно лезущую в голову.
Нет! Этого не может быть!
Посмотрела на Ладислава – потухший взгляд, поникшие плечи – весь его вид выражал обреченную покорность.
Неужели правда?!
Глава 41. История любви
Я не успела подумать, как схватила верхнее письмо и сразу же выронила – по пальцам проскочил несильный, но чувствительный разряд.
– Что? – сразу же встрепенулся Ладислав и, перехватив мою руку, обеспокоенно осмотрел – видимых повреждений нет. – Письма, скорее всего, зачарованы, – пробормотал он и задержал взгляд на кольце в своей руке. Затем потянулся, чтобы надеть.
Затаив дыхание, я наблюдала. Надеюсь, что он знает, что делает, я бы не рискнула напяливать чужую вещь. Руки Ладислава заметно дрожали, и кольцо едва не выпало.
Я потянулась подхватить раньше, чем успела подумать. Мы вместе держали злосчастное кольцо, а лилии на нем наливались белым светом.
 
Все звуки исчезли. Осталось только наше шумное дыхание и гулкое биение сердец.
Пристально глядя мне в глаза, Ладислав медленно, словно не был уверен в том, что делает, надевал кольцо, а я, будто примерзнув к нему, скользила по смуглой коже кончиками пальцев. Сердце словно совсем сошло с ума и стремилось сломать мне ребра. Кажется, даже ткань платья вибрировала от сильных и неравномерных толчков.
Но если то, о чем я думаю, правда… Поспешно отдернула пальцы, но взгляд отвести не могла и наблюдала, как лилии стягивались до размера пальца Ладислава, а стебли и основание белоснежных лепестков наливались бронзой.
Надеюсь, это не означает, что мы чем-то связаны.
Ладислав осторожно коснулся одного из писем и, не почувствовав ничего, взял уже смелее. Развернул.
Не утерпев, я вытянула шею в надежде узнать содержимое, но увидела только чистый лист и удивленно посмотрела на Ладислава.
– Ты ничего не видишь, – не спросил, а констатировал он и задумался.
Моя рука сама собой потянулась ко второму кольцу. Какое-то шестое или черт знает какое чувство подсказывало, что кольцо – это ключ, и только тот, кто владеет ключом, сможет увидеть текст. Влюбленные позаботились о сохранении своей тайны.
– Что же, ты наверняка захочешь знать содержимое этих писем, и имеешь на это право.
Краем глаза я видела, как гримаса муки исказила красивые черты, но остановиться не могла – если в этих письмах есть что-то, что может пролить свет на то, зачем старый хозяин выкинул меня из своего мира, а потом вернул, я должна это знать.
Второго кольца мы тоже коснулись одновременно, и оно откликнулось белым свечением. Очень ярким, искристым, будто узнало хозяйку, вот только я его не знала совершенно.
Медленно и как-то очень торжественно Ладислав поднял мою руку и посмотрел в глаза.
– Мелисса, – глухо сказал он. От тоскливых интонаций и едва слышной хрипотцы по телу прокатилась тяжелая волна, и я забыла как дышать.
Хотелось одновременно растечься лужицей, а также сжать и спрятаться.
Но теплые пальцы уже скользили вдоль фаланг. Одна, вторая, и прежде чем окончательно надеть кольцо, Ладислав замер. Я тоже.
Кровь стучала в ушках набатом. Хотелось зажать их, будто это поможет не слышать предупреждения о том, что сейчас мы, кажется, совершаем что-то недопустимое.
– Мелисса, я не хотел, чтобы это было так. Но сейчас, надевая тебе это кольцо, – я чуть не выдернула него свою руку, но Ладислав держал крепко. – Я обещаю неукоснительно выполнять последнюю волю отца и заботиться о тебе, даже вопреки твоему желанию.
С последними словами кольцо заняло положенное место, вспыхнуло бронзовым отблеском и сжалось, плотно обхватывая палец.
– Мне кажется, мы совершили ошибку.
Я не узнала своего голоса – он дрожал, так же как и пальцы, и я вся. Ладислав тоже выглядел взволнованным и взбудораженным.
Мы оба чувствовали, что сейчас произошло что-то странное, но не знали что именно.
– Держи, – Ладислав протянул мне письмо. В его голосе все еще слышалась хрипотца, отдающаяся во мне странным и совершенно ненужным трепетом.
Постаравшись избавиться от пугающего ощущения, я, строчка за строчкой, глотала рукописный текст – передо мной разворачивалась история любви, способная посоперничать с Ромео и Джеульеттой.
«Дорогой Эрнир…» – начиналось письмо.
Надо же, а местные девушки не такие уж и кисейные барышни, как может показаться. Хотя, Ильен меньше всего можно назвать кисейной.
 
Я хмыкнула своим мыслям и снова вернулась к письму:
«…признаюсь, что с нашей первой встречи на балу во дворце правителя я тоже постоянно думаю о вас.
Ваш визит в наш дом отозвался ликованием в моем сердце, и мне очень горько, что отец ответил отказом на ваше предложение.
Честь быть вашей супругой сделала бы меня самой счастливой женщиной на свете, но я не могу идти против воли родителей.