Гибель старых богов (СИ)
— Послезавтра, величайший, в полдень. Между визитом главы гильдии купцов-караванщиков и приемом посла царя Дейока из Мидии.
Ахемен медленно наливался кровью, понимая, что в эту кабалу он попал навсегда.
— Мидянам-то чего надо? — почти зарычал он.
— Я поставил сиятельного Харраша перед ним, чтобы он доложил ситуацию в Мидии перед его приходом, — невозмутимо сказал жрец, привыкший к вспышкам монаршьего гнева.
— Клянусь упругой жопой Иштар, я не выдержу, — обреченно сказал он. — Точно на нас никто не нападает?
— Никто! — в голос ответили Пророк и руководитель секретариата.
— А может, посмотрим, как идут работы над укреплением Описа и Тарьяны? Мы же там нападения ждем, — с надеждой в голосе спросил он.
— Обязательно, величайший. В Описе вас ждут через три месяца и четыре дня, а в Тарьяне только через полгода. Там все идет по плану, сатрапы докладывают еженедельно, им без отчета деньги не отпускают. В вашем присутствии нет необходимости.
— Ладно, — обреченно сказал царь, — кто там следующий, зови.
Тремя месяцами ранее. Середина месяца ташриту. Царство Ишкуза. Юг современного Азербайджана.
Царь народа Скуда по имени Ишпакай принимал в своем шатре посла царя Ассирии. Этот народ занимал огромные пространства, от Китая до Крыма, разбившись на десятки племен. Где-то они стали скифами, где-то саками и массагетами, а где-то далеко на востоке — юэчжи. Все они говорили на похожих языках, и все они понимали мидян, ариев, парфян и персов, живущих южнее, потому что когда-то были одним народом, разбросанным волей богов по всему свету, как шаловливый мальчишка разбрасывает мелкие камешки. Они постоянно враждовали из-за удобных пастбищ, из-за водопоев или просто так, когда нужно было ослабить становящегося слишком сильным соседа. Именно этот народ первым научился стрелять из лука, скача на коне, передав свое умение от саков мидянам, а те — персам, парфянам и ариям. И только ассирийцы так и не постигли эту науку, с ослиным упорством выступая в поход на колесницах, которые давно отжили свой век, вчистую проигрывая легкой кавалерии. Но сейчас звезда Ассирии все еще сверкала ярко, и Ишпакай, земли которого с Империей не граничили, был немного удивлен. Достаточно молодой вождь, которому еще не было и тридцати, водил в походы пятьдесят тысяч всадников, и сейчас хищно оглядывался по сторонам в поисках более слабого соперника. Воинам нужна была добыча, а коням- новые пастбища. Народ-воин не должен сидеть на месте, иначе он превратится в толстых трусливых баб, к которым саки причисляли всех, кроме себя самих. Его племя было выдавлено в эти земли родственными по языку массагетами, а саки, в свою очередь, выгнали за Кавказский хребет киммерийцев, устроивших дикий погром в Малой Азии.
Когда Ишпакай услышал, что важно вещает ему посол, он не сдержался и выпучил глаза. Ассирийский царь предлагал ему в жены свою дочь. Сак что-то слышал о том, что ассирийцы потеряли много воинов в Иудее, да и последний поход на Элам не заладился, но в мощи царя Синаххериба обитаемый мир не сомневался. Слишком много сил Империя потратила на поддержание ореола своей жуткой славы, и слишком сильна и богата все еще была. Вождь задумался, такое нужно обсудить со старейшинами и духами предков, уж больно лакомое предложение делают, даже не верится. Надо гонцов послать за князьями.
Ровно через неделю, окружив разделываемого по сложной схеме жареного барана, князья совещались, обсуждая столь неожиданное предложение.
— Соглашайся, что ты теряешь? — сказал старый длиннобородый Тохар, чьи стада паслись у самого Каспия. — Если все будет хорошо, получишь сильного тестя, а если все будет плохо, новая жена будет твоих кобыл доить и шатер ставить. Лишние руки в хозяйстве не помешают. — Старейшины загоготали, представив дочь повелителя мира, которая доит кобылу. — А что говорят про приданное?
— Да земли царства Манна отдает, если мы ему Аррапху и Замуа вернем, — ответил царь, — но там вроде сейчас гамирры своих коней пасут. Потому и посоветоваться хотел.
— Так твой тесть хочет свои земли вернуть нашими руками? А за это своего союзника отдает, с которым нам еще повоевать придется? Хитер! А точно бабья дырка того стоит? — захохотал другой князь, с восточных земель.
— А мне тут купец давеча рассказывал, что, когда царь Тарьяну осаждал, его командир со стены трахнутым в зад козлом и залупой ассирийской назвал, — подключился третий.
— Да ну! — изумились князья. — И что он с ним за это сделал?
— Да ничего. Тарьяна теперь персидскому царю принадлежит, а Синаххериб без конницы остался и сидит теперь, раны зализывает. Не взял он тот город.
— Вот как? — неприятно удивился Ишкапай. — Не зря я вас, почтенные, на совет собрал. Думаю я, соглашаться надо, только просить побольше. Слаб царь, раз такие оскорбления спускает, а значит скоро там гореть со всех сторон будет. Ну а раз так, надо нам к самому веселью поближе быть. Очень я хочу жирных вавилонян за вымя пощупать.
Сузы. Год 692 до Р.Х., седьмой день месяца тебету.
— Величайшие, — склонился в поклоне бывший ростовщик, а ныне Умножающий Казну и, по совместительству руководитель внешней разведки, Харраш. — У меня есть новости.
— Давай быстрее. Там под дверью уже мидянский посол ждет.
— Да, я знаю, — сказал Харраш, — и поверьте, ему очень нужен союз с нами.
— Рассказывай, — заинтересованно произнес Ахемен, почуяв неиллюзорную возможность вырваться из паутины государственных забот.
— Купцы получили крупные заказы от саков, кочующих у побережья Варганского моря. Шлемы, мечи, наконечники, хороший доспех для знати, и все в необычно большом количестве. А это значит, что саки собираются в поход. Я направил туда человека, и новости были так важны, что он прислал почтового голубя с запиской. Мы в таких случаях используем арамейское письмо и пергамент, они удобнее. Так вот, царю саков было предложено взять в жены дочь царя Синаххериба, а в приданное он отдает вассальное царство Манна. В ответ саки должны отбить для него провинции Аррапха и Замуа, которые сейчас заняты киммерийцами. Народ Гамирр сейчас все еще слаб после прошлого похода, где они потеряли третью часть воинов, а потому долго не продержится. После этого саки пойдут к мидянам, на чьи пастбища они давно точат зуб. Когда скифы пересядут на хороших коней, научатся применять наши седла и присоединят к своей армии покоренные народы, то их нашествие будет просто чудовищным. Они смогут привести до ста тысяч всадников, и еще столько же выставит его тесть, если заставит вавилонян прислать своих воинов.
— И когда они выйдут в поход? — спросил помрачневший персидский царь.
— Как всегда, по свежей траве, в месяце айяру, — ответил бывший ростовщик. — Сначала Манна, потом Аррапха и Мидия, где они за полгода управятся, а затем очень быстро мы их увидим у наших границ по реке Дияла.
— До похода саков три месяца осталось. Киммерийцы знают об этом? — спросил царь.
— Да, величайший, и я взял на себя смелость пригласить их царя Теушпу. Он уже тут и ждет встречи с вами.
— Это правильно. Зови обоих сразу, и мидянина, и киммерийца.
В дверь вошел хазарапат, который, пользуясь своим титулом, мог входить без приглашения.
— Государь, к вам посол из царства Манна, и требует встречи. Говорит, что это чрезвычайно срочно.
Макс и Ахемен переглянулись и сказали хором:
— Зови всех сразу.
Месяцем ранее. Город Изирта, царство Манна. Год 692 до Р.Х.
Царь Уллусуну не мог поверить своим ушам. Его царство, бывшее много лет верным союзником и данником ассирийских царей передают, как свадебный дар диким сакам. Его земля и народ — это табун коней? Или кувшин? Или женский платок, чтобы вот так дарить его, не спрашивая.
Манна была небольшим горным царством, зажатым между Ассирией с юга, Урарту с запада, мидянскими княжествами на востоке и скифами на севере. Оно выжило только потому, что ее правители присягнули ассирийским царям и верно служили им долгие годы. И вот так им отплатили.