Хроники Ордена Церберов (СИ)

— Хелайос Бирнский, с сего дня вы взяты под арест королевской стражей за двойное покушение на убийство виконта Илиана Бирнского. 
Он не пошевелился. Не попытался дернуться, что-то предпринять.
Только ненависть, теперь уже ничем не прикрытая, вспыхнула во взгляде, когда я передал дознавателю бокал с отравленным вином. 
Во дворе замка было еще темно. Серый осенний рассвет не торопился с визитом. Мрачная черная карета с гербами тайной канцелярии. Хелайос уже был в ней, под охраной, а дознаватель стоял перед графом и докладывал ему, сухо, но с долей сочувствия. 
Отец кутался в меховой плащ, накинутый прямо на ночную сорочку — его подняли среди ночи, чтобы сообщить, что его младший сын арестован за попытку убить старшего.
Мать, простоволосая, так же в меховой накидке, бледная, с плотно сжатыми губами и растерянностью в глазах. Ее не поднимали, она спала в другой спальне, но как-то она все равно услышала и узнала, и теперь стояла здесь. 
Аглеа будить не стали. Девице в положении не стоит среди ночи сообщать такие новости. 
Поодаль и сбоку, больше похожая на чужеродный предмет интерьера, чем на присутствующего на “проводах” человека, стояла Танис. Она вообще не смотрела ни на меня, ни на графа с женой, все ее внимание будто бы было сосредоточено на разглядывании впряженных в карету лошадей. 
...а в это время расходилась волнами сила Ока и докладывала — все тихо, все, кому положено, спят, чужих, инородной магии и прочих угроз не обнаружено…
— ...было подтверждено, что в бокале, предложенном Хелайосом Бирнским, Илиану, виконту Бирнскому, находился сильнодействующий яд. Мои подчиненные и я сам являемся свидетелями того, что принесен он был лично Хелайосом Бирнским, подлог исключен. Вероятнее всего, заранее намазан на стенки бокала. Был также арестован посредник, который нанял группу убийц, совершивших покушение на вашего сына двумя неделями ранее, в Аркудском лесу, по дороге из акрополя Лагос в цитадель ордена Церберов. И он опознал в Хелайосе Бирнском изначального нанимателя. За сим, доказательств достаточно для взятия под стражу, и поскольку ваш сын является дворянином, судьбу его решит королевский суд.  
Отец слушал молча. И по его лицу невозможно было понять, что он думает по поводу этого всего. 
— Благодарю вас за добросовестную службу, — только и произнес он, медленно и четко, когда дознаватель закончил. 
Мужчина поклонился. Ему, матери, мне. Кивнул Танис — свидетельнице — и сел в карету. Фыркнули лошади, застучали копыта, загремели колеса, и мой брат под конвоем навсегда покинул отчий дом. Даже если суд будет милостив и не лишит его жизни, как носителя ценной дворянской крови, Хелайоса ожидало лишение всех прав, титулов и пожизненное заключение. Я надеялся, что эти права все же сохранят за Аглеа и ее нерожденным ребенком. Если это, конечно, мальчик. Если же нет, то… 
— Как ты посмел?
Ледяной от гнева голос отца прозвучал как пощечина, стоило воротам закрыться за черной каретой.
Я перевел на него взгляд.
— Как ты посмел притащить в Бирн королевских ищеек? С любыми подозрениями в первую очередь ты должен был обратиться ко мне! — он хлестал словами наотмашь, с неслыханной ранее яростью. — Неужели честь рода для тебя это теперь настолько пустые слова? Ты хоть понимаешь, что натворил? Ты хоть понимаешь, что ты нас опозорил?! Можешь хотя бы вообразить, чем теперь все это обернется? И при этом ты заявляешь о своих намерениях вернуться в качестве наследника рука об руку с этим варварским посмешищем?!
Пожалуй, теперь у меня не повернулся бы язык называть его отцом.
Передо мной стоял незнакомец, чужак. Желчный старик, амбициозный и безжалостный, для которого имеют значение только его цели и пути их достижения. Только статус и положение. А люди — и не люди вовсе, а всего лишь фигуры на шахматной доске.
Он судорожно дернул плащ, будто тот его душил. Мать за его спиной смотрела на меня с болью во взгляде, но не гневом. Ее мне было жаль, и я пообещал себе, что найду способ вытащить ее отсюда. Она и так слишком многого лишилась в жизни, несмотря на тот самый статус и положение. Ни к чему ей тратить ее остаток на… это.
 
— Значит, послушай меня. Сейчас ты отправляешься в свой проклятый Орден и сидишь там и не высовываешься, тише воды, ниже травы, пока я попытаюсь хоть как-то уменьшить нанесенный тобой ущерб. И в следующий раз ты вернешься в этот замок тогда, когда я тебе это позволю. И в дальнейшем…
— Не утруждайтесь, — мне надоело его слушать. Мои дела здесь были практически завершены, и растягивать мое пребывание здесь дольше необходимого не было никакого желания. — Я не вернусь в Бирн.
Граф осекся, глядя на меня с непониманием. Я выудил из куртки сложенный пергамент с тяжелыми печатями.
— Отречение от титула, земель и прочих полагающихся мне по праву рождения привилегий, заверенное королевской печатью и вступающее в силу со следующего месяца. Его копия уже передана в архив. Мне больше нечего здесь делать… ваша милость. Впрочем… если вам когда-нибудь понадобятся услуги Церберов, Орден, конечно же, не откажет.
Танис вынырнула из темноты, неизвестно когда в ней пропав, она вела на поводу Коряжку и Гранита. 
— Ты… ты… ты…
Граф задыхался. 
Я вскочил в седло, и мы направили лошадей к воротам.
— Ты…
Надеюсь, его сердце выдержит. 
Впрочем, это уже не мои проблемы.
Дорога привычно ложилась под лошадиные копыта. И рассвет тронул пепельно-розовым румянцем небосвод как раз, когда Бирн окончательно растаял за спиной. 
— Ты знаешь, — вдруг проговорила Танис, которая будто только этого и дожидалась, — я рада, что ты отрекся! Серьезно, я бы ни за что не осталась с тобой, будь ты будущим графом.
— Что, родственный прием не понравился? — хмыкнул я.
— Да змеи меня никакие не любят, к этому я привычная, — отмахнулась Коса, мимоходом обласкав почтенное семейство. — Но на перьях я бы разорилась. 
Настроение, не то чтобы грустное, но какое-то задумчиво-меланхоличное, поползло вверх.
— Что, и тебе совсем-совсем не жаль, что теперь ты спишь с обычным цербером, а не графским сыном?
— Ха! — хохотнула Танис, запрокинув голову. — Да этих графских сыновьев как грязи. А я, например, единственная девушка в мире, которая спала с божеством!
Она осеклась, призадумалась ненадолго, а потом насмешливо глядя на меня добавила:
— Вернее, единственная, которая спала с божеством и знает об этом!
Танис
Мы въехали в акрополь к ночи. Завели коней в стойла, Илиан направился в нашу комнату, а я задержалась, кивнув ему — иди, я скоро.
И когда он скрылся, потопталась еще немного, погладила Коряжку, набираясь смелости (вот уж чего, казалось бы, всегда было даже с излишком, а сейчас понадобилось!), и решилась.
Аргус не спал, контур двери светился желтым, и на мой стук прозвучало:
— Входи, Танис.
Я зашла. Аргус поднял голову от свитков, глядя на меня ровно и спокойно. 
Я так же ровно и спокойно произнесла:
— Он не опасен.
Тишина. Только едва слышно шуршал песок под бесконечно двигающимся шариком в неизвестном артефакте. 
Аргус Эстон кивнул.
— Хорошо. На следующем совете ордена я объявлю об этом аргусам и магистрам. Мы рады, что наш брат-цербер чист от подозрений.
Он не произнёс больше ничего, но я отлично понимала, что Великий аргус сдержал обещание: орден поверил мне на слово — но мне и нести за это слово ответственность.
В общем, ничего сложного: я и так не собиралась выпускать Солнышко из рук...
 
То есть, из виду!
  
Эпилог
 
10 лет спустя
К вопросу ответственности за свое слово  я отнеслась серьезно (я всегда отношусь к ответственности серьезно, если не удается ее избежать).