Разоблаченная (ЛП)

− Маленький укол. − Он делает инъекцию, холод проходит по моей коже, и я уже ничего не чувствую. − Немного йода для дезинфекции вашей кожи... − Из маленькой надорванной коробки видно коричневую жидкость и ватный тампон.
Холодный йод окрашивает мою кожу в оранжевый.
Доктор разрывает еще один пакет, в нем скальпель и пара щипцов. Франкель подводит скальпель к моему шраму и надавливает, спрашивая:
− Что-нибудь чувствуете?
Я качаю головой.
− Нет!
− Очень хорошо. Я начинаю. Может, отвернетесь? И если вдруг анестетик начнет отпускать, дайте мне знать, и я добавлю дозу. Я не хочу, чтобы вы что-то почувствовали.
− Хорошо. Продолжайте.
Я с долей любопытства наблюдаю, как доктор Франкель прижимает кончик скальпеля к моему шраму, свободной рукой натягивая кожу рядом с ним. Короткий взгляд на меня, чтобы удостовериться, что я ничего не чувствую, и аккуратный надрез на всю длину шрама. Пошла кровь: он вытер ее куском ткани и раскрыл надрез. Я завороженно смотрела, как открылась моя рана. Шрам располагался на бедре, но чуть ближе к ягодницам, прямо за бедренной костью, чтобы ничто не выдавало присутствие инородного предмета под кожей. Мгновения поиска щипцами и доктор уже подцепил чип − маленький кусок пластика, красный от крови. Он был крошечным, почти невесомым, раздался стук, когда Франкель поместил его в лоток. Он быстро наложил шов темными нитками и повязку на место разреза.
Вся процедура заняла от силы пять минут от начала до конца.
− Отлично, вот и все. − Снимая перчатки, доктор Франкель собирает медицинские предметы, не дезинфицируя, выбрасывает шприц в мусорное ведро, а инструменты складывает в ящик с надписью «Острое» на стеллаже.
− Благодарю вас, доктор Франкель, − говоришь ты. − Ваш расчетный счет пополнится сегодня до конца рабочего дня.
− Не сомневаюсь. − Быстрый взгляд на Калеба. − А сегодняшний вечер?
− У отеля вас будет ожидать лимузин, а ваша спутница уже готова составить компанию на вечер. − Ты берешь паузу. − Я должен напомнить правила поведения, касающиеся моих сотрудников. Она ваша спутница только на вечер. И, конечно, вы можете действовать на свое усмотрение, в расчет за проведенную процедуру.
− Не нужно напоминать мне о расчетах, Мистер Индиго. Я прекрасно знаю правила. Я подписывал договор о неразглашении несколько лет назад, и не в моих правилах молоть языком.
− Конечно, нет, − говоришь ты.
Снова взгляд в мою сторону.
− Осторожнее со швом. Он не очень большой и должен зажить сам в ближайшее время. Но постарайтесь не мочить его последующие сорок восемь часов.
− Я буду иметь это в виду. Спасибо, доктор.
− Рад был помочь. В следующий раз постарайтесь известить меня пораньше, а не за два часа до операции.
− Надеюсь, следующего раза не будет, − говоришь ты.
Доктор Франкель смеется.
− Ох, уж эта доля врачей. Нас рады видеть, когда мы приходим, еще счастливее, когда мы уходим. А лучше всего, когда с врачами вообще не приходится встречаться. − С этими словами доктор Франкель выходит за дверь.
Когда хороший доктор уходит, ты переводишь взгляд на часы, а потом на меня.
− Самые дорогие семь минут, я бы сказал.
− Если бы ты не распорядился вживить мне этот чип, тебе не пришлось бы тратить три миллиона долларов на то, чтобы вытащить его. − Я хмурюсь. − Зачем ты сказал вшить в меня чип слежения, Калеб?
 
Ты почти не дышишь.
− Минутная слабость. Я хотел знать, что могу помочь тебе в любой момент...
− Инвестиции?
− Ты действительно склонна верить в самое худшее?
− Действительно. − Я одеваю нижнее белье и одергиваю подол платья, оно послушно возвращается на место, когда я встаю. Я немного в растерянности, потому что мое бедро все еще онемевшее. − И неспроста.
− Ты неверно истолковываешь ситуацию.
− Потому что ты скрываешь от меня правду! Поэтому у меня нет возможности истолковать ситуацию верно. − Я пробую встать с кровати, ищу равновесие, чтобы не упасть.
− И я не могу понять тебя. Ты − моя главная головоломка.
Ты просто смотришь на меня. Нет слов? Я жду, но ты не произносишь ни слова.
Я качаю головой и ухожу, или вернее пытаюсь уйти. Я вынуждена цепляться за любую поверхность, чтобы передвигаться: от кровати к двери, от двери к стене, от стенки к лифту. Я прислоняюсь к стенке лифта и пытаюсь восстановить дыхание. Местный наркоз начинает отходить и мое тело напоминает, что его совсем недавно разрезали и зашили. И это неприятное ощущение. И почему-то я не удивлена, что ты не останавливаешь меня, не идешь за мной. Это не новость для меня.
У меня был сотовый. Но я не взяла его с собой, потому что не привыкла носить с собой такие вещи и где-то оставила его. Может у Логана. Я не знаю где. Сейчас хотелось, чтобы телефон был со мной. Я бы позвонила Логану. Попросила бы его забрать меня.
Я уже снаружи, мир кажется ярким, громким и хаотичным. Я чувствую, как паника проходит по краю моего сознания, оседает на дне легких, лишая меня воздуха. Я концентрируюсь на своих шагах, держусь за стены здания. Это очень трудоемкий процесс, довольно тяжелый для меня, стремительно выбежавшей из здания и всеми силами старающейся дойти до перекрестка и не рухнуть в обморок по пути. Светофор переключается, и толпа устремляется вперед через дорогу, а я теряю равновесие. Несколько раз я чуть не падаю, но наталкиваюсь и отскакиваю от других прохожих, это помогает мне выпрямиться и идти дальше. Сейчас моя цель добраться до перекрестка кажется чуть ли не подвигом. Мне тяжело дышать, глаза застилает тьма, оставляя узкую полоску четкой картинки, но каждый шаг требует от меня дикой сосредоточенности и решимости, что я просто не могу позволить себе запнуться. Тогда я просто рухну.
И тут я чувствую, как мир плывет вокруг меня. Я смотрю по сторонам, и вижу его. Высокий, золотоволосый с загорелой кожей и глазами цвета индиго. Идет ко мне, размахивая руками, со спокойной нежной улыбкой на лице, он просто искренне рад видеть меня. Он одет в те же узкие темно-синие джинсы, как в тот первый раз, когда я увидела его, но сегодня в красную футболку с надписями большими черными буквами «Голосуй ПРОТИВ Далекса. Останови вымирание сегодня!» и изображением робота, усеянного черными руками, вооруженными пистолетами. Я не понимаю смысла многих его футболок. Полагаю, что это ссылки на некую поп-культуру, с которой я не была знакома ни до, ни после своей амнезии.
 
Он обхватывает меня кольцом своих рук, прижимает к своей груди. Логан теплый и крепкий, мое утешение, его запах уже знаком мне: жевательная резинка с корицей и сигаретный дым. Я прикладываю ухо к его груди и слышу, как бьется сердце, и я дышу полной грудью впервые за долгое время. Он ничего не говорит, молчит, понимая, что я сейчас слишком надорвана.