Клинок Гармонии (СИ)

— Лия, что происходит? — непонимающе спросила я, идя на сближение.
Стоило мне выглянуть из-за угла, в поле зрения показался оголенный мужчина, сидящий в кресле с сигарой в зубах, который оказался никем иным, как Сильвестром Ремизовым — нашей целью. Я прекрасно запомнила его лицо на фотографии, но никак не ожидала увидеть его вживую не корчащимся от боли, а уверенным в себе и в своей неприкосновенности вопиющим садистом.
— Ого, еще одна, — заговорил он. — Свали, корова, мне твоя подружка нравится больше, наконец-то нормальную притащили. А уж какая подача — латекс! — восхищенно голосил он.
Теперь я понимаю куда больше, стоило мне всего лишь раз посмотреть в эти наглые и злобные глаза самой последней отмороженной гниды. Лия даже не думала двигаться в сторону, подчиняясь его приказам, вместо этого она стремительно бросилась на сближение, имитируя какую-то сексуальную походку, которая, похоже, его даже заводила. Либо этот придурок настолько тупой, что не понимает, во что через несколько секунд превратится его мерзотный хер, либо я настолько тупая, что не разглядела в подруге мазохистку.
Лия подошла к нему и настойчиво уселась сверху, раздвинув ноги, он завелся так, будто какой-то ребенок, которому впервые засунула язык в рот женщина, я все меньше хотела верить в происходящее.
— О, да, пусть будет по-твоему, приступай, — растянуто говорил он, предвкушая то, что могла бы сделать моя подруга.
— А теперь, сладкий, — улыбка Лии чувствовалась даже со спины, — я устрою тебе такой жаркий день, что ты до смерти его запомнишь.
— О-хо-хо, ну, давай, покажи мне, что умеешь, киска.
Я уже с ног валилась, но, услышав такие слова из уст Амелии, погрузилась в бесконечный стыд от осознания того, что зря сомневалась в свой хорошей и, наверное, лучшей подруге, у которой есть сила и честь. Вопреки моим первоначальным ожиданиям, она схватила его за горло обеими руками, начав душить, тогда тот наконец почувствовал жареное и попробовал избавиться от нее, затушив сигару об ее руку, но Амелия лишь сильнее стиснула зубы и усилила хватку, а потом и вовсе решила, что пора с этим заканчивать. Его тело резко загорелось ярким бушующим пламенем, в стенах относительно небольшого помещения раздался истошный крик боли горящего заживо человека, он горел прямо в ее руках, не в силах сопротивляться, его руки дрыгались в беспорядочных конвульсиях, ноги дрожали, но его было уже не спасти, а никто и не собирался.
Увидев такую картину, тихо сидящие в углу напуганные и опустошенные девушки вдруг начали кричать, но не от страха, а от злорадства:
— Гори, сука! Умри!
— Умри, урод, умри, умри, умри!
— Жги его, сестра! Убей мразь!
Амелию уже начало трясти от возбуждения, она наслаждалась этим моментом, его крики боли и предсмертные хрипы для всех в этой комнате были как бальзам для ушей, но не могу сказать того же о себе. С одной стороны, он получил по заслугам, его настигла долгожданная многими расплата, но с другой стороны, мы не выполнили задание и не вытянули из него информацию. Я была бы огорчена результатом, если бы не была солидарна с решением Лии, она поступила как настоящая героиня, с крайней жестокостью подошедшая к своей задаче. Что посеешь, то и пожнешь, да? Когда звуки наконец прекратились, Лия отпустила бездыханное тело Сильвестра и встала на ноги, комнату заполнил отвратительный запах горелой плоти и волос, а она лишь выдавила из себя очень длинный выдох облегчения.
— Прости, Хорнет, я не могла поступить иначе, — полушепотом произнесла она, когда крики девушек стихли.
— Тебе не за что извиняться, Лия, ты поступила правильно и сильно выросла в моих глазах. Прости, если я относилась к тебе как-то грубо, у меня нет никого дороже тебя, все это время ты была рядом и не покинула «Спектр», а я в потоке нервяка только и делала, что отчитывала тебя. Поверь, впредь такого больше не повториться.
— Спасибо, Хорнет, — плачущим голосом произнесла она. — Я пойду найду глушилку, нам нужно связаться с Юстицией, побудь с остальными.
 
Она развернулась и прошла мимо меня, ее лицо выглядело серьезным, но по нему катились слезы, которые она не хотела мне показывать, потому быстрым шагом вышла из помещения, оставив меня наедине с девушками.
Если взглянуть на тех, кто меня окружает, то мотивы ублюдка, который и слова не успел значимого сказать, становятся ясны, ведь почти все в этой комнате имеют белые волосы, как и я. Сильвестр сказал, что предпочел бы меня, нежели Амелию, даже когда она так страстно оголила перед ним грудь, а это значит, что у этой свиньи был фетиш на белые волосы — это многое объясняет. За моей семьей охотились не потому, что мы кому-то перешли дорогу, а только из-за цвета волос, ведь каждый член моей семьи имел белые волосы, что мужчины, что женщины. Отвратительно признавать тот факт, что смерть моей матери и жены дяди Кагеямы оказалась куда благоприятнее, чем подобная судьба. С давних времен в семье Ишимару чтятся традиции, по которым в супружеской паре могут быть только беловолосые, чтобы передать доминантные гены следующему поколению. Кто бы мог подумать, что наша индивидуальность обернется для нас проклятием.
Пока я витала в своих мыслях, одна из девушек настойчиво толкала меня рукой, привлекая внимание. Когда я наконец ее заметила, то та показала пальцем на сидящую в углу совсем молодую девушку с такими же белыми волосами, выколотыми глазами и отрубленными руками, на которых виднелся какой-то странный рисунок, вроде тату. Если так подумать, то она молчала в тот момент, когда все кричали, лишь тихо сидела в углу, погруженная в какой-то дивный мир своих мечтаний, где она свободно ходит по улицам, никого не опасаясь. Я приблизилась к ней и присела рядом, пытаясь хоть как-то до нее достучаться, но та молчала и изредка беспорядочно покачивала головой, будто уже совсем тронулась рассудком.
— Не бойтесь, девочки, все кончено, — обратилась я ко всем присутствующим, встав на ноги, — теперь вы все свободны и можете вернуться домой к родным, мы вам поможем, залечим раны, выслушаем все, что у вас накопилось и вы точно сможете вернуться к нормальной жизни.
Странно, но некоторые девушки ликовали, цепляясь за меня, а некоторые забились в угол в ту же позу, что и прежде, их здесь насчитывалось около пары десятков. В этот момент в переговорном устройстве послышался голос Амелии. Похоже, она отключила глушилку и вышла на связь:
— Говорит Амелия, это очень срочно, все меня слышат?
— Да, конечно, что случилось? — послышался голос Ринны.
— Нам нужно, чтобы кто-то из вас срочно дошел до Юстиции и передал информацию как можно скорее!
— Я как раз у нее, — непривычно раздался в рации голос Илии, — что мне ей передать?
— Трубку передай, блин, — кричала Лия. — Хорнет, передаю слово тебе.
— Принято, — подхватила я. — Солен, ты на связи?
— Да, — подтвердила она, — что у вас там такое случилось?
— Если коротко, то полная жопа, а если развернуто, то тут кругом искалеченные голые женщины — жертвы насилия Сильвестра. Им нужна помощь ордена «Юстиция», мы не сможем всем помочь, пришли людей в дом этого кобеля, пусть заберут их, я буду ждать.
— Ты не шутишь? — все еще сомневалась она. — Там реально уйма голых женщин?
— Твою мать, Солен, — сорвалась я, — хоть убей, я могу отличить женщину от тумбочки за тысячу кредитов. Пришли людей, или они останутся здесь, а потом расскажут миру, как добр был к ним орден «Юстиция».
— Я тебя поняла, мы вышлем отряд из десяти человек и перевезем их на грузовике, ждите. Остальное обсудим потом.
— Спасибо, Солен, ты настоящий эталон правосудия.
— Не льсти мне, конец связи.
— И что это было? — произнес в «говорилку» Ашидо.
— Дома все расскажу, а сейчас иди в переговорную, на столе лежит фото, заставь Войд открыть портал на главном входе в пентхаус, мы возьмем с собой одну из них.
— Принято, уже бегу, — подтвердил Ашидо.
Все время разговора я искоса поглядывала на ту девушку, которая даже не шелохнулась. Без вмешательства Илии она точно не оклемается, ему придется вырвать из ее головы кучу воспоминаний, чтобы она хотя бы имя свое вспомнила. Амелия уже успела спуститься обратно ко мне, ее лицо не сильно сверкало чертами хорошего настроения, как и мое.