Наследница огненных льдов (СИ)

Мне не понадобилась оптика, только внимательность, чтобы отыскать взглядом среди нагромождения камней узкий выступ и пятнистого кота на нём, что жевал оленью ногу. Какой же он большой. И прожорливый. А ещё ловкий в скалолазании и затаскивании в горы крупной добычи.
Настала очередь Эспина смотреть в бинокль, чтобы признать – полуночный барс существует и неплохо выживает в суровом крае посредством банального воровства. Оба хухморчика забрались ему на плечо и тоже попросили показать им кота. Брум и Унч обхватили ручками окуляры, попутно командуя Эспином, чтобы тот направил бинокль в правильную сторону.
– Кормилица, заряжай стрелу! – крикнул Брум Тэйми. – Мы должны отомстить горному коту и вернуть нашего оленя.
– Не вернём, – уверенно заявил Мортен. – Застрелим барса, олень всё равно останется в горах. Лично я туда без снаряжения лезть не рискну.
– Но как же кровная месть за все поколения хухморынмыл? – сокрушался Брум, – Этот кот явно родственник сайшарынских барсов. Пусть хотя бы он ответит за все унижения нашего народца.
– Дядюшка Брум, – поддакнул ему Унч, – такой же горный кот загнал меня летом в пеструшечью нору. А там было так темно и страшно!
– Слышал, охотник? Надо мстить.
Мортен не успел ничего ответить, как Эспин набрался духу и сказал:
– Мои поздравления, Вистинг. Вы оказались правы, полуночный барс действительно существует. Так за чем же дело стало? Вы же мечтали добыть его шкуру и привезти её во Флесмер. Дерзайте.
– Нет, Крог, не буду я ни в кого стрелять.
– Ну да, – кивнул Эспин, – на этот выступ не забраться ни за оленем, ни за шкурой барса. Жаль. Может, подкараулим этого кошака, когда он спустится вниз за вторым оленем?
– Спустится за оленем он только через неделю, когда доест украденного и проголодается. К этому времени нам стоит убраться подальше отсюда.
– Уверены?
– Абсолютно. Через неделю у нас закончится и разделанный олень, и тогда барс возьмётся за лаек. Хорошо, что сегодня он никого из них не подрал, хоть и был крайне голоден. Мы и сами рискуем узнать, что такое голод, если будем сидеть на месте. Надо двигаться вперёд, надо искать добычу.
Мортен прав, не стоит размениваться даже на редкую шкуру, когда впереди маячит перспектива остаться вовсе без еды. Противный барс, а ведь тот олень был нам ой как нужен.
Сворачивая лагерь и укладывая вещи, я не удержалась и спросила Мортена.
– Наверное, обидно, когда цель так близка, но ускользает из рук. Вы ведь так мечтали добыть этого барса.
– Не всем мечтам суждено сбыться, – парировал он.
– А если бы у нас был запас оленей, вы бы устроили ловушку для барса?
– Нет.
До чего же неожиданный ответ.
– А почему?
Мортен долго молчал и продолжал скручивать тент палатки, прежде чем сказал:
– Видишь ли, охотник без любви к природе всё равно что мясник. Если не можешь осознать и принять всю красоту создания, у которого собираешься отнять жизнь, то не стоит брать в руки ружьё. Каждый охотник должен уметь контролировать свои страсти.
Какие странные и в то же время правильные слова. Вороватый барс и вправду великолепен. Пускай живёт, главное, что теперь не только Мортен знает наверняка, что он и вправду существует. А охотничья удача ему обязательно улыбнётся вновь при более подходящих обстоятельствах.
Дневной переход не отметился ничем интересным, разве что за ужином мы с тоской доели последние кусочки шоколада.
Наши продовольственные запасы таяли на глазах. Собаки уже давно подъели наловленную рыбу и принялись за оленину, а она и нам самим нужна. Что же делать, чем кормиться завтра?
– Говорят, – начал издалека Эспин, – когда семьдесят лет назад планировалась первая пешая экспедиция к оси мира, полковник Ансенс тщательно рассчитал, сколько килограммов груза смогут увезти с собой десять собачьих упряжек. Самое забавное, что полный набор продовольствия на обратный путь он брать с собой не планировал. Полковник Ансенс собирался по дороге домой есть упряжных собак.
– Это позор – есть собачек, – тут же возмутилась Тэйми.
 
– Согласен. Но что делать, если впереди только голодная смерть и для людей, и для животных?
– Полковник Ансенс сгинул где-то на полпути к оси мира, – заметил Мортен. – Сомневаюсь, что до поедания собак вообще дошло дело. Лет через сорок после его исчезновения к оси мира шла экспедиция доктора Ульванга, так вот они нашли запаянный бидон с трёхдневным запасом продовольствия на десять человек. А на бидоне стоял логотип экспедиции Ансена. Между прочим, люди Ульванга вскрыли тот бидон, съели всё содержимое, потом подумали и повернули обратно, домой.
– Потому что отравились продуктами сорокалетней выдержки?
– Ничем они не отравились. Спецпаёк в мерзлоте, как оказалось, может храниться десятилетиями. А повернули они, потому что силы и ресурсы иссякли. Доктор Ульванг трезво смотрел на обстоятельства и к рекордам не стремился. Он был больше исследователем, чем спортсменом. Потому он вернулся в столицу и рассказал про тот бидон. И начался ажиотаж. Вы молодые, тех времён, конечно, не застали, а я мальчишкой помню, как каждый год по одной, по две экспедиции отправлялись к оси мира. Тогда все это обсуждали, и дома за завтраком, и на улицах, и в школе. Я к чему это вспоминаю? Небывалый интерес к оси мира в те годы возобновился из-за того, что доктор Ульванг придумал принципиально иной способ продуктового снабжения покорителей оси мира. Все те многочисленные экспедиции, что выдвинулись на север после него, главным образом, организовывали продуктовые склады по всему маршруту для будущих исследователей, а не рвались бежать сразу к оси мира. Они каждый год закладывали ящики и бидоны с продовольствием всё севернее и севернее. А потом внезапно началась эра воздухоплавания, и ось мира уже старались покорить не по земле, а по воздуху, но успехов в этом до сих пор так никто и не добился. Все дружно договорились, раз ось мира не даётся самолётам и дирижаблям, значит и собачьим упряжкам там нечего делать. Поэтому пешие экспедиции больше никто не организовывал, а закладки с продуктами так и остались невостребованными. Неплохо было бы нам их отыскать.
Рассказ очень заинтересовал Эспина. Мортен вспомнил, что подобные закладки исследователи обычно закрывали камнями и палками, отчего получалась приметная пирамидка.
– Но такие склады организовывали на самом севере острова, куда нельзя было доплыть морем даже летом. Там вечные снега, склад не должен был провалиться весной под наст, но зимой его могло замести снегом. А этих зим уже прошло больше двадцати. А часть складов закладывали не на суше, а в вечных льдах. Но тут есть сложность. Льды дрейфуют, и где теперь те склады, неизвестно. Или откололись с льдинами, уплыли на юг и утонули, или кружат вокруг оси мира. Тут дело удачи найти их.
– А наземные закладки под пирамидой из камней? Вы в курсе, где они?
– Если бы знал, в какую историю ввяжусь вместе с вами, перед отъездом из Флесмера перелопатил бы все архивы имперского географического общества. Точные координаты закладок в отчётах прошлых экспедиций наверняка есть.
– Ну и в чём тогда толк от ваших воспоминаний о прошлых экспедициях? Координат мы не знаем, каменным пирамиды под снегом не увидим.
– Я же говорю, придётся рассчитывать на удачу. В позапрошлом году мой Аймо унюхал такую пирамидку. Там под камнями мы нашли ящик с галетами, шоколадом и бульонными кубиками. Ничего так были галеты, за пятьдесят лет не испортились. Правда, мясной кубик Аймо не понравился, да и он голодным не был. Так что пришлось заколотить ящик и обратно обложить его камнями.
– Так, и где эта закладка?
– Далеко, Крог, на восточном побережье, мы тем маршрутом идти не будем, не по пути.
Как жаль, даже обидно. Еда кончается, продовольственные склады на острове имеются, но мы их точно не найдём. И что тогда делать?
– Говорят, Ялмар Толбот съел человека, чтобы вернуться домой, – некстати вспомнилось мне. – Я не хочу опускаться до такого. Это же всё равно, что перестать быть человеком самому.