До и После. Миражи (СИ)

– Смотрите правее, – Джереми указал тростью, – там поезд. Можем рискнуть.
Далеко впереди Санни увидел сетчатый забор, огораживавший перрон. Множество мертвяков бродило там за оградой. Одно неосторожное движение – и их компашку ждет печальный финал. Забор заканчивался вместе с платформой, и там мертвецов уже ничего не сдерживало.
Все выжидающе уставились на Оскара. Тот раздумывал, что делать дальше.
– Там несколько вагонов с распахнутыми дверьми, – пытаясь подавить раздражение, произнес Санни. – Если там кто и был, они наверняка уже вышли оттуда. Мертвецы не из тех, кто любит уединение.
– Вперед, – кивнул Оскар и направился к поезду.
Санни подхватил малявку на руки и двинулся следом.
***
Первым в вагон вбежал Беркут. В коридоре мертвецов не было
Дверь первого купе была гостеприимно распахнута.
«Пусто».
Второе купе – закрыто не полностью. Беркут осторожно заглянул в щель.
«Пусто».
В третьем дверь выломана и испачкана кровью. Смятое одеяло на полу – в крови, рядом – разорванная подушка.
«Не хотел бы я быть здесь, когда это случилось», – подумал Беркут.
– Что там? Пусто, да? – дыша ему в затылок, спросил Бабирусса.
«Будто ты и так недостаточно меня бесишь», – почти беззлобно подумал Беркут и недовольно угукнул.
Четвертое купе было заперто. Беркут прошел мимо, чтобы проверить его позже, но сзади тут же послышались жалкие попытки Бабируссы вскрыть дверь.
– Стой, – зашипел Оскар, – ты совсем идиот, что ли?
– Да я же…
– Если здесь полное купе упырей, – продолжил тот шепотом, – то мы ввяжемся в заваруху, не зачистив периметр, и тогда нам могут навалять по первое число. И уж поверь мне, если тебя укусят, я отрублю тебе башку, ни секунды не сомневаясь.
Все молча двинулись дальше, слушая нервное сопение Бабируссы, проглотившего оскорбления.
Им повезло: как и предположил Санни, мертвецы не стали засиживаться внутри. Беркут с Бабируссой вернулись к четвертому купе.
Бабирусса пошел первым, и когда уже собирался выбить дверь, Беркут остановил его, положив руку на плечо. Приложил к двери ухо.
«Тишина».
Он взялся за ручку, но купе было заперто изнутри. Тогда он отступил и театральным жестом указал Бабируссе на дверь, приглашая его осуществить задуманное.
«Выбивай, свинтус. Спусти парок».
И тот выбил. Руки и ноги у него давненько чесались.
В купе они увидели мертвую женщину у окна. Она полусидела, прислонившись плечом к стене. На столе стояла бутылочка из-под таблеток.
«Еще одна жертва отчаяния», – подумал Беркут.
– Что там? – спросил Оскар с другого конца вагона.
– Чисто, – победоносным тоном ответил Бабирусса, словно это могло заставить остальных презирать его чуточку меньше.
 Глава 7 (ПОСЛЕ) Огонек в темноте 
 
Кристина сидела на холодном полу и смотрела в темноту. Раньше она и не думала, что ее можно разглядывать, различать оттенки.
Спать Кристина не могла, трезво соображать тоже, поэтому сидела и пялилась в черную бездну. Сколько прошло времени с последнего визита ее тюремщика? Можно было только гадать. Даже время терялось во всепоглощающем мраке.
За секунду до того как он опять вошел в комнату, Кристина успела лечь на пол, накрывшись пледом. Сквозь щелочки едва приоткрытых век увидела, как вместе с мужчиной плыл по воздуху огонек, тусклым облачком освещая пустую комнату. Свеча или что-то вроде – то, чего вполне достаточно, чтобы тюремщик смог разглядеть Кристину.
Она увидела себя как будто со стороны, поняла, что укатана в плед не настолько, насколько хотелось бы. Ноги совсем не прикрыты, плед едва закрывает ягодицы.
По мере того как мужчина шагал, она плотнее сжимала веки. Словно пряталась от него в свою собственную темноту, живущую за сомкнутыми ресницами. Кристина услышала, что незнакомец сел на пол. Она лежала тихо, боясь шелохнуться, но стараясь не напрягать мышцы лица, делая вид, будто спит. Слушала его дыхание – спокойное, ровное – и гадала, зачем он пришел. Мужчина вдруг начал что-то жевать, и желудок Кристины сжался. Она не знала, как давно не ела. Живот начала разъедать пустота, почти такая же бескрайняя, как тьма, в которую она погрузилась.
 
Кристина чувствовала на себе оценивающий взгляд незнакомца. Было так страшно и одновременно противно, что хотелось кричать.
– И долго ты будешь притворяться? – холодное эхо прокатилось по комнате.
Кристина невольно поджала нижнюю губу.
– Спящие люди дышат не так. Кончай это цирк.
Она открыла глаза и приподнялась. Увидела неопрятного человека, сидящего напротив. Он ел шоколадный батончик. В желудке опять заурчало. Мужчина ухмыльнулся.
– Че, жрать охота, да?
Она не знала, что говорить и как вести себя в такой ситуации. Попросить еды или держаться с достоинством, как учила мать?
«Даже по дороге на плаху нужно оставаться королевой. Сломленными уходят в вечность только трусы».
Но Кристина не собиралась пока уходить в вечность. Она уже многое пережила и поняла, что сдаваться не хочет. Даже в рухнувшем мире жить было сносно. Ей нравились разговоры с Алексом у костра, забота друг о друге и Губернаторе. Пусть они выживали, пусть пытались найти точку опоры, ждали, когда кто-нибудь все исправит. Но ей – нравилось.
– Че, от голода язык к небу прирос?
Кристина не ответила, лишь плотнее сжала намотанный на руку край пледа и прижала к груди.
Похититель полез во внутренний карман жилетки, достал батончик и бросил на пол.
«Как собаке», – подумала она.
Она не стала тянуться к нему. Сидела не шелохнувшись.
– Даже спасибо не скажешь? – скривился, а затем прошептал что-то себе под нос. Кристина не разобрала, что.
Он поднялся на ноги и поднял свечу.
– Мог бы оставить ее тебе. Но не буду.
Кристина чувствовала, что не может сдержать эмоции. Он уйдет, забрав свечу, и она опять останется одна в темноте и тишине. Настоящая пытка!
Он заметил ее волнение, усмехнулся.
«Ублюдок»…
– Я зайду завтра. Советую выучить пару волшебных слов, которые знают даже детсадовцы.
Когда дверь закрылась, Кристина, спрятав лицо в плед, заплакала – до нее, наконец, дошло, в какую переделку она попала.
– Алекс, – едва слышный шепот прокатился по комнате и рассеялся в ее уголках, – Алекс, спаси меня, слышишь… спаси меня, Алекс!
Но Алекс не слышал.
Купол, колпак, изолированная зона. Сигнал не пройдет, вышки отключены.
 Глава 8 (ПОСЛЕ) Теория заговора 
 
Пока Фриер занимался едой, Кулькен сидел, облокотившись на невысокий бортик дамбы, и разглядывал ставший уже привычным пейзаж: осиротевшие постройки и слоняющиеся из стороны в сторону мертвецы. Он не хотел задерживать на них взгляд, старался абстрагироваться от ожившей смерти, но один зомби приковал к себе внимание, выделяясь из общей массы.
Это была маленькая девочка. И, в отличие от остальных, она не двигалась. Не слонялась, не выискивала себе еду, просто стояла, задрав голову вверх, и смотрела на него. Ему стало не по себе. Замызганное рваное платье с бантиками создавало иллюзию жуткого розыгрыша. Но время розыгрышей и тематических вечеринок – прошло.
Девочка смотрела на него мертвым, ничего не выражающим взглядом, а он не мог отвести от нее глаз. Казалось, будто она изучает его. Смотрит своим пустым взглядом прямо в душу.
По рукам и спине побежали мурашки. Чтобы разорвать эту почти магическую связь, Кулькен махнул рукой. Простой приветственный жест не вызвал у девочки никакой реакции. Почему-то стало легче.
 
«Мертвая», – подумал он, на что Я заявило:
«Ты идиот. Какой же она еще может быть?»
И тут девочка пошевелилась. Склонила голову набок. Кулькен застыл в изумлении. Захотелось позвать Алекса, все ему рассказать, но порыв был таким нелепым, что Кулькен сам на себя разозлился. Алекс же будет смеяться над ним. И будет прав. Пугаться мертвой девчонки, которая находится далеко внизу, да и к тому же просто смотрит, не проявляя признаков агрессии – глупо.