Отступник. Изгнанник. Воин

Дзирт неуверенно хмыкнул. Подходящее наказание? Ему хотелось бы собрать тысячу таких солнц с неба и поместить их в каждый собор Мензоберранзана, чтобы они сияли там вечно.
Но больше и он не мог выносить свет. Шатаясь, он забрался в пещеру и надел снаряжение. В руках у жрицы опять появился шар, и Дзирту вновь предстояло первому пролезть в щель. Когда вся группа собралась в туннеле, он занял свое место во главе колонны и повел ее назад, вниз по дороге, ведущей в темноту.
Обратно в темноту их существования.
  
Глава 21
 
Да будет это угодно богине
 
– Угодили ли вы богине?
Вопрос Матери Мэлис таил в себе угрозу. Рядом с ней сидели другие женщины Дома До'Урден – Бриза, Вирна и Майя. Они старались выглядеть бесстрастными, скрывая ревность.
– Ни один дров не ранен, – ответил Дайнин голосом, густым от сладости дровской злобы. – Мы опрокинули и уничтожили их! – У него аж слюни потекли, когда он вспомнил то чувство наслаждения, которое получил от кровавой резни. Мы искромсали их на мелкие кусочки!
– Сколько на твоем счету? – перебила верховная мать, более интересующаяся возможными последствиями для собственной семьи, чем общим исходом набега.
– Пятеро, – гордо ответил Дайнин. – Я убил пятерых, все – женщины.
Верховная мать одобрительно улыбнулась Дайнину, затем бросила сердитый взгляд на Дзирта.
– А он? – спросила она, не ожидая, что ответ ее обрадует.
Мэлис не сомневалась в искусстве младшего сына владеть оружием, но начинала подозревать, что Дзирт слишком многое унаследовал от Закнафейна: его эмоциональность и нежелание участвовать в подобных предприятиях.
Улыбка старшего сына смутила ее. Дайнин подошел к Дзирту и одобряюще положил руку на плечи брата.
– Дзирт убил только одного, – начал он, – но зато это ребенок женского пола.
– Всего один? – нахмурилась Мэлис. Притаившийся в тени Зак с ужасом прислушивался к разговору. Он хотел бы забыть жестокие слова старшего До'Урдена, но они крепко засели у него в голове. Из всех зол, когда-либо встречавшихся ему в Мензоберранзане, это известие, несомненно, было самым страшным: Дзирт убил ребенка.
– Но как он это сделал! – воскликнул Дайнин. – Расчленил на части! Со всей яростью Ллос вонзил он саблю в ее извивающееся тело! Паучья Королева должна оценить это убийство выше, чем все остальные.
– Всего одна девчонка, – повторила Мать Мэлис все так же хмуро.
– У него их могло быть двое, но Шар Надал из Дома Мэврет украл у его клинка вторую женщину.
– Значит, Дом Мэврет будет теперь в милости у Ллос, – заключила Бриза.
Дайнин отвечал:
– Нет. Дзирт наказал Шара Падала за его поступок. Сын Дома Мэврет уже не смог бы ответить на вызов.
В памяти Дзирта пронеслось воспоминание. Ему снова захотелось, чтобы Шар Надал накинулся на него, и тогда он нашел бы выход для своей ярости! Но даже эта мысль причиняла боль и вызывала чувство вины.
– Хорошо сработано, дети мои, – улыбнулась Мэлис, удовлетворенная тем, что оба сына достойно действовали во время набега. – После этого похода Паучья Королева будет милостиво относиться к Дому До'Урден! Она приведет нас к победе над тем неизвестным Домом, что желает нам погибели.
* * *
Закнафейн вышел из залы для аудиенций с опущенными вниз глазами, нервно теребя рукоять меча. Зак вспомнил время, когда он обманул Дзирта световой бомбой, когда Дзирт был беззащитным и побежденным. А ведь он мог спасти невинного юношу от его страшной судьбы! Он мог убить Дзирта тогда, убить милосердно и избавить от неизбежных в Мензоберранзане испытаний.
Следуя по длинному коридору, Зак на мгновение задержал шаг и оглянулся на дверь покинутой залы. В это время оттуда вышли Дзирт и Дайнин. Дзирт бросил на Зака один-единственный осуждающий взгляд и намеренно свернул в боковой коридор.
Этот взгляд пронзил сердце оружейника.
– Итак, вот до чего дошло! – пробормотал он про себя. – Младший воин Дома До'Урден настолько преисполнен ненависти, которая воплотилась в нашей расе, что готов презирать меня за то, что я такой, какой я есть.
 
Зак вновь подумал о том происшествии в учебном зале, о той судьбоносной секунде, когда жизнь Дзирта колебалась на острие нацеленного в его горло меча.
Право же, убить тогда Дзирта было бы актом сострадания.
Запечатлев в сердце оскорбительный взгляд молодого воина, Зак думал о том, что такой поступок стал бы актом милосердия скорее по отношению к нему самому, чем к Дзирту.
* * *
– Оставь нас, – приказала Мать СиНафай, врываясь в маленькую комнату, освещенную светом свечи.
Услышав это требование, Альтон разинул рот: в конце концов, это его личные покои! Но он благоразумно напомнил себе, что СиНафай – верховная мать семейства, абсолютная правительница Дома Ган'етт. Неуклюже поклонившись и извинившись за промедление, он повернулся и вышел.
Мазой внимательно наблюдал за матерью, пока она выжидала, чтобы Альтон вышел. Взволнованный голос СиНафай подсказывал ему, что визит ее особо важен.
Неужели он сделал что-то такое, что прогневило его мать? Или, что более вероятно, это сделал Альтон? Когда СиНафай вновь повернула к нему искаженное злой усмешкой лицо, Мазой понял, что вовсе не волнение, а ликование.
– Дом До'Урден совершил ошибку! – прорычала она. – Он лишился расположения Паучьей Королевы!
– Как это? – спросил Мазой.
Он знал, что Дзирт и Дайнин вернулись из успешного набега, и об этом событии с большим одобрением говорил весь город.
– Я не знаю подробностей, – ответила Мать СиНафай более спокойно. Похоже, один из этого Дома, вероятно один из сыновей, сделал нечто прогневившее Ллос. Мне рассказала прислужница Паучьей Королевы. Это наверняка правда!
– Мать Мэлис постарается как можно быстрее исправить ситуацию, – заметил Мазой. – Сколько у нас времени?
– Некоторое время Ллос будет скрывать свое недовольство от Матери Мэлис.
Паучьей Королеве все известно. Она знает, что мы собираемся напасть на Дом До'Урден, и только при несчастливом для нас стечении обстоятельств Мать Мэлис может узнать о своем безнадежном положении прежде, чем падет ее Дом! Нам надо поторапливаться, – продолжала СиНафай. – Первый удар должен быть нанесен до истечения десяти циклов колонны Нарбондель. Решающая битва начнется сразу после этого, чтобы Дом До'Урден не успел оправиться от потрясения, вызванного нашими действиями.
– И каков же этот первый удар? – спросил Мазой, надеясь, что ответ ему известен.
Слова матери прозвучали в его ушах сладкой музыкой:
– Дзирт До'Урден, – промурлыкала она, – возлюбленный сын. Убей его.
Мазой откинулся назад и сомкнул тонкие пальцы на затылке, обдумывая приказание.
– Не подвести меня, – предупредила СиНафай.
– Я не подведу, – заверил Мазой. – Хотя Дзирт И молод, но он опасный враг.
Его брат, бывший мастер Мили-Магтира, всегда поблизости от него. – Он взглянул на свою верховную мать, и глаза его блеснули:
– Можно мне убить и его?
– Будь осторожен, сын, – ответила СиНафай, – твоя цель – Дзирт До'Урден.
Собери все силы, чтобы добиться его гибели.
Низко поклонившись, Мазой ответил:
– Как прикажешь.
СиНафай понравилось, что младший сын без лишних расспросов согласился с ее желанием. Она направилась к двери, уверенная, что сын способен выполнить возложенную на него задачу, но по дороге обернулась, чтобы вознаградить Мазоя за послушание:
– Если на твоем пути встретится Дайнин До'Урден, убей и его тоже.
Выражение лица Мазоя выдало его горячее желание выполнить и вторую задачу.
– Не подведи меня, – повторила СиНафай, на этот раз с открытой угрозой, которая поубавила ветра в раздутых парусах Мазоя. – Дзирт До'Урден должен умереть в течение десяти дней!
Мазой изгнал из головы соблазнительные мысли, касающиеся Дайнина.
– Дзирт должен умереть, – снова и снова шептал он еще долго после ухода матери.