Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть первая (СИ)

— Подождите-ка, — тихо прошептал я, обескураженный одним из последних слов ведущего. — Вы же не хотите сказать, что этот инцидент, о котором они говорят, это — …?
— Ты все правильно понял, — тяжело вздохнул Филипс. — Каму — это наш с тобой парень.
— Да, — ухмыльнулся Паттерсон. — Оказывается, его дядя — главарь крупной банды, которая держит половину крупнейшего вещевого рынка Нового Бомбея. Да еще и возглавляет какое-то их духовное собрание. В общем, не того «Стражи» шлепнули.
Я продолжал ошарашенно таращиться на экран.
— Долго еще будешь стоять тут в прострации? — поинтересовался Паттерсон. — Тебе пять минут назад следовало быть хрен знает где. И тебе лучше поторопиться, если ты все еще рассчитываешь когда-нибудь на комиссарские звездочки.
— Почему меня вызывают? Я же не из «силовиков».
— Задействуют всех, кто есть, — произнес Филлипс. — Ты же видишь, что происходит. Еще вчера казалось, что это рядовые беспорядки. Но сегодня стало понятно, что это беспрецедентный случай. С Нового Бомбея это перекинулось на другие «желтые зоны», забурлило вдоль всей Социальной линии. Свифт созвал экстренное заседание с силовиками. Поговаривают, что у него этой ночью была прямая линия с Протектором.
— Сколько же там людей на улицах? — в ужасе прошептал я, не сводя глаз с экрана. — На вид их просто невероятно много. Сотни тысяч?
— Говорят, больше миллиона, — едва ли не с благоговейным ужасом прошептал Филлипс.
— Не сцы, ты-то будешь стоять в оцеплении где-то в тылу, а потом сможешь рассказать всем, какой ты «герой», — усмехнулся Паттерсон. — Ну, пошевеливайся ты наконец, что ли?!
***
Добраться до места назначения через парализованный пробками и тягостным ожиданием город я смог лишь к 09:30. В скверике в нескольких кварталах от границы с «желтой зоной» (так называемым Узкоглазым гетто, где преобладали эмигранты из Китая, Японии и Кореи), стояли несколько бронированных полицейских грузовиков и целая толпа людей, одетых в черные доспехи для подавления массовых беспорядков, со шлемами в руках. Вдоль стен стояли высокие щиты. Офицер, охраняющий временно закрытый вход в сквер, пропустил меня, удостоверившись в моей личности.
— Какого хрена опаздываешь, Войцеховский?! — навстречу мне, бегущему трусцой, шагнул сержант Иванкович, на лице которого застыло обеспокоенное и гневное выражение. — Думал, если ты сбежал со ФЗОПАТа, тебя это больше не касается?!
— Никак нет, сэр!
— Быстро экипируйся! Через пять минут ты должен быть в строю!
— Так точно, сэр!
В фургоне я смешался с толпой, которая так же спешно натягивала на себя защитную экипировку. Вокруг мелькали смутно знакомые и незнакомые лица. Я наспех пожал руку нескольким знакомым, включая Бена МакБрайда. Судя по выражению лица Бена, в этот момент он решил оставить в прошлом холодок, проскользнувший между нами после моего перехода на ФСОРД.
— Я рад, что ты с нами, — произнес Бен, помогая мне застегнуть бронежилет. — В такие моменты хочется стоять плечом к плечу с крепкими парнями вроде тебя.
— Там все плохо? — кивнув в сторону улицы, поинтересовался я.
— Ты же смотришь телевизор, — мрачно кивнул Бен. — Не думаю, что все это просто так рассосется.
Через пять минут мы уже были в строю. Тяжелая лапа хлопнула меня по плечу, и я увидел, как из-под темного забрала бронированного шлема мне подмигнул Герман Кениг.
— Отошел уже? — хмыкнул он.
— До сих пор башка трещит.
— Как у тебя с девушкой?
— Расстались.
— Жаль. Что ж, по крайней мере, есть, на ком выместить злость.
— Что-то? Ты с Джен расстался? — насупился Бен.
— Стройсь! — взревел Иванкович. — По группам!
Мирный некогда скверик заполнил топот сапог по асфальту. Две сотни темных силуэтов, гремя своими доспехами, начали строиться. Состав собравшихся здесь двадцати учебных групп, перешедших на пятый курс (десять групп «силовиков», пять — «детективов» и пять — «технарей») был неполным, многие курсанты в эту летнюю пятницу оказались вне города. Сержантам приходилось объединять группы и тасовать курсантов, чтобы сформировать полноценные взводы. Наконец какое-то подобие порядка было установлено. Сержантам под наблюдением лейтенанта удалось собрать и построить восемь взводов по двадцать четыре курсанта. Удовлетворенные результатом, командиры оставили нас стоять и собрались в кружок, обсуждая что-то вполголоса и ожидая, видимо, распоряжений.
 
Взглянув на окна жилых домов, окружающих сквер, я заметил, что обеспокоенные жители наблюдают за происходящим из своих квартир. Должно быть, мы представляем сейчас собой угрожающее зрелище — неподвижные, увешанные бронированной защитой, с тяжеленными щитами. Совсем не то зрелище, которое хочется увидеть у себя во дворе обитателем самого спокойного и благоустроенного уголка многострадальной постапокалиптической Земли.
Оставленные без распоряжений, курсанты очень скоро ослабили свою строевую стойку, начали понемногу переминаться с ноги на ногу и шепотом переговариваться. В моем взводе собрались одногруппники из ФСОРД-507 и ребята со ФТЭСР-504. Многие из них натянули на себя экипировку для подавления беспорядков третий или четвертый раз в жизни и смотрелись в ней нелепо. Голоса бедолаг звучали обеспокоенно.
— Нас же не пошлют прямо туда?
— Для этого есть «силовики»!
— Там ведь могут стрелять. Эта броня защитит от пуль?
Посмотрев краем глаза на взводы, состоящие из курсантов — «силовиков», я увидел, что они ведут себя заметно сдержаннее и спокойнее. Что ж, так и должно быть — это их будущая работа, они неоднократно отрабатывали технику подавления массовых беспорядков, все в хорошей форме и умеют обращаться с оружием. Глядя на них, я испытывал противоречивые чувства.
Часть меня говорила, что мое место — там, среди них. По телу струилось подстегивающее напряжение, вроде того, что бывает перед выходом на ринг или учебный поединок на тонфах. Хватка становилась крепче, зубы сжимались. Я чувствовал себя большим и сильным, тяжеленный щит в руке казался невесомым. Должно быть, воинские инстинкты есть у каждого мужчины в генах.
Только вот с кем мы собираемся воевать? С изголодавшимися обозленными беженцами, которые вспомнили о своих правах после того, как нескольких из их собратьев хладнокровно убили? Может быть, их способен искренне ненавидеть Ральф Мэтьюз или даже Бен МакБрайд. Их мог бы ненавидеть Алекс Сандерс. Но неужели вы ждете, что их будет искренне ненавидеть Димитрис Войцеховский, сын Владимира и Катерины Войцеховских?! «Пожалуй, хорошо, что я больше не на ФЗОПАТ», — подумал здравомыслящий человек внутри меня. — «Нас оставят в тылу и мне не придется марать в этом руки. К черту все это!»
Ожидание, длилось, наверное, полчаса, прежде чем командиры наконец зашевелились, получив, видимо, какие-то распоряжения сверху. Ка и следовало ожидать, четырем взводам, собранным из «силовиков», предстояло отправиться держать оцепление у самой Социальной линии, тогда как остальные взвода, в которые вошли «технари» и «детективы», оставались в резерве. Однако не успел я вздохнуть с облегчением, как я услышал позади окрик сержанта Иванковича, обращенный к сержанту-детективу Танаке, куратору моей группы.
— Эй, Танака! Не возражаешь, если я одолжу одного из твоих бойцов?!
— Ты о Войцеховском? — сразу догадалась сержант-детектив.
— О ком же еще?! Из него такой же детектив, как из меня балерина! Мне он будет нужнее!
— Ты слышал, Димитрис? — несмотря на шлем, японка безошибочно определила меня в строю по росту. — Сегодня присоединяешься к своим старым товарищам. Твои таланты там могут пригодиться.
— Понял вас, мэм, — сжав зубы, покорно прошептал я.
***
Около часа спустя я уже выходил следом за другими курсантами из кузова одного из бронированных грузовиков, колонна которых прибыла к Социальной линии. Кажется, это было то самое место, откуда Грейс Келли с ANC вела свой репортаж. Все полосы дороги, за исключением одной, расчищенной специально для полиции, были заполнены застрявшими в пробке автомобилями. Зеваки пялились на нас. Со стороны, куда мы направлялись, доносилась стрельба. Не задерживаясь, мы построились в колонну по двое и двинулись туда.