Мне бы в небо (СИ)

Пока мы разговаривали с сержантом, прибыла группа эвакуации. Нас всех посадили в машину и повезли на базу, приказав находиться в казарме. Там нас ждали сухпайки и мы тут же принялись за еду. После подобных испытаний, да ещё и на голодный желудок есть хотелось неимоверно сильно. А ещё начался отходняк и меня трясло, как после того случая, когда я едва не придушил Ваньку.
Вскоре прибыли ещё три группы. Ребята были в шоке и всё никак не могли отойти от случившегося. Но я оказался не один, кто решился сесть за штурвал брошенного самолёта. В нашей группе нашлось ещё трое таких ребят, одним из которых стал Валера. Вот он реально занимался в ДОСААФе и ни у кого не возникнет вопросов по поводу его умения пилотировать.
Зато в остальных группах с этим делом были большие проблемы и через какое-то время всё на себя брал приставленный к ним сержант.
Помимо Сизова с нервами не смогли справиться ещё шесть человек из нашей группы. Хотя мне казалось, что таковых должно быть намного больше. Но это было только в нашей группе. Думаю, что в других группах ситуация намного хуже.
Малютин появился только с последними ребятами и тут же начал приглашать по одному к себе в палатку. Так как мы с Рябовым вернулись самыми первыми с нас и решено было начинать.
На этот раз лейтенант Малютин был не один. Компанию ему составлял лётный инструктор, что был вместе с нами в самолёте и старик в медицинском халате, чем-то очень похожий на Аркадия Борисовича. В том, что это был психиатр, я ни капли не сомневался.
После сегодняшнего испытания большинству из нас требовалась квалифицированная помощь и эта помощь оказывалась в полной мере. Психиатр вместе с куратором принялись аккуратно задавать вопросы, в то время как сержант давал оценку моим действиям.
— Очень выдающиеся результаты молодой человек. — заговорил психиатр, в конце нашего разговора. — Поначалу я довольно скептически отнёсся к характеристике данной моим коллегой из Рязани. Думал, что вы просто знакомы с ним и поэтому смогли заручиться такой поддержкой. Но сейчас прекрасно вижу, что эта характеристика соответствует действительности. Ваши действия в столь экстремальной ситуации достойны высшей оценки, которую вы, конечно же, получите. Могу уже сейчас сказать, что вы один из немногих кандидатов, уже утверждённых командованием. Но впереди у вас ещё немало испытаний, поэтому не расслабляйтесь.
После этого Гриша показал мне большой палец и кивнул на выход.
В принципе я ожидал чего-то подобного и не был удивлён. После возвращения в казарму меня просто завалили вопросами. Ребят интересовало, почему куратор продержал меня сегодня так долго и что он вообще спрашивал. Просто сказал, что помимо Малютина там находится психиатр и лётный инструктор.
Перед отбоем нам всем дали успокоительное. Что было правильно. Большинство ребят просто не смогут заснуть после подобного психологического напряжения.
На следующий день нам дали отдохнуть. После всех необходимых медицинских процедур было объявлено свободное время. Единственным запретом было нахождение за пределами базы. Да и не получилось бы у нас выйти за периметр.
Ребята, у которых вчера не выдержали нервы, так и не вернулись. Теперь в нашей группе осталось одиннадцать человек. Вот так за один день отсеялась практически половина.
Заняться было нечем и мы решили заглянуть к другим группам и узнать, как обстоят дела у них. Наши непосредственные соперники потеряли одиннадцать человек, и теперь их осталось всего шестеро. Андрей был среди оставшихся.
Лучшего времени для разговора нельзя было придумать. Сержант внимательно посмотрел, когда мы с Андреем вдвоём направились подальше от их казармы, но ничего не сказал.
— Куда вы пропадали с ребятами? На следующий день на вас просто лица не было. Поэтому я бы хотел быть готовым ко всему. Вполне возможно, что меня ожидает такое же испытание. Сам знаешь — если потребуется, я всегда готов помочь.
— Мы сдавали тесты на психологическую устойчивость. Не знаю, почему выбрали именно нас троих, но это было очень жёстко. Даже жёстче, чем этот номер с самолётом, который читался на раз-два. Настолько жёстко, что я даже не удивился, когда пилот выпрыгнул из самолёта. Я был готов к чему-то подобному. Даже боюсь представить, кого из нас хотят сделать. Бесстрашных камикадзе, которые будут таранить врагов в воздухе. Или убийц, способных уничтожить сотни тысяч человек одним ударом. После всех этих тестов я всерьёз начал задумываться о том, чтобы отказаться от этой затеи и пойти учиться в гражданское училище.
 
— Сомневаюсь, что из нас хотят сделать убийц. В таком случае они не стали бы набирать обычных подростков. А девяносто процентов кандидатов в курсанты именно обычные подростки. К тому же последнее испытание прекрасно показало, что с нервами у многих из нас большие проблемы.
— Ты хотел сказать, что проблемы у тех, кто прошёл это испытание. А вот у тех, кто его завалил, как раз всё в порядке с нервами и их реакция это прекрасно доказала. Мы самые настоящие психи. А если тебя решат отправить на особый отбор, то могут только посоветовать тебе воспринимать всё происходящее, как игру. Жестокую, страшную и отвратительную игру, в которой не может быть ни победителей, ни проигравших.
Андрей был очень скептически настроен к тем, кто прошёл испытание в самолёте. Хотя и сам он находился среди этих людей. Я же не разделял его скептицизма. Остались только ребята, имеющие самые крепкие нервы. Люди, которые отлично подходят для дальнейшего прохождения отбора. Но его слова насчёт тестов ещё более жестоких заставили меня начать нервничать. Оставалось только надеяться, что меня не отправят на эти тесты.
Пройдя по всем группам, я удивился количеству отсеянных. Из ста восемнадцати человек, после первой же недели осталось всего пятьдесят два. Если также пойдёт и дальше, то я сомневаюсь, что Мохову удастся набрать группу из двадцати четырёх человек. Для этого нужно будет производить ещё один набор. Благо время позволяло это сделать.
Подавляющее большинство ребят решили просто отдыхать ничего не делая, но были и те, кто продолжил тренироваться. Среди этих ребят большинство были из нашей группы. В нашей казарме осталось всего два человека. Одним из которых был Валера. Хоть он и смог отлично показать себя во время вчерашнего испытания, оно далось ему очень тяжело. Я даже всерьёз опасался, что его отсеют. Или он сам решит спасовать. Валера разговаривал с психиатром дольше всех и вернулся из палатки Малютина, словно его приложили по голове чем-то тяжёлым. Разговаривать он отказался, и я не стал настаивать.
Раз Валеру оставили, то всё не так плохо, как может показаться на первый взгляд. Просто парню немного нужно отдохнуть и собраться с мыслями. Всё же за эту неделю многие из нас сильно изменились. Хотя, казалось, что подобное просто невозможно за столь короткий срок.
Так как вчера мы потеряли очень многих, то сегодня все боевые действия между группами были забыты, и мы вполне хорошо сосуществовали все вместе. Общались, шутили и старались не вспоминать вчерашнее испытание. Кураторов весь день не было видно и даже вечером не состоялся наш обязательный разговор. Зато сержанты постоянно находились рядом, не спуская с нас глаз.
В этот день вся база словно вымерла. Казалось, что на ней остались только одни кандидаты в курсанты и сержанты.
Но на следующий день всё резко изменилось. База обрела вторую жизнь. С самого утра появились несколько новых групп курсантов, которые начали проходить те же тренировки, что и мы с момента появления на базе. Нас же обрадовали, что сегодня предстоит знакомство с барокамерой. Медики с утра начали проверку нашего состояния, придираясь к каждой царапине.
И вот когда, проверки были пройдены и получено разрешение меня и ещё трёх ребят посадили в большую металлическую бочку с маленьким иллюминатором, стекло в нём — толстое, бронированное, выдерживающее большие перепады давления. Врач подсоединил нам к запястьям и щиколоткам датчики для снятия кардиограммы, туго затянул на предплечье чёрные жгуты тонометра. На головы мы надели кожаные лётные шлемофоны с болтающимися на тесёмках, но не подсоединёнными кислородными масками. Включили подачу чистого кислорода и проверили работу дыхательных аппаратов. Проинструктировав, как себя вести при ухудшении самочувствия, как переходить на чистый кислород, врач с грохотом закрыл и задраил за собой люк. Теперь предстояло самое интересное.