Легенда о мальчике, что учился дышать (СИ)

Вот так вот гроб с уставшим телом Кристофера путешествовал по стране еще несколько дней. И, наконец, на утро десятых суток был возращен в фамильное поместье Харди. Том же решил больше не оттягивать с погребением отца, ведь, кажется, бренное тело того уже не на шутку начало приобретать негожий вид.
И вот ближе к полудню помпезный гроб был вынесен на задний двор. Многочисленные друзья и коллеги больше часа прощались с Кристофером, после чего его тело переложили в каменный саркофаг. Зачем? Все дело в том, что не одно поколение семьи Харди захоранивалось в фамильном склепе, что располагался на заднем дворе поместья. Каменные гробы с Томами или их женами спускались в крипту, находящуюся под склепом, где и обретали вечный покой усопшие.
— Прощай, пап… — подошел к каменному гробу Том, положив руку на плечо Кристофера. — Мне так повезло с тобой… Ты лучший отец во вселенной. Я буду любить тебя вечно и постараюсь прожить жизнь так, чтобы ты гордился мной, — шептал он. — Вот тебе, чтоб, сука-бля, не скучал там, — усмехнулся он, подсунув под поля шляпы мистера Уокена косячок. Тут к его горлу подступил ком, и парень поспешил зажмуриться и зажать пальцами переносицу, дабы не разрыдаться при всех этих незнакомых и нахуй ему не нужных людях.
— Том, пора… — подошла к нему сзади толстуха Маккарти, положив руку на плечо.
Дальнейшие события для Тома прошли как в тумане. Он запомнил все какими-то обрывками. Вот навек закрывается каменная крышка гроба, далее сразу же поминки в поместье, нескончаемый поток соболезнований от неизвестных людей, траурные вуали и шляпки, канапе из кутьи на фуршетном столе, истории о Кристофере — веселые и не очень.
 
Стрелка часов приближалась к восьми вечера, когда Харди проводил последних гостей и не на шутку уставший плюхнулся на диван в холле.
— Ну, как ты? — уселась рядом Мелисса, взяв в свои тучные руки ладони Тома.
— Устал… — констатировал факт Том, тяжело выдохнув и закрыв глаза.
— Тебе так идет этот наряд, — решила разрядить атмосферу нянька, указав на черный дизайнерский костюм-тройку парня. — Такой ты в нем… Породистый! — ляпнула она хуйню.
— Спасибо, — утомленно усмехнулся Харди, грустно посмотрев на Мелиссу.
— Что собираешься делать дальше? Останешься?
— Нет, Мел, я вернусь в Штаты… Не хочу жить здесь один. Слишком больно и тяжело все это. Знаешь, папа наполнял поместье каким-то шармом. А теперь ушел он, а вместе с ним и весь этот шарм… Не хочу… Сука-бля…
— И что будет с поместьем? — прищурилась Маккарти. — Том, ведь оно — неотъемлемая часть истории вашей семьи. Ты не в праве продавать его…
— Я и не собирался, сука-бля! Я что, конченый?! Просто распущу всех работников, обеспечив их финансово на первое время, пока не найдут другую работу, — бредил сержант Харди. — В самом же замке запру все окна и двери, оставив все вещи на своих местах… Может, когда-нибудь, я и вернусь сюда. Но точно, сука-бля, что не в ближайшее время…
В холле повисла минута молчания.
— Пацан, знай, что можешь звонить мне в любое время суток, если что-то будет тебя тревожить, если захочется получить совет или просто излить душу. Знай, что мой дом всегда открыт для тебя в тысячу дверей, — наконец, прервала тишину Мелисса, приобняв Тома и погладив его по плечу.
— Спасибо, Мел… Это важно для меня… Правда, сука-бля… — печально улыбнулся парень, заглянув в толстые глаза няньки.
— Кстати, не забыл, что сегодня Рождество? — решила вновь разрядить атмосферу пышка. — Помнишь, как Крис провел тебе урок полового воспитания прямо во время застолья?
— Еще бы, сука-бля! — взбодрился Том. — Сперма — это вязкая липкая масса беловатого цвета, с резким запахом, — спародировал он усталого отца в шляпе, припоминая его уроки.
Еще целый час Том и Мелисса предавались воспоминаниям о Кристофере Уокене, попивая виски и продолжая поминки в узком семейного кругу. Затем Том заявил, что валится с ног и отдал бы все на свете, чтобы добрести до кровати и провалиться в сон. Мелисса упорно предлагала остаться и переночевать в поместье, дабы не оставлять Тома одного. Но парень уверил, что все нормально. На самом же деле он пиздил — нормально не было ничего! Сержант уже мечтал остаться наедине со своими мыслями и ощутить тягость потери отца.
 
 
Когда, наконец, он остался один, то молча подошел к огромному портрету Кристофера, висящему в холле, встал напротив него и начал осознавать то, что больше никогда не поговорит с отцом, никогда не посмотрит в его выпученные глаза, не поделится успехами, не получит родительского тепла и похвалы… И только теперь Том понял, как бы много хотел он сказать отцу! Поделиться с ним своим внутренним миром, выложить все то, о чем многие годы умалчивал! Его разрывало на части из-за того, что он ничего не рассказал о себе отцу раньше! Но увы — теперь все это было до безобразия невозможно. Из глаз сержанта хлынули слезы, и он забился в агонии невосполнимой потери. Но тут поток его безысходных мыслей был вновь прерван! В кармане брюк завибрировал мобильник.
— Леонид? — поднял Харди трубку.
— Томми! Томми, я самый грошовый друг! Я должен был быть сегодня с тобой! Прости, что не прилетел! — с ходу завизжал в трубку Батлер, громко сморкаясь в плащ.
— Леонид, все в порядке… Правда… — поспешил успокоить друга Том. — Твоей вины, сука-бля, нет в том, что из-за хуевой погоды поотменяли все рейсы.
— Я должен был прилететь на прошлой неделе! — не желал униматься ор Батлера. — Быть с тобой рядом и помогать с похоронами!
— Прошу тебя, сука-бля, хватит, — перебил его сержант. — Я же сто раз уже говорил, что справлюсь сам, а ты в мое отсутствие, должен заниматься нашим бизнесом один, чтобы…
— Что бы ты там не гутарил, Томми, я плохо поступил! У моего лучшего друга умер батюшка, а меня и рядом не было! Это ни в одни ворота не лезет!
— Леонид, все нормально. Ты поддерживал меня удаленно, а это, сука-бля, тоже важно, — пытался угомонить собеседника Харди.
— Как только аэропорты откроють, я первым же рейсом вылечу! — продолжал гнуть свою линию Батлер.
— Не надо, Леонид. Я не буду здесь находиться долго. Планирую прилететь на днях. Давай, лучше расскажи, что там с кафе, — решил перевести он тему.
Пообщавшись с другом еще немного, наконец-то, Том вновь остался наедине с самим собой.
Парень молча уселся в кресло, закурил и вновь принялся осматривать портрет отца. В поместье стояла звенящая тишина, прерываемая лишь монотонным тиканьем старинных часов с кукушкой. Вся эта не на шутку гнетущая атмосфера смогла дать Тому шанс накрутить себя до неузнаваемости.
— Сука-бляяя… — простонал сержант, закрыв ладонями лицо, и зарыдал в голос.
«Пойми Том — я не вечный. Настанет такой момент, когда ты останешься абсолютно один в этом поместье. Тогда-то ты узнаешь — какого это — остаться без семьи…» — всплыли у него в голове речи Кристофера, и только теперь Харди понял, что имел ввиду отец, говоря все это.
Хотя у него и была поддержка и от друга Леонида, и от такой родной и толстой Мелиссы, но Тому сейчас хотелось совсем иного! Чтобы его поддержал кто-то близкий и родной по крови. Но кто же есть у него? Мэрил? О, нет! Чья-чья, а вот ее поддержка ему как бы и нахуй сейчас не нужна! Но тогда кто? На минуту сержант Том даже бы не отказался иметь ребенка, дабы малолетний пиздюк смог морально поддержать его своими орами, ну или беззаботным смехом.
— Сука… У меня же есть брат… — наконец осознал действительность Том, убрав от лица ладони. — Такой я долбоеб… Какой же ебалой, сука-бля, я занимался последние годы! Сержант должен срочно ехать в Штаты и вызволять младшего братишку из плена старой бляди! — ударил он кулаком по подлокотнику кресла.
Ой, в пиздууу! Сколько раз тебя преисполняла решительность на эту тему? Сколько раз ты орал и бил себя в грудь, что немедленно отправляешься в Нампу? Все это лишь слова! Не более того! Никто уже не верит в тебя, пустозвон!
Том уверенно поднялся и все же решил, что должен переступить через себя, сделать шаг и вновь отправиться в Нампу. Ведь там, в шаре, заперт его брат! Его родная кровинушка! Он обязан спасти его, одарить братской любовью и пробить ему дорогу в светлое будущее! Но все это завтра. Сегодня Харди должен завершить незаконченные дела — окончательно проститься с отцом.