Пленница (СИ)

— Да.
— Это Феликс.
Вздрагиваю.
Тогда мужчина поднимает перед собой руки, оставляя в покое сковородку.
— Я знаю кто ты. Феликс… — он вздыхает. — Феликсу конец, но мы с тобой оба знаем о клубе слишком многое и нам не дадут спокойно жить.
— Ты доктор?
Он приподнимает брови и указывает на стол.
— Можно сказать и так. Бэмби, спускайся.
Я осторожно делаю два шага вниз.
— Бита остается при мне.
— Как хочешь.
Мы садимся за стол друг напротив друга как будто затеяли переговоры.
На самом деле мне легче от того, что здесь есть еще одна живая душа. Раньше я мечтала о том, чтобы меня никто не трогал, но теперь мне действительно хочется говорить.
Я кладу биту себе на колени и смотрю в глаза собеседнику. Удивительно, он брюнет, а глаза у него голубые.
— Я не Бэмби. Анжелика.
— Я Логинов Андрей. Приятно познакомиться, Анжелика.
Вспоминаю распоряжение, хотя нет, скорее предложение Виктора решать самой: миловать или казнить еще одного его постояльца.
— Объясни, что у тебя с Виктором, если не садомазохизм?
Целых полтора года я вынуждена была сдерживать язык, отвечая короткое «Да» на приказы. Я никогда раньше не была ехидной, но сейчас я очень хочу демонстрировать все самые мерзкие стороны характера чтобы больше никто близко не подходил ко мне.
Он опускает голову на руки и выдыхает с шумом.
— Я его психотерапевт.
Под столом я сжимаю биту так, что болят пальцы. Если Виктор решил грохнуть своего психолога, то дело плохо.
Андрей продолжает:
— Я помогал ему со вспышками агрессии. Все четыре года.
От этого мне еще сильнее не по себе.
— Клянусь, у него был прогресс! — Андрей поднимает голову и смотрит вверх, на потолок. — Пока я не узнал, что он сломал руку конкуренту, выставил свою последнюю содержанку на мороз в одном платье и вступил в клуб, когда в очередной раз разочаровался в людях.
Я сглатываю. Уж лучше бы ты молчал, Логинов!
— Анжелика, ты стала для него своеобразным лучиком света.
Мне кажется сейчас я готова натурально махать битой. Выпрыгнуть из-за стола, разбить окно и бежать. Нестись прочь отсюда прямо по снегу. Хватило с меня маньяков! Еще одного я не вынесу!
— Дай ему шанс! — заявляет Андрей, вставая.
Он выглядит очень взволнованным для психотерапевта.
— Это потому что если я откажусь, он тебя прихлопнет? — я смотрю на Логинова снизу вверх.
Андрей смотрит мне в глаза.
— Виктор думает, что я его предал. У нас был план как выручить тебя, но… — Логинов закатывает глаза. — Я вместо этого я спас дорогого мне человека. Готов был умереть, но вытащить ее. Надеюсь, ты понимаешь.
Киваю. В груди вдруг становится пусто. А вот за мной никто не пришел кроме маньяка Виктора.
— Виктор с детства никому не верит, — продолжает Логинов. — Я с огромным трудом заставил его открыться мне. Но после того, как я воспользовался нашим общим путем побега, не дождавшись вас, из союзника стал для него вторым сортом.
Логинов вздыхает.
— За мной гнались эти люди, Анжелика. Именно поэтому одежда в стирке. Мне пришлось отлеживаться в яме на обочине дороги.
Передергиваю плечами.
— И он не предложил тебе ничего?
Мне Виктор хотя бы дал футболку и боксеры.
Логинов снова отводит взгляд.
— Я попал сюда только потому, что знал, как тебе помочь. Шесть лет я консультировал как сексолог, но по образованию я медик. Врач-психиатр. И Виктор разрешил мне остаться с тем условием, что я буду тебя лечить.
— Какого черта ты в неглиже?! — я приседаю, услышав голос Виктора.
Прямо припадаю к крышке стола, сердце заходится в бешеном ритме.
— Это же так называется? — хозяин входит в комнату и бросает на психолога злобный взгляд. — На хрена он это сделал, Лик? Если яйцами перед тобой посверкать, я его прямо сейчас укокошу.
У меня язык прирастает к небу. Я слишком четко вспоминаю Макса с его бешеной ревностью.
Виктор приближается к Андрею, одним ловким движением хватает его за руку, выворачивает ее. Я знаю этот болевой захват…
— Лик, ну чего?
Я перестаю дышать. Перед внутренним взором несдержанные уроды из клуба.
Я была виновата в каждом лишнем взгляде, слове, движении. Я не имела права на мнение. Мне не разрешалось говорить.
  
Глава 16
 
Андрей шипит, но не сопротивляется как будто опасаясь еще больше разозлить Виктора и тут я вспоминаю слова хозяина: психолог от него зависит.
— Какого хера, Логинов?! — орет мой новый хозяин.
— Вик… Виктор. Она не ответит. Ты ее напугал! Отпусти!
Вместо ответа Виктор бьет Логинова головой о стол.
Боль психолога отдается болью в моей душе. Я словно чувствую ее сама. Я просто не могу двинуться.
— Лик?! — Виктор смотрит мне в глаза. — Что не так?!
— Ты ведешь себя как они… — шипит Логинов. — Она испугалась…
Виктор вжимает его сильнее в столешницу. Я вскакиваю.
— Нет!
Хозяин отступает, впрочем, продолжая держать Андрея за волосы.
— Что «нет», Лика?
— Он не приставал, просто застирал одежду потому что провел ночь на обочине дороги! Казнить или миловать, — мой мозг работает гораздо быстрее привычного. — Миловать, ладно?
— Пфф… — выдает Виктор, пиная психолога в ногу, но, впрочем, выпуская его волосы.
Логинов отрывается от стола.
— Ты правда считаешь, что я мог попытаться соблазнить девушку, которую полтора года принуждали к отношениям? — проговаривает он на одном дыхании. — За кого ты меня принимаешь?
Я выдыхаю так шумно, что оба мужчины разом оборачиваются ко мне.
— Успокойся, — говорит Андрей. — Просто вспомни наши сеансы. Ты знаешь, кто я такой.
Господи-боже, я попала к маньяку, у которого есть свой психоаналитик!
Виктор смотрит на биту, которая в этот момент выкатывается из-под стола. Я отправляю ее обратно мыском.
— Заканчивай свои сказки по Фрейду, — в тоне Виктора сталь. — Ни хера ты не доктор, обычный хрен с горы, которого волнуют только свои яйца. И я имел мудачество один раз тебе доверится. На твое счастье, такие как я в огне не горят и в говне не тонут.
— Я…
— Сидеть! — на скулах хозяина ходят желваки. — Или от тебя будет польза, Логинов, или пойдешь в расход.
Логинов опускается на стул. Он похож на дрессировщика, опасающегося провоцировать разъяренное животное.
Виктор смотрит мне в глаза.
— Логинов утверждает, что умеет лечить хандру, страхи, тревогу. Он за это бешеные бабки брал в Питере. Теперь он во всех смыслах твой. Делай, что хочешь, разумеется, кроме интима.
После этого хозяин оборачивается к Андрею.
— Если она за месяц не повеселеет, я решу, что ты снова меня обманул.
Воцаряется молчание.
Виктор напоминает мне арабского шейха, который решил сделать подарок любимой жене. Он вернул мне жизнь, но он хоть понимает, что кроме этого мне нужна еще и свобода?
— Довольна?
— Да.
Пусть так, чем если Андрея за воротами этой крепости добьют звери из клуба.
Только что Виктор у меня за этот подарок потребует?
Хозяин достает из кожаной папки алую корочку и толкает ко мне. Обложка скользит по полированной поверхности столешницы, бьется о мой локоть.
— То, что я тебе обещал, — сопровождает свое действие Виктор.
Я смотрю на корочку. Паспорт.
Открываю его. Внутри моя фотография.
Лика Викторовна Петрова.
На самом деле я Анжелика Эдуардовна Снежинская.
— Меня не так зовут, — срывается с губ. — Я Анжелика.
Виктор какое-то время растеряно смотрит мне в глаза.
— А…
«Почему я сразу не сказала?» — просится на язык.
«Потому что боялась», — я прямо читаю на лице Андрея ответ. Виктор смотрит на него, хмурится и фыркает.
Я снова смотрю в паспорт и мне бросается в глаза то, что день и месяц рождения те же, а вот год — нет. По паспорту я еще несовершеннолетняя.
Я не успеваю понять, что это значит, как Виктор говорит сам: