Лесник поневоле 2.0 (СИ)
В начале июля подтянулись межовцы с трофимовцами и вырезание «охотников» пошло полным ходом. Командиры с трудом держали своих красноармейцев в рамках «войны издалека». Всё-таки непривычно, когда пули и те же мины уничтожают фашистов «где-то там», порой за пределами видимости. За две недели последняя группировка немцев была уничтожена подчистую. Тех, кто сдавался, сначала допрашивали, а затем расстреливали. Потери своих, слава богу, оказались невелики.
Тем не менее бойцы тяготились из-за «режима невидимок». Всё-таки в головах вертелась другая песня.
— Смело мы в бой пойдём,
За власть Советов!
И как один умрём,
В борьбе за это!
И где, спрашивается, «умрём», если лишь раненые имеются, да и то не очень много. Чем гордиться после победы, когда она придёт? Что рассказывать родным и близким? Да, есть жёсткий и неумолимый приказ, но как однополчанам в глаза смотреть? Это же не на экскурсию ходили, а по-настоящему воевали.
Особенно переживали присланные из Москвы. Они были готовы к чему угодно, хоть со связкой гранат бросаться под танки, если понадобится. Воины высокого класса и вдруг… Исподтишка, издалека, скрытно… Как-то это не укладывалось в их голове, но приказ есть приказ. Его не обсуждают — его исполняют, как бы стыдно не было на душе.
— Уж лучше на фронт, да в контратаку…
Даже награды не так радовали, как обычно бывает. Такое ощущение, как будто они хитростью получены, а не отвагой и доблестью.
Глава 24
Глава двадцать четвёртая
В течении всей операции Межова сопровождал, а когда нужно было, то и воевал некий простенький человек. Прибыв с ротами НКВД и ОМСБОН, он представился:
— Петров, Иван Семёнович, — кратко и скромно.
После чего отвёл Гену в сторону (именно Межова, а не Трофимова) и предъявил приказ. А точнее предписание Геннадию Алексеевичу. Мол, личный порученец товарища Берии Л. П. хотел бы ознакомиться с проведением операции по ликвидации банды карателей.
— Хорошо, Иван Семёнович, будете при мне. Если будут возникать вопросы, то спрашивайте. Желательно наедине.
— Спасибо, товарищ полковник, благодарю за понимание и содействие.
— Сразу предупрежу, что на некоторые вопросы я не буду отвечать по личным мотивам. Иногда наверняка стану уклоняться или переводить разговор. Но во всём остальном буду откровенным, надеюсь что это поможет руководству в дальнейшем.
Все флажки расставлены, акценты и приоритеты согласованы, осталось лишь сотрудничать. Хорошо, что товарищ Петров разумно не стал возражать или качать права. Видимо Лаврентий Павлович хотел хоть какой-нибудь откровенности и совсем не желал раньше времени конфликтовать, даже через посредника. Так что за время пребывания порученца в отряде ему многое стало известно и теперь необходимо было донести до товарища Берии, не расплескав по дороге.
— Геннадий Алексеич, — поинтересовались Рыбаков с Локтевым после убытия представителя вместе с ротами поддержки в Москву, — а если откровенность боком выйдет?
— Парни, нет смысла скрывать будущее от лидеров страны. Здесь нас не достанут, а вот там мы будем беззащитны. И чем больше правды дойдёт до того же Берии сейчас, тем дольше у них со Сталиным будет времени вдуматься. Сами понимаете, что рано или поздно, но придётся столкнуться с советской действительностью.
А время на размышление действительно важно. Сгоряча могут и голову оторвать и лишь потом дойдёт, что поспешили. Причём, как часто бывает, головы отрывают исполнители нижнего уровня, да ещё и с психу. А затем разводят руками, мол, ну кто же знал что так получится. И удивляются, когда им самим их же босс головы отрывает. А они при этом сканудят: «а нам то за что?». Мы же свои, ну подумаешь чуток палку перегнули.
Боевая операция была признана наверху успешной, а исполнители вознаграждены достаточно щедро. Что говорить, если обоим Генкиным капитанам присвоили даже звания майоров в дополнение к наградам. А Филатова сделали старлеем. Правда вторую звезду Героя Советского Союза получил лишь Трофимов, как официальный военнослужащий Красной Армии. А вот добровольцу-интернационалисту такую награду не выдали, обошлись орденом Боевого Красного Знамени. Вполне возможно, что хотели таким путём завлечь Межова в ряды РККА.
… Разгром ягдполка заставил фрицев приуныть. Теперь хоть ягд-дивизию создавай для того, чтобы полесских партизан прижать к ногтю. Тут ещё гитлеровскому командованию пришла информация о том, что «… Полесская армия воинов-интернационалистов провела очередную успешную боевую операцию…» Впору поверить, хотя понятно же что русские солгали, воспользовавшись моментом. Но и пытаться объяснить что к чему всему миру тоже глупо. Раз оправдываешься — значит что-то было.
Плохо то, что весть об уничтожении целого полка горсткой партизан дошла и до Гитлера. Это сам фюрер сделал такой вывод, ознакомившись с докладами. В одних утверждалось, что партизан в Полесье осталось совсем ничего. Остальные якобы были уничтожены в предыдущие месяцы. В другом, ясен перец, «совсем ничего» умудрилось уничтожить целый полк. Реакция разгневанного правителя естественно оказалась однозначной. Полетели головы, как и начальники, в Бресте и ближних к нему регионах. Новые назначенцы опять оказались без хоть какой-то базы данных, как и их предшественники. Вполне возможно, что и они начнут поначалу наступать на те же грабли. А может и не начнут?…
… Рейхсфюрер лично поставил Гильту ещё одну задачу, причём более важную чем основную. Оберштурмбаннфюреру было поручено хотя бы войти в контакт с Лесником. Эдакая задача-минимум для получения некоторых сведений о будущем. Например, распространит ли своё влияние Россия после победы на весь мир? Или останутся на планете уголки, куда не дотянется «рука Москвы»? Из чего лично Отто Гильт сразу сделал вывод, что Генрих Гиммлер кажется уже сдался и готов удрать в те самые «уголки», заблаговременно подготовившись.
Честно говоря, и сам Гена рад был бы сообщить главному эсесовцу рейха подробную информацию. Если бы знал о потугах рейхсфюрера. Тогда, после побега, вся верхушка рейха начала бы сыпаться, а значит и контроль над ведением боевых действий был бы ослаблен. Итоговый результат понятен…
Беседы с Петровым велись на темы истории Великой Отечественной войны и о будущем развитии СССР. Понятно, что самоуверенность лидеров закончилась и они решили, наконец-то, сопоставить своё видение будущего с возможными лёгкими колебаниями ленинского курса, которые могли возникнуть. Так что Ивана Семёновича ожидали сюрпризы, порой не просто неожиданные, но и катастрофические.
— Великая Отечественная война шла до 9 мая 1945 года, — поясняет Межов.
— Что-то долго, Геннадий Алексеевич, Красная Армия не так слаба, — сомневался Петров, опасаясь что его вводят в заблуждение.
Такова установка из Москвы — не всему доверять, а при возможности перепроверять. Мало ли какие цели, кроме заявленных, преследует полковник Межов. Впрочем засланец Берии оказался толковым человеком, всё больше проникаясь доверием и даже уважением к заглавному диверсанту Полесья от беседы к беседе.
— То есть, германцы не сдавались до самого последнего?
— Да, уже из лидеров лишь Геринг, вроде, остался, а они упирались.
— А почему «вроде», не понимаю вас Геннадий Алексеевич?
Межов мягко и аккуратно разложил по полочкам то, что к 2012 году о Великой Отечественной много чего говорили. Были такие, кто все заслуги советского народа приписали американцам. А искать документы в архивах, да и осознавать их, многие люди будущего не хотят. Лень, и уже неинтересно.
— Как-то у вас воспитательный процесс неправильно поставлен.
Впрочем весь негатив можно предупредить, если знать как это сделать. Гена не знал и даже не задумывался, у него другие заботы превалируют. Задача Петрова довести инфу до лидера страны. У каждого свои обязанности, порой совсем не имеющие отношение к воспитанию подрастающих поколений.