Лживая птица счастья - 2 (СИ)

— Томас, прекрати! — в голосе Тамары прозвучало скрытое раздражение. — Как будто я не знаю, что нужна тебе как прошлогодний снег.
— А вдруг? — с жаром выдохнул Штейн и вплотную придвинулся к ней.
— Что вдруг? — отстранилась от него Тамара. — Ты так запал на меня, что бросишь свою красавицу-жену и уйдёшь ко мне? — осведомилась она и непроизвольно глянула на его руку, ища там обручальное кольцо.
Как большинство женатых мужчин, Штейн его не носил и у неё, вопреки скептицизму, сладко ёкнуло сердце.
— Зря язвишь. Будь ты из наших, может, у нас что-нибудь да сладилось, — вздохнул он. — Вижу, ты мне не веришь, а я, между прочим, серьёзно говорю. Ну, что молчишь? Ты хоть понимаешь, что играешь с огнём?
— Я-то понимаю, а вот ты, похоже, нет, — парировала Тамара. — Смотри, а то доиграешься. Вот возьму и уведу тебя от жены. Представляешь, что тогда начнётся? Да ваш главный вампир перевернётся в своём гробу…
Ладонь Штейна запечатала ей рот.
— Замолчи, дура! Смерти себе ищешь? — прошипел он ей на ухо.
— Нет, не ищу, — спокойно ответила Тамара, когда он её отпустил. — Томас, я знаю, ты любишь Эльзу, и я этому рада. Вы — хорошие родители для моей дочери. Алисе с вами хорошо и мне этого достаточно, — она помолчала. — Если это потешит твоё самолюбие, одно время я сходила по тебе с ума, но, слава богу, это наваждение прошло. И я буду крайне признательна, если ты больше не будешь дразнить меня, подавая надежду на то, что невозможно.
Штейн повернул её к себе, но она не дрогнула, хотя редко кто мог похвастаться, что выдержал инквизиторский взгляд главы вампирского СБ.
— Что ж, ты права. Как поётся в одной вашей пошлой песенке, дельфин и русалка не пара. Это действительно так, что, впрочем, не мешает нам сотрудничать, — он оставил флирт и перешёл на деловой тон. — Выкладывай, что там у тебя. Есть подвижки с делом Кравчинского?
— Пока нет, — сказала Тамара, — но я работаю над этим.
Глаза Штейна заледенели.
— Моё начальство жаждет обильных денежных вливаний в наши проекты и, между прочим, некоторые из них должны прикрыть задницу человечества, о котором ты так сильно печёшься. Так что в твоих интересах войти в круг финансовой верхушки и чем быстрей, тем лучше. И мне плевать, как ты это сделаешь; хоть сама ложись в постель к Кравчинскому, но добейся его расположения.
Тамара возмущённо посмотрела на него, но затем опустила глаза.
— Я бы легла, да только он предпочитает булгаковских Лолит.
— Ну так, в чём проблема? Организуй ему малолетних проституток и пригласи его в гости.
— Прости, но это выше моих сил, — ответила Тамара ровным голосом. — Дай мне время. Я постараюсь найти другой выход. Если у тебя всё, я пойду.
— Сядь! Куда пошла? — рыкнул Штейн и толкнул её обратно в кресло. — Что, хочешь остаться чистенькой? Не выйдет! Рыпнулась в политику, значит, будь готова искупаться в дерьме по самую маковку.
— Томас, как ты не понимаешь? Это же дети! Да у меня сердце кровью обливается, как только подумаю, что на месте несчастных девочек могла оказаться моя Алиса! — не выдержала Тамара.
— Mein Gott! Она-то здесь при чём?
Штейн нажал на переносицу, но это не помогло ему избавиться от рези в глазах, вызванной недосыпанием и многодневной усталостью.
— Вот и что мне с тобой делать? — устало вопросил он и смерил безмолвствующую женщину долгим взглядом. — Что ж, сам дурак. Вместо того чтобы сразу взять тебя к ногтю, устроил тут брачные танцы. Нет, так дело не пойдёт, пора принимать меры…
— Томас, хватит меня запугивать! — перебила его Тамара, поняв, что больше тянуть нельзя. — Хорошо, будут вам деньги, но при одном условии. Взамен я хочу получить документацию по проекту щита Земли.
— Это не в моей компетенции.
— А мне плевать! Либо твой Палевский соглашается на мои условия, либо пусть катится ко всем чертям. Я смерти не боюсь, а вот вам придётся туго, если я открою миру правду о вас, — пошла она ва-банк.
— А ты понимаешь, что своими словами ты только что подписала себе смертный приговор?
— Томас, я не угрожаю, я предупреждаю, — спокойно проговорила Тамара. — К тому же со мной или без меня правда о вашем существовании рано или поздно станет всеобщим достоянием.
 
— Лучше поздно, — сказал Штейн, бесстрастно глядя на неё.
— Это уж как получится. Да, вы хорошо законспирировались, но с помощью ваших вампирских фокусов вы выводите из оборота слишком большие деньги, чтобы это прошло незамеченным. Денежные потоки сложно проследить, но не конечные пункты, где они оседают, — конечно, если знать, что искать. Буквально одномоментно грантовый дождь просыпался над институтами, занятых разработкой в области некоторых передовых технологий. Вдобавок подозрительно много строится заводов, чьих хозяев практически невозможно вычислить. Ну а те, что уже построены и оборудованы по последнему слову техники отчего-то не выходят на рынок со своей продукцией. Я уж не говорю об исчезновении нескольких выдающихся учёных-физиков. В общем, такое впечатление, что на вас уже работает вся мировая промышленность и лучшие умы человечества, и вряд ли я единственный аналитик, способный это увидеть. Вам необходимо легальное прикрытие и Кравчинский, как ты и сказал, идеальный вариант, но! Он далеко не дурак, и чтобы заставить его раскошелиться, ему нужно дать то, за что он готов платить. Единственное, что может его заинтересовать — это ваши передовые технологии. Документацией по звездолётам вы вряд ли поделитесь, а вот передать нам ваши разработки по энергетическому щиту Земли было бы вполне разумно, — изложила Тамара свои доводы и, с трудом удерживая маску спокойствия, воззрилась на собеседника, от которого зависело не только её будущее, но и всего человечества.
«Так вот что ты задумала! — усмехнулся Штейн. — Ну нет, дорогуша, как бы ты ни была умна, меня не проведёшь».
— Быстро же ты отступилась от своих принципов. А как же бедные дети? — язвительно поинтересовался он.
— Я же сказала, что найду другой выход, — последовал уверенный ответ.
«Значит, она уже договорилась с Кравчинским и это его условие — документация по щиту в обмен на деньги», — утвердился Штейн в своём предположении.
— Ладно, Палевского я беру на себя. Обещай Кравчинскому что хочешь, но привлеки его на нашу сторону. Даю тебе три дня. Если не справишься, пеняй на себя… — начал он было говорить, как тут дал о себе знать рай Реотан. «Крейд! Жалкая рабыня смеет тебе перечить, а ты, полноправный наследник дома Зимы, сидишь здесь и разводишь сопли вместо того, чтобы как следует её проучить», — прорычал он.
Придя в себя Штейн обнаружил, что Тамара сидит на полу и смотрит на него расширенными от ужаса глазами. Рай Реотан успел содрать с неё халат и он, несмотря на сложную ситуацию, бросил на неё заинтересованный взгляд. Вопреки ожиданиям, увиденное ему понравилось. Тамара похудела, но пропорции тела остались те же — полногрудая, широкобёдрая, с тонкой талией и щиколотками она вызывала у него куда больше желания, чем худосочные вампирки.
«Ну, чего застыл? Если нравится, возьми её, а потом убей», — посоветовал прославленный король-садист.
Взгляд Штейна скользнул по белому кружевному белью, эффектно оттеняющему смуглую кожу, и, зацепившись за кровавые пятна на нём, прошёлся по разбитым губам Тамары, отметинам клыков на её шее и неестественно подвёрнутой ноге. «Вот скотина!» — охваченный бессильной яростью, он скрипнул зубами.
— Только не бойся, хорошо? — попросил он и сделал шаг в направлении Тамары.
Но она вскрикнула и раненой птицей попятилась от него.
Чтобы не длить её мучения, Штейн рывком миновал разделяющее их расстояние и от его ладони отделилось облако симбионтов. Когда его посланцы выполнили свою лечебную миссию и вернулись к нему, он рискнул обнять Тамару.
— Спокойно, девочка! Это было недоразумение. Больше я не трону тебя, — успокоительно пробормотал он, чувствуя, как она дрожит.
Тамара подняла на него глаза.
— Томас, что с тобой? Такое чувство, что это был не ты, а кто-то другой. У тебя шиз… раздвоение личности?