Лживая птица счастья - 2 (СИ)

— Вот именно, хватит уже, — негромко сказал гость, и Мари перестала хлестать себя по щекам.
— Зачем я тебе? — спросила она, требовательно глядя на него.
— С твоей помощью я надеялся вернуть ту, что мне дорога́.
— Каким образом? Я её знаю?
Принц Хаоса помолчал, прежде чем ответить.
— В тебе её душа.
— Всё-таки ты дьявол, — заключила Мари.
— Знаешь, какой ваш основной грех? Это ваше непомерное самомнение и заносчивость. Мир далеко не тот, каким вы его представляете. Он слишком сложен и многогранен даже для нас, тем не менее вы, чей крохотный невежественный умишко не способен постичь самых простых вещей, продолжаете мнить себя венцами творения и, как следствие, истиной в последней инстанции.
— В Библии говорится, что вы создали нас по своему образу и подобию, — возразила Мари, задетая явным презрением собеседника, и добавила: — В общем-то, любому здравомыслящему человеку и так понятно, что это всего лишь сказки, которые со временем обрели сакральный смысл. Ну а теория Дарвина — это тоже чепуха?
— Ваши священные книги, равно как научные изыскания, — всё это звенья одной цепи. Вот только то немногое, что доступно вашему уму, вы извращаете настолько, что полученное вами знание теряет свою ценность.
— Я учёный, мне нужны не слова, а доказательства. Говоришь, что ты… — Мари замялась, — антитеза дьявола, но чем ты это подтвердишь?
Она по-прежнему не верила, что гость именно тот, кем он себя объявил.
— Какого рода доказательства убедят тебя? — спросил принц Хаоса, которого уже не столько злил, сколько забавлял ведущийся разговор.
— Ну… Твоя епархия рай. Вот и покажи мне, каков он.
— Ты же считаешь, что увидишь иллюзию, — сказал он и Мари показалось, что от его улыбки сразу же посветлело, будто солнце выглянуло из-за туч.
— Ничего, я готова рискнуть, — оживилась она. — Да, хотелось бы уточнить, рай действительно существует или это выдумка?
— Зависит от веры. Чем она сильней, тем вероятней, что выдумка обретёт реальность. Так в каком раю ты хочешь побывать?
— Пусть будет христианский, о других я вообще мало что знаю.
Принц Хаоса согласно кивнул и вызывающий наряд Мари трансформировался в полупрозрачный короткий балахон белого цвета, отделанный наилегчайшим пухом.
«Надо же, а малышка вылитый ангел!» — подумал Николс, любуясь спящей девушкой. И в самом деле, красота Мари не уступала красоте её матери, которая со временем была признана одной из красивейших богинь при Сияющем дворе. И хотя злые языки утверждали, что свой венок королевы красоты Риза получила лишь из-за благосклонности лорда Хаоса, тем не менее никто не оспаривал, что она действительно прекрасна. Да и количество сердец, сложенных к ногам беспощадной богини, говорило само за себя; причём некоторые утверждали, что на крючок её ледяной красоты попался даже сам лорд Ваатор, во что верили далеко не все. При Сияющем дворе было опять же общеизвестно, что повелитель Адской Бездны неравнодушен к мужской красоте, а к женщинам, как правило, испытывает только дружеские чувства.
По факту Мари уснула, но Николс сдержал слово и показал ей обещанный рай. Ведь в царстве Морфея грань между миром живых и миром мёртвых столь тонка, что душе ничего не стоит её преодолеть. Правда, всегда есть вероятность, что, уйдя в потусторонний мир, можно остаться там навсегда, но той, что находилась под покровительством самого принца Хаоса, такая опасность не грозила.
  
Глава 28-13
 
ГЛАВА 28. Молитвы молитвами, а протекция — великое дело! Без неё не попадешь даже в рай, во всяком случае, досрочно
И в самом деле, поначалу это был обычный сон, правда, необычайно красочный и реалистичный.
С ощущением, что мир чудесен, Мари стояла на голом скалистом плато. Свежий горный ветер теребил подол её платья и она, придерживая длинные пряди волос, смотрела и никак не могла насмотреться на деревеньки и аккуратные квадраты полей, расположенные на горных склонах. Переполненная радостью она жадно ловила запахи и звуки родной земли, истомлённой летним зноем. Это была Арея — её невообразимо далёкая родина, которую она никогда не видела, и тем не менее любила всей душой.
 
Тут небо властно позвало её к себе, и она без капли сомнения раскинула руки и устремилась ввысь — к пронзительной синеве небесного храма с редкими снежно-белыми облаками.
«Рени, я лечу! Матушка, посмотри, у меня есть крылья. Я как птица!» — восторженно выкрикнула Мари и, воспарив в вышину, бросила взгляд на землю. «Ух ты, дух захватывает от такой красотищи!» — подумала она, и тут вид внизу разительно переменился. На смену идиллической зелёной Аркадии с её сказочно-прекрасными эрейскими городами пришла картина современного мира.
Индустриальный кадавр был вонюч и уродлив, но с огромной высоты даже он показался Мари не таким уж безобразным. «Если не обращать внимания на мегаполисы, напоминающие раковые опухоли на теле планеты, и дымящие трубы заводов и фабрик, то там, внизу, всё те же зелёные квадраты полей и извилистые русла рек, мирные пастбища и черепичные крыши уютных городков». Говоря это, девушка, конечно же, кривила душой, но ведь она в этом мире родилась и потому была снисходительна к нему — как снисходительны мы к недостаткам тех, кого мы любим.
Неожиданно путь наверх ей преградила плотная завеса серых облаков и сколько она ни старалась, ей было не пробиться сквозь их толщу.
Испугавшись, что навечно застрянет в этом непроглядном сером Лимбе[1], Мари закричала, зовя на помощь, и тогда над её головой блеснуло светлое пятно, а затем кто-то протянул ей руку, которая показалась ей знакомой. «Неужели Ник? — удивилась она. — Только я ни разу не видела его с радужными коготками. Может, он сменил ориентацию и таким образом даёт мне понять, что всё кончено?» — промелькнула у неё забавная мысль.
«Но-но! Это натуральный цвет когтей, доставшийся мне при рождении, — заметил обладатель длани голосом принца Хаоса и пояснил: — Что поделаешь, моя мамочка большая любительница весёленьких расцветок. Спасибо, что фантазия Лилит не пошла дальше, и она ограничилась лишь моими когтями». Затем последовал грустный вздох с бормотанием: «Эх, дом, милый дом!» и вслед за тем нетерпеливое: «Быстрей, детка! Не медли, у меня дел невпроворот».
«ОК! Сейчас!» — Мари ухватилась за предложенную руку помощи и… оказалась в райском саду, если судить по сельской пасторали, где хищники мирно сосуществовали со своими травоядными соседями. Вот только её не покидало ощущение, будто она попала в картину, чей библейский сюжет обрёл объём и жизнь. Но стоило ей подумать, что лужайка ничем не отличается от плюшевого коврика, как травка под её босыми ногами обрела шелковистую упругость и она поёжилась от щекотки пытающихся распрямиться стебельков. «Ладно, с флорой всё понятно, а почему у тебя такая странная фауна? — поинтересовалась Мари, глядя на возлежащую поблизости меланхоличную парочку, состоящую из поджарого льва с тщательно завитой золотой гривой и кругленького белоснежного барашка, взирающего на неё невинными голубыми глазками. — Знаешь, я ещё могу понять, почему у льва золотой окрас, но почему у овцы не горизонтальные, а вертикальные зрачки?»
Лев зевнул, обнажив пасть с острыми белыми клыками, и с его морды на Мари глянули глаза принца Хаоса. «А мне так больше нравится», — прорычал он и, подойдя, потёрся о её ноги, а затем пихнул головой под коленки. «Ишь, критиканка выискалась! Как творец я имею право на любую фантазию и всякие смертные девчонки мне не указ. И вообще, раз не ценишь моё доброе к тебе отношение, отправляйся-ка ты к остальным».
«Умереть не встать!» — воскликнула Мари, наконец-то заметившая какое множество людей в раю. «Вот это прорва! Налицо явная нехватка свободного пространства. Теперь я понимаю, почему некоторые души не рвутся сюда. Всё-таки в аду есть свой персональный котелок и личная сковородка, что уже радует. Хотя как чертям удаётся организовать такое, большая загадка, ведь у них народу ещё больше, чем в раю».