Лживая птица счастья - 2 (СИ)

Несмотря на подавленное состояние, Ник снова взял браслет со столика для пожертвований и тщательно его осмотрел. Судя по размеру внутреннего кольца, он был рассчитан на мужскую руку, причём довольно крупную. На массивном золотом обруче не было ни девиза, ни узоров, ни гнёзд от потерянных камней. А вот потёртостей и царапин, какие возникают от долгой носки, на нём было более чем достаточно. «Неужели ремино Сколето сказал правду и этот браслет действительно принадлежал Священному Ягуару? Что-то не верится. Скорей уж он принадлежал простому воину или командиру низкого ранга и попал в храм за какие-то заслуги перед нашей семьёй. Когда я был мальчишкой, у меня даже мысли не возникало взять его в качестве трофея — слишком уж неказиста добыча. Видимо, так думал не я один, если его недобрая слава подтвердилась лишь на Мари, — повертев браслет, но так и не найдя в нём ничего примечательного, Ник надел его на руку. — Что ж, посмотрим, убьёшь ли ты меня».
Подойдя к парящему в воздухе Священному Ягуару, он опустился на колени и, прижав ладони к груди, по привычке закрыл глаза. Несколько раз он начинал читать молитву и каждый раз замолкал. Не то чтобы родник его веры иссяк, но слова благодарности, обращённые к богу, не находили отклика в его смятенной душе.
Несмотря на редкие посещения семейного храма, Ник был религиозен и верил, что боги не просто так посылают испытания, да и жрецы говорили, что таким образом они отмечают избранных. И поскольку короли уже по определению божьи избранники, то он, памятуя об этом, стойко держал удары судьбы. Не сразу, но он смирился с потерей всего, что было ему дорого — с потерей родины, близких, друзей и даже любимой девушки. А вот мириться с потерей Мари он не хотел. И не потому, что потеря была ещё слишком свежа, Ник подспудно чувствовал что-то неладное в её смерти.
— Священный предок, в чем моя алин провинилась перед тобой, что ты послал ей такую жестокую смерть? Пусть она взяла твой браслет, но ведь она тоже Реази Вестаньо, значит, она ему хозяйка, а не вор. Или ты наказываешь любого, кто смеет его взять? Если дело не в браслете, то почему нельзя было даровать ей лёгкую смерть? Зачем ты заставил меня истязать ту, что пришлась мне по сердцу? Отвечай!» — выкрикнул он и его горящий взгляд устремился к морде каменной кошки, парящей в воздухе. Но сколько он ни всматривался, ища хоть какой-то намёк на ответ, Священный Ягуар смотрел на него с прежним равнодушием. «Возможно, атеисты правы и боги всего лишь выдумка», — мелькнула у него мысль, кощунственная для верующего.
Поднявшись с колен, Ник хотел было пойти к себе, но возникшее принуждение снова привело его в зал Лотилий и оно же заставило его надеть браслет на руку девушки. Он не сопротивлялся и не задавался вопросом, что это такое: ему было всё равно. Терзаемый печалью и запоздалыми сожалениями он бестрепетно положил ладонь на изуродованное лицо Мари и закрыл ей глаза. «Спи спокойно, моя алин. Пусть смерть разлучила нас, но я знаю, будь ты жива, ты стала бы мне хорошей женой», — сказал он ей в качестве эпитафии.
Из-под опущенных век девушки скатилось несколько слезинок, окрашенных кровью,[1]но Ник этого уже не увидел. Надменно глядя перед собой, он положил ладонь правой руки туда, где обычно находился эфес церемониального меча, а затем размеренной поступью зашагал по центральному проходу тронного зала — как привык это делать, когда был наследником одного из могущественнейших королевств Ареи.
***
Стоило Нику покинуть зал Лотилий, и рядом с жертвенным постаментом возникло слабое золотое мерцание. Затем ввысь ударил яркий столб света, в котором вспыхнули радужным сиянием прозрачные распахнутые крылья. Сияние медленно угасло, и на его месте сначала появился златовласый мальчик лет семи, а затем похожая на него девушка лет семнадцати, облачённая в простое белое платье[2].
При виде златовласой красавицы Арес ностальгически вздохнул. Он уже и забыл, как выглядят богини, обретающиеся при Сияющем дворе. А выглядели они потрясающе — когда брали на себя труд быть красавицами.
 
Ностальгия, ностальгией, но, памятуя, что не выполнил порученную миссию, заключающуюся в охране принца Хаоса, Арес с подозрением посмотрел на богиню, которая с некоторых пор появилась в созданном им мире. Она вполне могла оказаться посланницей лорда Хаоса, что грозило ему большими неприятностями. У Повелителя всего сущего был короткий разговор с нерадивыми слугами; независимо от родства он без промедления пускал их в расход.
«Конечно, девчонка не похожа на богиню-убийцу, но кто знает. Ребята, когда перемывали косточки женскому составу нашего легиона, каких только ужасов про них ни рассказывали. Мол, вся из себя нежная фиалка, а в боевой форме такой ужас, что только держись, стоит зазеваться и разнесёт в пух и прах. Поговаривали, что некоторые из девиц могут и до первичной материи разобрать, и тогда поминай как звали. Ну, уж нет! Лучше я её, чем она меня!»
Каменная кошка ожила и чёрный ягуар, который был вдвое крупнее своих природных собратьев, спрыгнул вниз и улёгся в Квадратуре круга. Отзываясь на тревогу Ареса, на всех четырёх алтарях вспыхнули огни — что свидетельствовало о готовности божеств Времён года встать на его защиту. И хотя боги сил природы, как правило, были намного слабей богов Истинной крови, божества Времён года были исключением; их квартет представлял собой такую силу, с которой считался даже грозный лорд Хаоса.
Поскольку расстояние и стены не являются препятствием для богов, то златовласая красавица, заметившая их тревогу, лишь презрительно фыркнула. К удивлению Ареса, первым делом она бросилась к жертвенному постаменту, где лежали останки Мари.
— О нет! — донельзя расстроенная она с негодованием посмотрела на него. — С ума сошёл? Зачем ты убил мою бедную малышку?
— Ты же сама хотела её прикончить, — отозвался озадаченный бог-убийца.
— Хотела, да перехотела, — сообщила богиня и тяжко вздохнула. — К тому же это было до того, как заработало пророчество Лоти, а оно, к твоему сведению, входит в Договор Хаоса.
— Знаю, — отозвался Арес.
— Болван! Знает он! — с досады богиня топнула ногой. — А ты в курсе, что из-за этого сюда может нагрянуть не только Николс, но и сам лорд Хаоса?
— Ну и пусть! — самолюбиво рыкнул Арес. — В отличие от тебя, я не боюсь ни Николса, ни лорда Хаоса.
После упоминания Повелителя всего сущего бог-убийца внутренне содрогнулся и вызывающе добавил:
— Говори что угодно, но я снова убью девчонку, если это поможет мне отсюда выбраться.
— Только попробуй! Тогда я тебя самого живьём освежую, — пригрозила богиня и досадливо поморщилась, борясь с превращением в мальчика.
Бог-убийца насмешливо фыркнул.
— Думаешь, тебе под силу справиться со мной?
— Ага, — рассеяно отозвалась богиня. — Именно так я и думаю.
Не сводя с Мари озабоченного взгляда, она поинтересовалась:
— Эй, тупая башка! тебе какая нравится прожарка: до углей или с кровью?
— Это ты к чему? — насторожился бог-убийца.
Хотя ему не верилось, что богиня способна его одолеть — он чувствовал, что она ещё очень молода, но его смущало то обстоятельство, что в божественном облике она как две капли воды походила на Лилит, жену лорда Хаоса. К тому же при Сияющем дворе ходили слухи, что Лилит это сама Леди Света, то есть созидательное начало их вселенной, а эта сущность обладала таким могуществом, какое Арес был не в силах даже представить.
— Это я к тому, что лучше не зли меня, не то сдеру шкуру и как следует поджарю.
«Самонадеянная дурочка! Нарочно что ли играет у меня на нервах? Всыпать бы ей как следует, да визгу потом не оберёшься», — с досадой подумал бог-убийца.
— Зря стараешься, — сказал он, видя, что богиня вознамерилась оживить Мари.
— Тебя не спросила, — тут же нагрубила она ему.
— Ладно, малявка, не буду тебе мешать. Всё равно у тебя ничего не получится. Смертная девчонка мертвей мёртвого, вдобавок она Истинная кровь. А это значит, что её душа уже в Междумирье, на пути к Сияющему двору.