Все решит свадьба (СИ)

Инна перекрикнула ее:
— Остынь, мы просто разговариваем!
— Вот именно, — влезла Анаит, — Тебе ли горячиться, это на нас чуть не полетели огромные стекла.
Инна скривилась, смотря на Анаит, но спорить не стала.
— Ты останешься и расскажешь все полиции? — спросила Света.
Но Лиза встала в прозу во всех смыслах. Она оперлась спиной о свободную стену и скрестила на груди руки:
— Я не буду ничего говорить, — злость не сдерживалась ни руками, ни рассудительностью, Лиза почти задыхалась и сама была на грани слез, — Что я им скажу? ФИО и адрес матери? Отправлю полицию к собственной маме, просто потому что та не умеет выбирать мужиков? Это все какой-то пи…
— Она права, — перебила Инна и все повернулись к ней с удивленными лицами, — Сегодня Лизы на работе не было, а зная об угрозе заранее, она никому не сказала об этом, — Лиза не сразу поняла, это поддержка или новое обвинение, но Инна продолжила, — Наша прекрасная система правосудия еще и на нее саму что-нибудь повесить может.
— Так может и справедливо, не думали?
— Анаит, еще хоть слово, — крикнула Лиза.
— И что ты мне сделаешь? Так ты у нас сама психованная?
— Хватит! — крикнула Света, — Дайте мне минуту подумать.
Она отошла, налила себе воды, встала к окну и, смотря в стремительно спускающееся солнце, молчала. Через добрых десять минут Света развернулась и сказала:
— Пока все не закончится, в соцсети ничего не постить. Я не говорю скрываться, но прошу намеренно не показывать всем свое местоположение.
Успокоившиеся за эти десять минут Лиза и Анаит молчали. Маша тоже притихла, лишь изредка всхлипывала.
— Сейчас все идите по домам, я сама поговорю с полицейскими.
Анаит набрала воздуха для возражений, но Света ее перебила:
— Я не буду никого просить врать или недоговаривать. Каждый из вас вправе прям сейчас пойти в отделение и рассказать все, что знает. Но я, как руководитель, говорю, что ваш рабочий день окончен. Можете идти.
Инна одобрительно закивала, а Света продолжила, смотря прямо на Лизу:
— Я не скажу ни слова из того, что здесь было рассказано. Но ты отстраняешься от всех проектов, пока не разберешься в этой ситуации.
Лиза вскричала:
— Но Ира с Костей!
— От всех проектов! — Света была непреклонна, — Перешли мне всю последнюю информацию и документы. И даже время отстранения у тебя ограничено. Наш следующий проект в субботу. Если до обеда пятницы ты не решишь вопрос, я сама пойду в полицию и расскажу все, что знаю. Рисковать в субботу всеми людьми… всеми гостями… я не буду.
Лиза сухо кивнула. Анаит с рыком вылетела из офиса, громко захлопнув дверь. Стас вышел следом за ней, даже не посмотрев на Лизу. Лера сказала, что подвезет двух оставшихся девушек. Инна взяла сумку и подошла к Лизе:
— Анаит ничего никому не скажет. Да, она громко злится, но не пойдет против коллектива. Или, по крайней мере, начальства!
Лиза положила руку Инне на плечо и тихо сказала:
— Спасибо за поддержку.
А та в ответ громко рассмеялась:
— Брось. Это же жизнь. У меня самой бывших мужей — трое! Есть и мать, и мачеха. А отца — ни одного. И со всеми сложные отношения. Особенно с отцом, — она снова рассмеялась, — Я в передрягах и похуже бывала.
Махнув рукой, Инна деловито перекинула сумку через плечо и вышла из офиса. Вот чью историю было бы невероятно интересно узнать.
Лиза поблагодарила и Свету.
— Ты лучше иди скорее. Товарищи полицейские, конечно, не торопятся, но лучше пусть тебя здесь они не застанут.
Лиза вышла из офиса. Лето набрало жар уже в первый месяц и обещало вертеть всех на вертеле на самой осени. Обойдя кинотеатр, подтягивая через каждые пять шагов переброшенную через плечо дорожную сумку, она направилась к дому.
Лиза шла и не представляла что делать дальше. Света думала, что требует от нее конкретных действий: позвонить матери или приехать к ней, поговорить с Лешей, собрать псевдо-семейный совет, попросить помощи у друзей псевдо-семьи, да хоть схватить психованную и притащить в участок. Сделать хоть что-то! Но все эти шаги были невозможны без решения более глубоких, не решаемых годами проблем.
 
Ведь никакой семьи у Лизы не было. Была мама и ее мужья, был мертвый отец, была вечно далекая Лиза. А семьи не было.
Лизе не могла позвонить и спокойно сказать: «Мама, тут случилось ужасное, нам надо поговорить».
Она могла лишь завопить: «Из-за тебя опять все пошло по известному месту и я больше не могу это терпеть! Не могу это вывозить! Не могу так жить! Не хочу! Не буду! Устала! Хочу нормальную мать. Хочу нормальную жизнь…».
Лиза остановилась, чтобы отдышаться от таких мыслей. А потом подумала: «Может эта психованная все еще следит за ней, сейчас бросится из-за угла и все закончится?». Вместе с инстинктивным ужасом Лиза почувствовала и прилив радости от этой мысли. Так все хотя бы решится само собой.
Но проблема не только не решилась трагичными мыслями, но и осложнилась другими нерешенными вопросами.
Прислонившись к чистенькой черной Хонде у ее подъезда стоял Миша.
  
Глава 8
 
Мужчины в юной и взрослой жизни Лизы Сазоновой так или иначе были всегда. Она либо любила мужчину, либо переживала разрыв, либо флиртовала с мужчиной, с которым только что познакомилась.
Как и любая женщина, часто вступающая в отношения с самыми разными людьми (студентами и богатенькими сынками, взрослыми мужчинами с солидной работой и творческими личностями, живущими на последние копейки) она имела мнение о так называемой «взаимной выгоде».
О том, что мужчины стремятся решить проблемы женщин, Лиза узнала еще в начальной школе. Виталик нес ее тяжелый портфель, Саша зашнуровывал твердые негнущиеся ботинки на «лыжных» уроках физкультуры.
О том, что мужчин нужно благодарить и желательно соразмерно решенной проблеме, Лиза узнала в средней школе. Филипп попросил поцелуй в щеку за внеочередное дежурство по уборке класса, а Вадик — списать домашнее задание по математике за то, что буквально нес ее последние 300 метров на контрольном беге на длинную дистанцию.
В старшей же школе Лиза узнала, что требуемая «плата» может быть непомерно высока, совсем уж не равноценна оказанной услуге. Дима, сын местного начальника (тогда еще) милиции, потребовал минет за то, что заступился за Лизу в темном переулке. И в тот момент она решила, что отныне все проблемы будет решать сама.
Из-за этого убеждения романтическая картина мира Лизы немного искажалась, но не то чтобы сильно. Придержать дверь, заплатить за ужин или понести тяжелые сумки — это нормально. И даже правильно. В рамках взаимной вежливости. Но решать личные и серьезные проблемы — нет. За это могут попросить больше, чем она готова дать.
В случае с Димой Лизе повезло. Ее мама в то время встречалась с широкоплечим бывшим заключенным (статья мелкая, да и теперь он точно чтит закон) и этот мужчина вышел на площадку аккурат, когда Дима стал грубить. От одного лишь вида ухажера Марины, парнишка убежал.
Кстати, говоря о Марине, приспособленческая позиция очень напоминала Лизе ее собственную маму. В детстве она этого не понимала, но повзрослев, до нее дошло, что Марина часами плакала после ухода очередного мужчины не потому что сильно его любила. Что она держалась за самого последнего идиота до конца не потому, что судьба-злодейка заставила ее влюбиться в нехорошего парня.
Просто Марине нужно было на что-то жить, что-то есть и как-то решать бесконечные проблемы.
Нельзя сказать, что Лиза прекрасно справлялась с самостоятельным решением своих трудностей. Скорее она выбрала стратегию: перечеркни прошлое и беги в будущее. Да так и жила. Но надо заметить, что пока никто из ее мужчин не был против такой жизненной позиции. Никому не хотелось бить морду хаму в клубе под утро и никто никогда не говорил, например: «Не произноси ни слова, я все сделаю».
 
Так что Лиза ни на секунду и не подумала об этом, она абсолютно точно не собиралась вешать решение своих текущих проблем на Мишу.