Достучаться до Небес (СИ)

Это Союз. Еды в достатке. Не простой, а улучшенной, полезной, заменяющей целый ряд витаминов. Солнышки Знания работают. Остатки генома советского человека работают. И… люди всё равно друг друга убивают. За материальное, за остатки технической роскоши, просто из страха или удовольствия. Они не выживают, они живут, но делают это бестолково и бессмысленно, рассеявшись на племена, города, группы. Потеряв доверие к ближнему и дальнему, жадно желая набрать побольше и продать подороже.
Я, не я, но это нужно менять. Пока еще живы искры истинного разума и совести в этих людях. Пока их можно вернуть. Пока еще они смотрят в свое прошлое с восторгом и преклонением перед мощью советской науки и техники.
А иначе… иначе они все просто так и вымрут. В изобилии пищи и в отсутствие всего остального.
Нет уж… только через мой труп!
  
Глава 22. Ферментированный комсомолец
 
Сутки, к моему некоторому удивлению, мы проехали без каких бы то ни было происшествий. Помимо встреченных лосей-медведей, один раз подверглись атаке сибирских шершней, но тут ПРО отработало на загляденье. Дело в том, что эти крылатые сволочи реально “заходили на атаку” на скорости в несколько махов. Совершенно самоубийственную, видимо, защищая гнездо или что-то такое. Но как раз из-за своей скорости и леса — были крайне ограничены в манёвре. То есть, траектория атаки у них была, по сути, одна: взлететь над лесом почти на километр, а потом атаковать вертикально вниз.
Так мало того, что они отслеживались и сжигались лазером. Какие-то ласточки-стрижи, не сверхзвуковые, но чертовски быстрые, похватали часть полосатых агрессоров в верхней части траектории.
А через сутки у нас вставал биологически-социальный вопрос, в плане: что жрать-то? Глухариный суп и тушёнка благополучно кончились, оставив чувство благодарности, но не сытости. А кушать надо. Причём, если я, в теории, могу жрать хоть березятину (чего мне ОЧЕНЬ не хотелось делать), то Бейго, да и Светке, нужны всяческие разносолы. Как минимум — белки, жиры, углеводы, а не бревенчатая клетчатка, чтоб её…
Хотя, если быть совсем честным, основную роль в плане “найти пожрать” играло всё-таки нежелание древоточить. Я же теперь не такой, каким был тогда, в самом начале. Это ж жрать дерево придется часа два, а потом еще и час сидеть посреди Сибири со спущенными штанами!
Съедобного и несъедобного зверья Вездетанк толком не встречал, даже по ласточкам не стрелял: с их скоростью упадут чёрти где, пока до этого чёрти где прорубимся — птаху точно сожрут. Потому как за деревьями и в отдалении фауна исправно и бурно вела свою фаунскую жизнь, датчики это точно показывали. И практика: перед самой “вылазной охотой” был как разговор, так и неудачный эксперимент.
— Жора, а вот я считаю — нефиг тебе по лесам лазить, — в ответ на моё “жрать хочется, охотиться надо, однако”, — выдала Светка. — Разгонник есть, деревья ему — препятствия условно, датчики живность фиксируют. Подстрелим какую-нибудь животину, пробьёмся к ней — и всё в порядке, — победно заключила она.
— Нууу… — протянул я. — Вообще — разумное предложение. Вот только по какому критерию мы эту самую добычу определять будем? Деталей не видно ни черта, — указал я на если не засвеченный, то дающий не самые детальные показания из-за обилия всякой живности дисплей.
— Живое и тёплое — значит, съедобное! — отрезала Светка. — Ну и попробовать несколько раз никто не мешает, — резонно дополнила она.
— Давай попробуем, — заключил я.
Попробовали, убедившись, что буйство жизни — не преувеличение. Живые и буйные, сволочи такие! В общем, выпускаем по какому-то “живому и тёплому” внушительных габаритов выстрел. Живым оно быть перестаёт, начинает остывать, а Вездетанк к добыче двигает, сшибая деревья.
Только к нашей добыче чешет какой-то жрун, не меньше добычи. Естественно делиться с жруном не хочется, отдаю команду:
 
— По этому халявщику — пли, Мопс! Нечего наш обед жрать.
— Слушаюсь, товарищ Жора!
— И вообще — отстреливай жрунов, если появятся, — дополнил я.
Мопс указание принял, застрочил башенкой. Именно застрочил: здоровый халявщик долго не помирал, через десяток секунд — подобрались какие-то мелкие сволочи…
А когда, через несколько минут после первого выстрела, мы добрались до добычи — зрелище было крайне неаппетитное. И жрать, похоже, было нечего — ну точнее, не стоило.
Потому что на земле валялся фактически обглоданный скелет какого-то копытного, раздёрганный на запчасти. Это мы какого-то рогоносца подстрелили, с самого начала. Рядом валялся УЖЕ кишащий какими-то червями и крупными насекомыми дохлый двухголовый медведь. Сжирали его буквально на глазах, фактически растворяя плоть. И муравьи какие-то здоровые, и много, мимоходом отметил я.
Ошмётки кур, как я понял — эти накинулись на первых двух, но от попаданий рельсой их просто расплёскивало, только по перьям и можно понять. Это не говоря о том, что какие-то грызуны типа крыс над рогатым точно поработали, но нас дожидаться не стали. Этих датчики Вездетанка вообще не фиксировали.
Дальнейшие эксперименты показали, что с добычей еды дальнобоем выходит кисло. В самом прямом смысле слова, хотя в случае с обитающими в мхе-лишайнике червями — щёлочно. На кровь местные пакости реагировали просто запредельно быстро, а близко к Вездетанку не подбирались. И выходила такая картина: на кровь летели мелкие, но обильные насекомые, не обязательно муравьи — последние как раз действовали относительно аккуратно, да и не везде водились.
А вот жуки, чуть ли не лосиные вши мутантные — водились везде. И действовали омерзительно, вводя в тушу кислотный желудочный сок. И попадая кровью на мох, откуда на кровь щемились несметные орды червей, как раз со щёлочью.
Это не говоря про прочих жрунов, уже больших габаритов. И выходила картина, что подстрелить дичь из разгонника — не велика проблема. Только вот к моменту, когда Вездетанк подбирался к добыче (а быстрее трёх-четырёх минут никак не выходило, хоть плачь — от нас звери разбегались), эта самая добыча была если и не сожрана, то надёжно изгажена и частично растворена всякой ядовой химией.
Как справлялись местные хищники — чёрт их знает. То ли жрали “на весу”, а на живых насекомо-червивые падальщики не набрасывались. То ли жрали вместе с кислотой и жуками-червяками, чего мы себе позволить не могли.
Так что оставалась охота с помощью лазерника с максимально быстрым оттаскиванием добычи в Вездетанк. Ну или охота в месте без зарослей и мха, вот только пока нам такие места не встречались. И ведь вблизи от Вездетанка толком не поохотишься, хоть одно хорошо: разгонниками он прикрыть от особо здоровых тварей сможет.
Так что на третий день нашего пути по сибирским лесам решил я поохотиться. Но с утра, по просыпу, помимо стандартного “здравствуй, носитель”, БАППХ проявил разговорчивость.
Товарищ Верхазов, имею рекомендации на основе анализа окружающей обстановки.
— А какие? — резонно заинтересовался я.
Анализ данных по биоценозу падальщиков, а именно мутационно изменённых кольчатых червей и оленьих кровососок, показывает, что это симбиотические виды, выделяющие двухкомпонентный органический токсин высокой летальности и химической активности.
— Так, погоди, — задумался я. — оленья кровососка — лосиная вошь, что ли?
Одно из названий вида Lipoptena cervi — лосиная вошь.
— А они летающие выходят, — припомнил я. — Тогда понятно, почему так быстро до трупов добираются. Переключились на трупоедение с паразитирования, выходит.
Высоковероятный вывод.
— Так, ну в общем — понятно, но рекомендации-то в чём? — заинтересовался я.
Возможно проникновение в организм носителя двухкомпонентного токсина. Текущие возможности БАППХ не способны эффективно бороться с последствиями даже слабого поражения! Необходимо увеличение популяции УКЛОНов минимум в шесть раз.