Тринадцать (СИ)

— Неа, даже не думай. Оливка не отвертится. Посмотри, сколько у нас работы! — Кейти жестом показывает Остину на масштабы украшений, лежащих на полу, которые нам нужно развесить в ближайшие два дня, так как уже совсем скоро пройдет бал.
— Привет, Остин, — произносит появившаяся рядом с нами Маргарет. — Не было возможности сказать тебе лично, но твоя голевая передача была выше всех похвал.
— Спасибо, но ты вроде уже говорила об этом, — сухо отвечает Стоун.
— Правда? — кладет руку на грудь Маргарет и смеется противным смехом.
Господи.
Маргарет влюблена в Остина, это очевидно. И ей ничего с ним не светит, это тоже очевидно. Но, видимо, очевидно всем кроме самой Мэги.
И я говорю это не потому, что ревную, а потому что за эту неделю я успела хорошо узнать своего фальшивого парня… хотя вряд ли наши отношения по-прежнему можно считать ненастоящими. По-моему, все куда более, чем по-настоящему.
Просто Маргарет явно не во вкусе Остина. Внешне она красива, ничего не скажешь: высокая брюнетка, с длинными ногами, небольшой грудью, узкой талией и в меру широкими бедрами. Но внутри нее — сплошное уродство. Думаю, она и секунду не проживет, если не будет сплетничать. Вампиры питаются кровью, Штриги[1] — детьми, Тумсу[2] — человеческой печенью, а Маргарет Фитцжеральд — сплетнями.
И, как я успела понять, Остин определенно не является фанатом перемывания косточек кому-либо. Он довольно немногословен, не любит говорить о ком-либо что-то плохое и уж точно не фанат мусолить то, о чем все треплются в стенах кампуса.
— Кити-кет, не будь занудой, хочу украсть Лив на этот вечер.
— Тогда тебе придется нам кое с чем помочь.
— И после этого я смогу спасти свою девушку из заточения?
О, боже. Он только что назвал меня своей девушкой при всех?!
— Господи, во-первых, я что, в этой истории злобный дракон? А во-вторых, оставьте свои ролевые игры при себе, пожалуйста, — морщится Кейти, пока Остин с широкой улыбкой на губах следует за ней к многочисленным коробкам с украшениями, стоящим у входа.
Когда они отходят от нас, меня вдруг начинают прожигать взглядом две пары карих глаз, принадлежащих Джози и Эмме. Взгляд Маргарет же сейчас направлен на задницу моего парня, направляющегося в сторону дверей в зал. Но я уверена примерно на пару миллионов процентов, что как только Остин остановится, Маргарет тут же завалит меня вопросами. И три, два, один..
— И кем вы с Остином будете на балу?
Бинго!
— Мы пока не решили.
— Но ведь бал уже в четверг! — ахает Джози.
Спасибо, а я не знала.
— Ничего, мы успеем.
— Так, значит, вы… вместе? — вскидывает бровью Эмма.
Эти девчонки действительно странные. Разве не очевидно, что мы вместе? Остин только что при них назвал меня своей девушкой. Я была на футболе в его футболке. Мы вместе идем на бал. По-моему, очевидно, что мы — пара.
— Как-то так, да, — коротко отвечаю я, пожимая плечами, и иду по направлению к Кейти.
Никак не пойму, что с ними делает Кейт. Она, конечно, болтушка, но совсем не сплетница. Кейт говорит так много, что иногда меня удивляет, как мышцы ее языка не устают от такой сильной нагрузки, но она никогда никого не обсуждает, не критикует и, уж тем более, не злорадствует.
— И как ей это удалось? Она в университете всего неделю! — злобно шипит мне вслед Маргарет.
Та-а-а-к. Обычно «безответно влюбленная фанатка» равно «жди беды». Значит, меня ждет что-то очень интересное, вот только я пока не знаю, что именно.
[1] Штрига — существо, высасывающее жизнь из детей.
[2] Тумсу — монстр, питающийся человеческой печенью.
  
Глава 16
 
Оливия.
Я веду себя как дурочка. Иду и улыбаюсь. Ну точно, дурочка. Остин держит меня за руку, и я чувствую себя такой счастливой, что самой не верится в происходящее.
Мы со Стоуном сбежали из колонного зала и теперь гуляем по окрестностям вокруг кампуса. На улице уже успело окончательно стемнеть, и сейчас темно-синее чистое небо своим ярким сиянием озаряет большая луна. Ее свет падает на лицо Остина, отражаясь в его потрясающих глазах. Они такие светлые, такие чистые, как если посмотреть на чисто-голубое небо сквозь кубик льда. И я вдруг понимаю, что тону в них, забывая о том, что происходит вокруг.
 
Как это вообще произошло? Когда наши фальшивые отношения вдруг стали такими реальными?
Впрочем, не так уж и важно, когда и как именно это произошло. Главное ведь, что произошло. И теперь мы вместе. По-настоящему вместе. С ним рядом я чувствую себя невероятно. Невероятно счастливой, окрыленной… влюбленной. Можно ли сказать, что я в него влюблена? Что это вообще за чувство такое «влюбленность»? И в чем его отличие от любви?
Понятия не имею.
Но если я улыбаюсь во все свои тридцать два зуба просто из-за того, что иду рядом с парнем и держу его за руку… То это определенно что-то значит. Но что?
Когда он рядом, то я чувствую, как трясутся мои коленки. Чувствую непонятную нервную дрожь, проходящую по каждой клеточке моей кожи. Трепет, окутывающий каждый дюйм моего тела. И это странное щемящее ощущение в животе, словно стая бабочек возомнила себя синхронистками и отплясывает у меня в желудочном соке.
А когда его нет рядом, то… Остин все-равно будто здесь, со мной, в моем бешено-колотящемся сердце, исполняющем бути-дэнс при любом воспоминании о нем. А думаю я о нем много. Так много, что рискую заработать тахикардию в восемнадцать.
— Мышонок, ты меня слушаешь? — прерывает мои размышления голос Остина.
Поворачиваюсь к нему и смотрю в его красивые глаза цвета ледяного айсберга. Они такие красивые, что, я уверена, будь я титаником, я бы с удовольствием напоролась на этот айсберг, лишь бы хоть на мгновение стать с ним единым целым.
— Прости, — опускаю глаза вниз, по-прежнему нелепо улыбаясь.
— История нашего университета тебя не вдохновляет, я понял, — усмехается Остин. — Тогда давай обсудим грядущий бал. Кем ты хочешь, чтобы мы были?
— Мне все-равно. Есть предложения?
На самом деле все-равно. Красное у меня будет платье, или оно будет синим. Да хоть серобуромалиновым. Плевать на волосы: пучок или локоны, мне все-равно, хоть дреды. Главное, чтобы рядом был Остин. В смокинге, в костюме медведя или голый. Наплевать.
Господи. И зачем я только подумала о голом Остине?!
— Та-а-а-к, я хочу знать, о чем ты подумала. Твой румянец на щеках говорит о том, что ты представила нас в очень интересных костюмах, правда?
Остин улыбается, как идиот, и я толкаю кулаком его в плечо. Но сама при этом улыбаюсь и выдаю:
— Засранец.
Засранец запрокидывает голову и громко смеется, а затем спрашивает:
— Как тебе Джессика?
— Джессика?
— «Кто подставил кролика Роджера». Ты чем-то на нее похожа.
— А вот ты не очень похож на кролика.
— Подожди, вот познакомимся поближе, вернешь свои слова назад. — Поигрывает бровями Остин.
Он и в самом деле сейчас намекнул на то, что кролики… много… слишком много… Господи!
— Бэтмэн и Женщина-кошка?
Закатываю глаза.
— Остин, это бал, а не костюмированная вечеринка у Миллзов. Я не могу явиться в колонный зал в латексе, — шумно выдыхаю я, а затем добавляю: — Ты, кстати, тоже. Эти гарпии во главе с Маргарет будут весь вечер пялиться на твою задницу, обтянутую лосинами.
Стоун фыркает.
— А ты?
— Что я?
— Ты будешь пялиться на мою задницу?
— Нет, ведь я буду кружиться с тобой в танце, и ты будешь стоять ко мне лицом.
— А если я все-таки повернусь?
— Господи, Остин!
Остин запрокидывает голову и громко смеется.
— Что ж, раз ты оказалась такой собственницей, то я вижу лишь один единственный оставшийся вариант.
— И какой же?
— Я — Квазимодо, ты — Эсмеральда. Чтоб наверняка никаких взглядов на мой зад.
Теперь уже смеюсь я. Я хохочу так громко, что мой смех эхом проносится по совершенно пустой площади.