Слишком много блондинок
17.09 Вернулись с Пашей из магазина с кучей деликатесов и готовых салатов.
17.24 Позвонила Сабина и не меньше сорока минут благодарила за то, что я познакомила ее с Мишей. Еще она сказала, что будет вместо меня вести программу, но не знает, что говорить, поэтому Миша готов мне платить за то, что я буду писать ей сценарий. Узнав размер гонорара, я немедленно согласилась и сказала, что за эти деньги могу писать стихами. Сабина сказала, что стихами не надо и что она заедет числа третьего. Они сегодня с Мишей улетают в Цюрих, к его другу отмечать Рождество, а она звонит мне по дороге в аэропорт.
18.00–20.36 Украшаю елочку. Мы купили высокую искусственную елку с шишками — она стоила неприлично дорого, но мы решили отметить наш первый Новый год с шиком. Я накупила вагон игрушек, дождик, мишуру, искусственный снег, Деда Мороза, Снегурочку, какие-то санки с белой лошадью, и теперь за всем этим почти не видно веток. Зато все горит и переливается, как Лас-Вегас. Очень празднично.
25 декабря
02.57 Весь вечер мы пили горилку, и я переусердствовала. Мне казалось, что раз она так легко и радостно пьется, то и крепко захмелеть от нее невозможно. Но когда мы попробовали заняться любовью, я вдруг начала так смеяться, что Паша испугался. Я, как могла, старалась объяснить, что со мной происходит, но у меня не вышло. То, что от моего тела требуют каких-то движений и вообще хотят в него проникнуть самым гнусным образом, вызывало во мне приступы невероятного веселья. Потом меня вырвало в раковину — то, что оказалось в ней, пахло горилкой, и мне в сотый раз стало стыдно за то, что я много пью. А главное — часто, хоть и реже, чем когда я работала на ТВ.
04.15 Как я хочу пить! Паша проснулся и принес мне воды с лимонным соком. Хорошо все-таки жить вдвоем. С Пашей.
04.34 От двух стаканов воды меня опять стошнило. Слава богу, у меня оказались таблетки от похмелья! Приняла шесть штук и легла в кровать, чуть не сломав Паше ногу, на которую наступила.
04.35 Черт! Теперь я хочу в туалет!
04.36 Не пойду.
19.00–22.16
— Ты понимаешь, это все так странно получилось, — оправдывается Саша.
Мы сидим на кухне — Саша с ногами в кресле, а я — на комоде. У меня девичник: в большой комнате Аня, Наташа, Таня — она вчера приехала с Наумом из Австрии — режутся в монополию. Таня привезла мне из Австрии смешную красную дубленую ушанку и красный в белую полоску шарф от Наума, Аня — голубой хлопковый лифчик с трусами, а Саша принесла три номера журнала с моим интервью. Я получилась самим Очарованием: такая вся остроумная и рассудительная. Здорово иметь подруг. Саша же увела меня на кухню и попыталась оправдываться за то, что улеглась в постель к Феде — в то время еще нашу общую постель.
— Мы сидели, а он как прыгнет — пока я пыталась врубиться, что происходит, ты уже вернулась… — Саша отпивает кашасу, бразильскую самогонку, которую Наташа по всем правилам замешала с сахаром и лаймом. — Ты же не обижаешься? Или обижаешься?
— Саш, я не обижаюсь! — Я всплеснула руками. — Только не надо меня спрашивать об этом каждые три минуты, ладно?
— Правда, не обижаешься? — настаивала она.
— Саш, понимаешь, застать подругу в постели своего парня — не самое приятное зрелище. С другой стороны, я отбила у тебя Егора, хотя тогда мы были едва знакомы, но в общечеловеческом смысле такой поступок трудно назвать порядочным. Так что мы почти квиты, хотя, если честно, ты вроде как на испытательном сроке. Согласна?
— Ладно! — кивает она. — Давай? — мы чокаемся. — А как Паша? А тебя не напрягает жить вместе? Вот меня всегда напрягает.
— У-у, — отрицательно качаю головой. — Я и сама думала, что жить вдвоем, если есть возможность жить отдельно, — мучение. Все остальные меня потихоньку раздражали — мне, например, жутко не нравилось спать вдвоем, тем более под одним одеялом. Но сейчас я даже представить не могу, как можно без него засыпать, отдельно просыпаться, не ощущать его…
— А помнишь эта, как ее… — перебила Саша. — Олеся, ну там…
— А да, Паша мне рассказал душещипательную историю. Он сказал, что она пыталась сделать из их отношений драму — флиртовала со всеми, чтобы он ее ревновал, уличала его в каких-то интрижках, которых не было… Актриса погорелого театра. Потом она с заламыванием рук от него ушла, заявив на прощание, что она его любит, но так больше продолжаться не может, а он обрадовался. Через месяц она вернулась, но Паша ей отказал, а Олесе это понравилось — она вошла в роль брошенной, но преданной возлюбленной. Каждый раз, когда они встречаются, Олеся подает ему знаки, намекает… все такое, пишет время от времени всякую чушь, но он уже научился не обращать на все это внимание. Он сказал, что если у меня есть желание, могу послать ее подальше, но мне, откровенно говоря, тоже неохота связываться. Каждый сходит с ума по-своему.
— А я встречаюсь с Андреем, — хихикнула Саша. — Мы с ним вместе в Прагу ездили.
— Да ладно! — ахнула я и рассмеялась. — Представляешь, скоро будем встречаться семьями — ты с Андреем, я с Пашей, Аня с Федей, Сабина с Мишей… Кто там еще? Будем делать барбекю, топить баньку, посещать концерты Криса Де Бурга…
— Бог с тобой! — Саша давится кашасой.
— Са-аааша! Ве-ееера! — закричали девочки из комнаты. — Марш сюда!
Девочкам уже надоела монополия, они рылись в кассетах, выискивая праздничный фильм.
— Что-нибудь легкое, — просила Аня.
— Не американское, — требовала Наташа.
— Про любовь, — предлагала Саша.
— Без соплей! — топнула ногой Таня.
— Да ну вас! — я вырвала у Ани «Бойцовский клуб» и поставила «Блондинку в законе». — Вот, наслаждайтесь.
— Я хочу танцев. — Таня встала и пошла к магнитофону. — Давайте все танцевать под Тома Джонса.
Не обращая внимания на то, что по телеку шел фильм, она включила музыку и пустилась в пляс.
— А Наташа встречается с Егором, — заявила Аня.
— Правда? — удивилась я.
— Ага, я их вчера и позавчера, и неделю назад видела вместе.
— Наташа, ты встречаешься с Егором? — набросилась на нее Саша, подслушавшая наш разговор.
— Почти, — ухмыльнулась Наташа. — А что?
— Ну… — Саша села рядом с ней. — Он — мой бывший, ее — бывший, — она ткнула в меня. — Так что, выкладывай, как впечатления?
— Нормально, — повела плечами Наташа. — Пока не раздражает. Он милый, талантливый, но тупой как валенок. Что творит — не ведает. Если его держать в ежовых рукавицах, из него получится вполне приличный бойфренд. По крайней мере, я каждый день могу его найти.
С девочками мне было хорошо и весело, но я бы с радостью променяла их всех на Пашу. Я постоянно думала о том, что он в другом месте, волновалась, все ли у него в порядке, волновалась, где он пообедал, работает ли у него обогреватель, получается ли песня и как вообще настроение. Словно угадав мои мысли, он позвонил. Закрывшись в спальне, я призналась, что ужасно скучаю и только что о нем думала.
— И я тоже! — воскликнул он. — Я сидел, сидел, работал, и меня вдруг как током ударило — Верочка! Мы же уже часа два не разговаривали.
— Может, ты придешь?
— А как там твой девичник?
— Все уже пьяные, водят хороводы вокруг елки. Скоро Андрей приедет…
— Черт, я когда думаю, что мы с тобой целых полтора дня не увидимся, мне так плохо становится.
— И мне — внутри все тянет и ноет.
Сегодня Паша улетает в Сочи — на концерт, и это ужасно. Я начала готовиться за три дня, уговаривала себя, что ничего страшного — всего ничего, две ночи, но, стоило мне взять себя в руки, Паша смотрел на меня с такой тоской, что мы заново принимались сожалеть, как несправедливо устроена жизнь.
Кроме того, что я заранее начала скучать, мне еще представлялись здоровые, румяные южные девицы, разрывающие на части столичного жениха… Вот Паша после выступления выпивает, ему наливают еще и еще, и вот он уже в кровати с какой-нибудь мерзкой расчетливой самкой, и…