Слишком много блондинок
Из студии я выползла в мыле и пене: как ни крути, а я все-таки нервничала и переживала. Собрав нас в редакции, Андрей сказал, что мы самые молодцы из всех на свете молодцов, но сделал Алисе замечание — она, мол, плохо подготовилась. И поставил в пример меня, отчего ее передернуло. Я же чувствовала себя Зеной, королевой воинов: все у меня получается, я — умница и красавица. Мне, правда, время от времени становилось стыдно за томатный сок, но я давила в себе интеллигентские замашки, заставляющие извиняться перед хамами.
В коридоре, около автомата с кофе, ко мне подошел Егор и напомнил о фотосъемке «женские настроения» — я чуть не опрокинула стакан с капучино: это он таким образом подлизывался, ха-ха! Все от меня без ума!
Ровно первые два рабочих дня я старалась, как могла, быть лапочкой и кисонькой. Я всем улыбалась, была любезна до тошноты, говорила: «Ах, ну что вы! я сама справлюсь, не утруждайте себя…» Я заискивающе улыбалась охранникам, уборщице, сияла при виде нашей редакции, заливисто хохотала над всеми шутками… Мне хотелось со всеми, буквально со всеми быть в прекрасных, добрых, доверительных отношениях.
Очухалась я где-то через неделю. Люди, с которыми я работала, неожиданно перестали быть милыми, остроумными, новыми и удивительными. Из красавиц и красавцев, из гениев, героев и победителей все они как-то сразу превратились в лизоблюдов, сплетников, ябед и недоброжелателей. Может, конечно, и не превратились, но мне отчего-то все они казались именно такими. Да! Еще и тупыми.
Мы сидим в большой комнате без окон. Раньше здесь была озвучка какого-то другого канала, но они переехали, а нас загнали сюда, так как здесь дешевле — потому что без окон. О том, что происходит на воле, мы узнаем лишь по запаху из кондиционеров — иногда пахнет дождем, иногда сеном, иногда чем-то тухлым, так как наш кондиционер выходит на внутренний двор с газоном и помойкой. Комната разделена на две части — через стеклянную перегородку расположены новости всякого там шоу-бизнеса.
У стола любого сотрудника обязательно имеются:
1) карточка с фотографией родного или близкого. Причина — когда на нее смотришь, вспоминаешь, что есть еще на свете люди, не мечтающие о твоей смерти, болезни, увольнении и позоре.
2) рекламный плакат какого-нибудь фильма, похищенный из редакции новостей — для красоты. То есть для того, чтобы стены не были такими тоскливо-грязно-серыми. Нашей редакции чаще всего достаются постеры тех фильмов, которые не понравились новостям — это либо что-то с Гаррисоном Фордом, или с Айс Ти.
3) бумажки формата А4 на стенах — распечатки из Интернета со всякими «шутками». Все это собирается, распечатывается, вывешивается и подчеркивается фломастером для того, чтобы убедить окружающих в том, что у владельца эпистолярных шедевров все-таки есть чувство юмора и иронический подход к жизни.
НЕ ОТКЛАДЫВАЙ НА ЗАВТРА ТО, ЧТО МОЖЕШЬ СДЕЛАТЬ ПОСЛЕЗАВТРА — под этим лозунгом размещается Сергей, наш начальник.
Если смотреть с моего места на его серьезный, даже немного нахмуренный профиль, можно подумать, что он, Сергей, занят важным делом. Но он всего лишь день за днем исследует сайт авто.ру и новые тарифы сотовых телефонов. Если к Сергею обратиться с простейшим вопросом… ну вроде: «есть у тебя телефон справочной Билайн?», он заставит выслушать лекцию о мобильных телефонах вообще, о преимуществе «Билайн» перед «МТС», о том, сколько он тратит в месяц на оплату телефона, что думает по этому поводу его теща, как его сын разобрал и собрал трубку «Нокиа»… Все это превращается в пытку — все-таки он начальник и сказать ему: «Слушай, заткнись, пожалуйста» вроде неудобно. Приходится мучительно придумывать — что лучше: изобразить приступ диареи или вспомнить, что тебя внизу ждет Эминем, а ты забыла ему выписать пропуск…
Еще Сережа любит шутить. Он с таким упорством повторяет анекдоты, над которыми все перестали смеяться во втором классе общеобразовательной школы, что как-то даже стыдно и больно за него становится. Может, и к этому можно приноровиться, но я с непривычки пару раз открыла рот, растянула губы и с таким страдальческим видом сделала «ха-ха-ха», что Сергей на мне больше остроумие не испытывает.
Чего такого он делает полезного — неясно. Пока он лишь терзает нас дурацкими требованиями — отмечать время прихода и ухода, сумки держать только под столом, бутербродов на рабочем месте не есть и сигареты прятать в ящик. Какая-то там шишка из руководства вчера зашла к нам на огонек и осталась недовольна, потому что она, шишка, не курит, ест только в ресторанах и у шишки есть личный гардероб, куда можно сложить все наши сумки и еще багаж чартерного рейса «Стамбул — Москва».
НЕНАВИСТЬ ЭТО… — ИЗМЕНЯТЬ ЕМУ СО ВСЕМИ ЕГО ЗНАКОМЫМИ В АЛФАВИТНОМ ПОРЯДКЕ ПО ЕГО ЗАПИСНОЙ КНИЖКЕ — красуется девиз над столом редактора Светы.
Светой я искренне восхищаюсь. Когда я ее первый раз увидела… когда мы все ее в первый раз увидели… это было чувство небывалого коллективного единения и согласия. В редакцию вплыла девушка лет тридцати двух, метр шестьдесят пять, вес — под семьдесят кэгэ. Грудь — пятый или шестой… Или десятый. В общем, такая, что мужчины первым делом открывают рот, выбрасывают язык на плечо и начинают судорожно дышать. Грудь, как основное достоинство, видна почти вся — Света любит бархатные платья и майки с декольте до талии. А также — джинсовые куртки со стразами и огромным плечами по моде 80-х, белые джинсы-стретч (на пару размеров меньше), лодочки с золотыми бантиками на шпильке, мини-юбки с лайкрой и обтягивающие шорты.
Нам всем поначалу искренне хотелось верить, что Света, возможно, — гений тележурналистики, что она вернулась из Нью-Йорка, где работала на CNN, а сейчас, так сказать, запустит в нашу среду струю свежего воздуха. И даже Сергей стал нам всем ближе и милее — ему раза по три в день приходилось переписывать Светины ляпы и объяснять ей, что далеко не любой материал о том, как никому не известная девушка стала женой министра культуры или монополиста в пищевой индустрии, годится для нашей программы. Мы довольно быстро перестали обращать на Свету внимание — сидит себе и сидит. Не мешает — уже хорошо. Но когда второй редактор Юля узнала, что Света отчего-то получает на двести долларов больше, она, Юля, провела самое настоящее журналистское расследование. Единственное в истории нашей редакции, а возможно, и всего канала.
Выяснилось, что Светина мама — правая рука или там левая нога важной персоны с государственного канала, который владеет каким-то там процентом акций нашего канала, и Свету пришлось брать на работу через «не хочу». По легенде, Света работала на другом канале, пока была любовницей кого-то там с того канала, а потом они расстались, и ее с восторгом уволили за вопиющую непригодность. Мы все боимся одного — как бы ей вдруг не захотелось проявить инициативу и сделать что-нибудь по ее прямым обязанностям. Но вроде пока обходится — она уже уезжает домой и приезжает с утра в обществе Олега, нашего местного продюсера (Андрей уже продал передачу каналу и теперь лишь иногда наведывается с дружеским визитом), и, кажется, полностью довольна таким вот карьерным взлетом.
ЖИЗНЬ УДАЛАСЬ (буквы — черная икра, фон — красная) — обозначает резиденцию Олега, продюсера, Светиного кавалера.
Он без конца снимает музыкальное видео для певцов и певиц, которых никто никогда не слышал. В месяц он вырабатывает — по словам оператора Темы, который с ним три года работает, — не меньше трех-четырех видео. Если умножить это на год, получается, что он выдает на гора где-то сорок клипов в год — это рекорд Гиннесса. Еще он, как рассказывают, «болеет гриппом» — уходит на неделю, а то и на две в глубокий запой. И еще — он может заснуть, разговаривая по телефону. Вообще-то он довольно ничего, кроме одной мерзкой привычки — если он хочет тебе что-то сказать, а ты сидишь за компьютером, то он встает сзади и прямо-таки ложится тебе на спину, обнимая с двух сторон руками, которыми беспардонно облокачивается на твой стол.