Обряд (СИ)
— Отправляю сообщение, — пояснил Владимир. И показал, перед тем, как отправить: “Ганя, у меня тоже может не быть связи ближайшие дни. Удачи на тренировках! — Владимир”. — Нормально?
Агата кивнула. Короткая пауза — и её телефон получил входящее. Даже два. От Ники — вместо текста четыре символа сердечка, и от Владимира. Ещё пара секунд — и у Владимира новое входящее. Короткое. “Спасибо! — Агафья”.
— Вот теперь мне неловко, — хмуро заметила Агата. — Как будто чужие письма читала. Хотя только что руки чесались что-нибудь той Нике отправить. Слушайте, но это не может быть она! Она и в будние дни раньше девяти не просыпается, а сейчас пять с копейками утра!
Владимир только головой покачал.
— Пойду что-нибудь поесть сооружу, — решила Агата. — Нервы успокоить. Вы блинчики едите?
— Я тоже всё ем, — сообщил Владимир. — Кроме морской капусты. В детстве переел. Вам там помочь?
— Нет, спасибо. Ну, чай пока сделайте. Обед уже готов — тогда ужином займётесь, хорошо?
— Идёт! — согласился Владимир и отправился собирать постель.
* * *
— Кое-что я об этой Агафье уже поняла, — заметила Агата. — Скажу, если вам интересно. Кстати да, личико симпатичное. Рядом с ней я пугало.
— Вы не пугало, — заметил Владимир. — Да, скажите.
— Ей не хватает друзей. Она, вероятно, боится одиночества — возможно, любит винить себя, если вдруг с человеком начались тёрки. Может быть чрезмерно заботливой.
— Откуда такие выводы?
— Вы о ней немного рассказывали, но кое-что рассказали. И то, как она строит сообщения, и как отвечает. Зуб даю: если бы вы ей что-нибудь ещё ответили, она снова бы отозвалась. Она всегда постарается подтвердить, что всё получила. А если бы не смогла — то потом извинялась бы битый час.
Владимир покачал головой.
— Никакой магии, — усмехнулась Агата. — Я изучала психологию. И знаете, я сама такой была. Мне не очень приятно читать её переписку, там как будто я лет так в двадцать. Тоже была такая вся восторженная — классная новая жизнь, престижный ВУЗ, вся эта байда. — Агата вздохнула. — Но случись что — могла в уголок забиться, спрятаться. Не верите, да? Я, пока с дядей и тётей разбиралась, была всю дорогу на адреналине, и Гриша всегда был рядом. Некогда было пугаться, жить очень хотелось. А потом Гриша уехал, когда свою девушку встретил — и я вроде как одна осталась.
Владимир молча погладил её ладонь.
— Спасибо, — прикрыла Агата глаза на пару секунд. — Ничего, разберёмся. Я теперь точно не отступлюсь, слишком много чертовщины.
Владимир потёр лоб и вспомнил, что не давало покоя со вчерашнего вечера.
— Вчера вы сказали, что мама вас в детстве белкой звала, что вы всё грызли.
— Верно, — улыбнулась Агата. — Так и было. Чёрт… — Она посмотрела в глаза Владимиру, прикрыв рот кончиками пальцев. На долю секунды в её глазах мелькнул ужас. — Ничего не понимаю!
— Вы точно детдомовская?
— Точнее некуда. Документы все есть, любой дурак проверит за пять секунд. Слушайте, откуда это? — поразилась Агата. — Я была так в этом уверена… — задумалась она. — И только не смейтесь, я даже припоминаю, смутно, как я в том детском саду с другими детишками была. И что мама меня туда и оттуда водила. Точно что ли крыша едет?
— Смеяться не буду. — Владимир поднялся на ноги. — Слушайте, я возьму сегодня отгул. Лето на дворе. Сейчас сдам начальству, что от меня ожидается — идёмте проветримся. Не знаю, в какой-нибудь парк, что ли.
— Хорошая мысль, — оживилась Агата и тоже поднялась. — Знаете, сделайте мне одолжение. Съездим в тот детдом? Это близко. Я туда входить не буду, снаружи потусуюсь. Там у них есть такая доска почёта в фойе. Если я там есть — просто сделайте фото.
— Договорились, — улыбнулся Владимир и взял Агату за руки. — Не беспокойтесь, я вам верю.
— На пару секунд вы подумали, что я вру как сивый мерин, — покачала головой Агата. — По лицу было ясно. Спасибо. Нет, я тут всё уберу, займитесь лучше работой. Раньше сядешь — раньше выйдешь.
Где она набралась таких фразочек? И про свой “выпуск” из детского дома сказала “откинулась”. Ладно, потом разберёмся.
* * *
Детский дом — официально, “центр помощи детям, оставшимся без родителей” носил звонкое имя “Vox viva”, то есть “Живой голос”. Агата осталась снаружи ограды — присела там на скамейке и сделала вид, что увлечённо читает что-то с экрана телефона.
Владимир вошёл внутрь. Внутри ограды было и шумно, и людно — воспитанники, всех возрастов, веселились вовсю. И не скажешь, что тут тюремные нравы — нет такого ощущения. Хотя кто знает, что было здесь двадцать семь лет назад, и что творится за запертыми дверями.
— Вам помочь? — встретила Владимира дама лет пятидесяти. — Чем-то конкретно интересуетесь?
— Я пересекался с одной из ваших воспитанниц, — кивнул Владимир. — С Агатой Камышовой. Она часто вспоминала этот детский дом.
— Ганечка очень талантливая, — улыбнулась женщина. — Очень сложный подросток — была очень сложным подростком. Мы гордимся её карьерой. Да вот, посмотрите сами. — Она подвела Владимира к стенду. И действительно, фото Агаты — на вид ей лет двадцать. То есть уже после “выпуска”. — Юрист, психолог, помогает нашему центру и консультациями, и финансами. Мы очень ей гордимся.
— А Григорий Воронин?
— Ганечкин друг? Он тоже сделал карьеру, — указала женщина. — И тоже помогает нам. Они с Ганечкой были не разлей вода, всегда вместе — как брат с сестрой. Мы переживали, когда пришлось их разлучить — Гришу усыновили другие люди, через год после того, как удочерили Ганю. Трудные были ребята, много я от них наслушалась, но — не зря всё это было.
— А вы — директор? — поинтересовался Владимир.
— Всё верно. Вот, прошу. — Женщина протянула визитку. Владимир глянул: “Юрская Анна Леонидовна”. — Чем обязаны вашему визиту? Вы знакомы с Ганечкой?
— Очень близко, — согласился Владимир. — Захотелось посмотреть на место, в котором она провела половину жизни.
— Я могу устроить вам экскурсию, — предложила Юрская. — Прямо сейчас, или когда вам будет удобно.
— Сейчас, к сожалению, не получится, — покачал головой Владимир, пряча визитку в сумку.
— Будем вам рады! — покивала директриса. — Увидите Ганечку — передавайте привет!
— …Что, Анна Леонидовна всё ещё правит? — поинтересовалась Агата, когда Владимир вернулся из-за ограды и доложил о разговоре с директрисой. — Ну да, я помогаю им, в меру сил. У них всегда мало денег, вдруг кому-то ещё помогу выбраться оттуда пораньше. Видели моё фото?
— И ваше, и Григория, — согласился Владимир. — Выходит, ваши воспоминания о детском саде ненастоящие?
— Или чужие, — согласилась Агата. — Всё, поехали в парк. Не то у меня настроение, чтобы самой в милый детский дом ходить. В другой раз.
* * *
Агата попросила купить ей мороженое — только не ванильное — и они сидели на скамейке в парке аттракционов, наслаждались жизнью.
— Чувствуете шум? — поинтересовалась Агата. — Помните, я говорила? Когда на улице, а тем более среди людей, постоянное ощущение шума в голове. Как бы это объяснить… Вот, идёмте! — Агата указала направление, и через полминуты они оба стояли у трансформаторной подстанции. — Вот как здесь, такой вот гул. Только не такой громкий, но везде.
— Я такого не ощущаю, — признался Владимир. Агата вздохнула, забрала у Владимира обёртку от мороженого и выбросила, вместе со своей, в урну.
— А я почти везде ощущаю. Только у вас дома такого нет — там тихо и спокойно. Слушайте, я правду говорю! — обиделась Агата, заметив выражение лица Владимира. — Проходила я все эти медосмотры, нет у меня никаких болячек. И я с детства не переношу шумные компании, там вообще караул.
— Всё это очень странно, — покачал головой Владимир. — Не собирался вас обижать. Ну тогда давайте смотреть, что у меня дома такого особенного, чем отличается от других мест.
— Обязательно, — покивала Агата. — Да, к слову о странном. Я написала сегодня Нике. Спросила, о какой квартире речь. В общем, она ничего не поняла — да и я тоже.