Между тьмой и пламенем. Часть 1 (СИ)

Фраза «меняйте, и под мою ответственность» звучала во дворце довольно часто. Верховный князь нередко бывал недоволен, но надо отдать ему должное, за исполнение приказов дочери подчиненных не наказывал.
Только ее саму.
Что, впрочем, не останавливало Инерис. Ну, посидит она пару дней взаперти. Лани принесет ей книжку, Грелис – какое-нибудь лакомство с кухни, невзирая на строгий запрет. Да и Кэллиэн порой вмешивался в воспитательный процесс, сманивая ее в свою лабораторию посмотреть на очередное изобретенное или изученное им заклятье…
Она заметила редкую усмешку на обычно серьезном лице придворного мага и невольно нахмурилась. Порой ей казалось, что этот тип способен читать мысли… что не делало, впрочем, общение с ним менее интересным.
– Ты недовольна поручением, дочь моя? – грозно осведомился князь.
– Что вы, отец. Я просто обдумываю возможные подходы к лорду Оркесу… хотя, на мой взгляд, будет логичнее попытаться разговорить князя Солтейна, он, в силу меньшего возраста и недавнего вступления в должность, менее опытен, следовательно, скорее поддастся влиянию отвлекающих факторов.
Это вслух. А про себя…
…Да демона с два этого волка легко проймешь! Ему уже сорок шесть, для оборотня это срок вступления в зрелость. Хищный и матерый.
Оборотни, конечно, не демоны… но с даллийцами тоже приходилось держать ухо востро.
Отец одарил ее неохотной улыбкой.
– Князь Ратри хорошо обучил тебя.
Инерис улыбнулась в ответ – сдержанно, хотя душа запела. Редкая похвала от отца!
– Будь умницей и слушай капитана. Для наследницы необходимо…
«Уметь себя защитить в случае покушения или попытки переворота».
Эту фразу она заучила наизусть в последние три или четыре года. Непонятно, чего отец опасался, ведь среди придворных царило редкостное согласие в том, что касалось оценки его деятельности… он был прекрасным правителем. Порой его решения нуждались в известной корректировке, но князь ведь, в отличие от нее, действительно управляет государством, и притом не слишком полагается на окружающих. А значит, ему куда сложнее уделять внимание нюансам.
За всем ведь не уследишь.
Эту истину тоже вбил в нее князь Ратри, когда читал лекции по подбору нужных лиц в ближайшее окружение и объяснял, чем приближенные правителя отличаются от первого круга двора. В целом, Инерис была согласна с ним, хотя некоторые методы проверки верности кандидатов ее покоробили.
– Я надеюсь на твое благоразумие, дочь моя.
Почти ритуальная фраза, означающая окончание разговора.
Подавив очередной вздох, Инерис подошла к князю и присела в реверансе, а затем подставила лоб для поцелуя.
Повторный реверанс – и батюшка вместе с чудаком-магом наконец удаляется.
– А теперь, – от тона капитана Инерис невольно вжала голову в плечи, – мы с вами побеседуем всерьез, леди-наследница.
О, благодатная Фотия, смилуйся…
***
Королева погладила себя по плоскому, несмотря на успешное рождение двоих детей, животу и улыбнулась. Она выглядела восхитительно.
Пожалуй, не хуже, чем двенадцать лет назад, когда выходила замуж за рано овдовевшего Дориана Коринфа Ламиэ, наследного верховного князя Нариме – крупной автономии в составе великого княжества Тессеме. Ламиэ правили этой землей уже двадцать поколений – и по большей части, мудро и справедливо. Залогом существования суверенного государства под боком огромной империи вроде Йерихо была дипломатия – умение дружить с такими же сравнительно небольшими соседними королевствами, пряча кнут за спиной. В случае с Тессеме кнутом была грозная военная автономия на юге, поставлявшая княжеству доспехи и качественнейшее оружие.
Нариме.
Кнут раньше пригождался крайне редко…
Но в последнее время дружить с южанами стало довольно… проблематично. Не только им – всем, даже Йерихо.
Ральда нахмурилась.
Южане. Демоны. То еще соседство. Наглые, самоуверенные, идущие напролом… Отстаивающие свои интересы не хуже псов, вцепившихся в горло добыче. С ними было проще сразу согласиться, чем пытаться применять обычные уловки – этих типов сбить с толку невозможно. И ладно бы дело было только в этом…
 
Проклятые набеги.
Каждый раз, когда у этих огненных выродков случался неурожай, страдали их приграничные территории!
Сколько раз при дворе обсуждали этот вопрос! Одни кричали, что пора положить конец наглости рогатых паразитов, другие – что с ними лучше не связываться. Но князь не торопился решить эту проблему раз и навсегда…
В следующий миг на ее губах заиграла улыбка.
Он был слишком занят другими мыслями.
Ральда покружилась перед зеркалом, с удовольствием отмечая про себя, как она ослепительна в алом атласе, который очень ей шел, выгодно оттеняя черные волосы и идеальную золотистую кожу. Большие, томные карие глаза не нуждались в подводке и тенях; пушистые черные ресницы были их главным и единственным украшением. Зато губы она красила всегда – ярко, смело, броско, привлекая к себе внимание мужчин и вызывая бессильную зависть дам.
Все правильно. Королева всегда должна притягивать взгляды и быть на голову выше остальных.
Впрочем, нужно отдать ей должное – мужу Ральда не изменила ни разу, ухитрившись, тем не менее, разбить немало сердец.
Даже несмотря на то, что один из мужчин во дворце заставлял ее сердце биться чаще – и им был не князь. Любви она не испытывала, упасите боги, но этот человек был настолько притягателен, что…
Ральда вздохнула.
Она не могла себе позволить такую роскошь, как измена. Ее поведение и репутация должны оставаться безупречными, чтобы никто – никто! – при этом дворе не смел поставить под вопрос ее права на нынешний высокий статус. А ведь многие упрямцы еще помнят, что верховный князь тогда приблизил и возвысил девушку из угасавшего дворянского рода, у которой не было ничего, кроме гордого имени, славных предков и редкой красоты, которая пленила отягченное горем сердце…
Ральда снова улыбнулась. Но теперь в ее улыбке не было ни нежности, ни удовлетворения. Только холод и решимость добиться своего.
И она своего добьется. Осталось совсем немного потерпеть.
И королева, удовлетворившись наконец тем, как сидит платье, велела принести рубиновый набор Ламиэ и традиционную ленту.
Ей еще предстояло зайти к старшей дочери (Ральда стиснула зубы на миг, памятуя о том, что эта самая дочь упорно не желала называть ее матерью и относиться как к таковой) и помочь ей с выбором туалета для торжественного ужина в честь гостей… Несмотря на то, что ее советы редко оказывались востребованными.
Что ж. Ральда знала, на что шла. Редко кто любит мачеху, хотя – видят боги – она старалась найти с падчерицей общий язык, и до определенных пределов ей это даже удалось.
По крайней мере, их отношения были ровными, без некрасивых сцен, истерик и скандалов. В этом плане на Инерис было грех жаловаться – не желая сближаться с мачехой, она, тем не менее, неизменно проявляла должное уважение к ней и оставалась безукоризненно вежливой в любых ситуациях. И к своим сводным брату и сестре всегда была внимательна и добра.
Ральда, в свою очередь, старалась не давить на нее без нужды.
Служанка отвлекла ее от размышлений пустяковым вопросом. Благодушно улыбнувшись, королева склонила голову, позволяя закрепить в волосах рубиновую диадему. На миг пожалела, что не бриллиантовую…
Но нет. Ту она надеть не сможет. Это был любимый гарнитур его первой жены. Даже на единственном домашнем портрете это ничтожество изображено в княжеском алмазном венце. Подумать только, из-за какой-то бездарной дряни князь, осыпая свою вторую жену знаками внимания и расположения, так и не даровал ей титула верховной княгини… Почему ее и называли королевой. Равный титул, дарующий такую же власть, но… вечное напоминание о том, что она вторая, а не первая.
 
Впрочем, ее отец изрядно удивился бы, узнав, как далеко сумела зайти его «бесполезная, ни на что не годная» дочь.
Губы на миг скривились, но королева тут же взяла себя в руки.