Между тьмой и пламенем. Часть 1 (СИ)

Возможно, он все-таки решится на нарушение заключенного с неизвестной доброжелательницей договора и оставит малышку себе…
  
Глава 4
 
Инерис молчаливо негодовала – и тревожилась.
«Завтра вечером» разговора у них тоже не вышло. Кэллиэн вообще невесть куда запропастился. Лорд Рагор с непроницаемым лицом сообщил, что князь не принимает, так как у него возникли неотложные дела. Князь Солтейн третий день назойливо увивался вокруг нее, и у Инерис появилось ощущение, что свой ход вервольф сделает очень скоро. Какого демона отец тянет?! Почему не хочет ее выслушать?!
Совершенно нехарактерное для него поведение! Совершенно!
И что еще более странно – все ее ухищрения не давали результата! Утром секретарь отца загадочным образом забыл о ее приказе сообщить, едва князь закончит разбираться с делами. На стрельбище, куда ее отец отправился днем, чтобы вспомнить былые навыки, компанию ему составил князь Солтейн, с которым он потом устроил дружеский спарринг на мечах, окончившийся ничьей. Потом правитель засел за бесконечные совещания. Дойдя до отчаяния, Инерис попыталась перед ужином поговорить с ним прямиком в княжеских апартаментах, но там сидела великолепная леди Ральда… и вообще Инерис показалось, что она зашла крайне невовремя. Королева в ответ на просьбу позволить ей поговорить с князем наедине нахмурилась и спросила, в чем дело, явно не собираясь тактично удаляться. Пришлось извиниться, заверить, что ничего серьезного не произошло, и ретироваться.
Уколы тревоги переросли в ощущение надвигающейся беды, которое на следующий день подтвердилось. Ее наконец вызвал отец – как оказалось, на совещание в присутствии советников, придворного мага и ряда доверенных лиц вроде князя Ратри.
– Князь Неаро Солтейн сегодня просил у меня твоей руки, и я дал согласие.
Слова отца набатом отдались в ушах. Мало того, что Инерис не считала князя подходящим правителем, так еще и сведения, полученные от лорда Валкара, характеризовали ситуацию как намеренный обман с элементами мошенничества.
«И я дал согласие».
В душе вспыхнул гнев.
Очень интересно! То есть ее ставят перед фактом, даже не собираясь учитывать ее мнение по этому вопросу!
...Нет-нет-нет, так не пойдет, успокойся, Инерис… какое успокойся, конечно, когда такое заявили!.. но эту партию нужно вести максимально сдержанно и осторожно…
– Вы поспешили, отец, – ровно отозвалась Инерис. – И не имеете полного представления о ситуации, поскольку так и не нашли времени за эту неделю на то, чтобы выслушать доклад о том, что мне удалось узнать в первый же вечер.
Князь Ламиэ нахмурился.
– Инерис, не начинай, – резко произнес он. – И не забывайся. Перед тем, как принять предложение даллийца, я обдумал все перспективы и все варианты развития ситуации. Князь очарован тобой, несмотря на твой вздорный нрав и непокорность, к тому же как преемник он меня вполне устраивает – достаточно знатен, является умелым воином и…
– Простите, отец, но он не собирается становиться вашим преемником, по крайней мере, так, как вам бы того хотелось, – ледяным тоном прервала его тираду дочь. – Как мне удалось выяснить, князь лелеет совсем иные планы – по завершению брачных торжеств ликвидировать договор и увезти меня в свое королевство морем. Как только он пересечет границу, я как его жена буду вынуждена подчиниться брачным законам его страны, следовательно, лишусь права голоса и права на самостоятельное владение землей. Тогда он получит кусок Тессеме фактически в свое личное пользование, и даже великий князь ничего не сможет сделать.
Воцарилась тишина – предгрозовая, и это понял каждый из присутствующих в зале.
Кэллиэн вздрогнул и превратился в слух.
Так вот что ей удалось вызнать у оборотня… Она даже ему не сказала, желая обсудить услышанное непосредственно с правителем. Но тот почему-то находил то один, то другой предлог, чтобы избежать разговора. А вчера, когда они должны были поговорить о той странной ситуации на стрельбище, заставил его, Кэллиэна, на целый вечер закопаться в книги, чтобы выбрать подходящие заклятья защиты, которые он, с учетом своих особенностей, смог бы поставить…
 
Что-то тут не чисто. Слишком уж своевременны все эти совпадения.
Интересно, князь действительно хочет выдать ее замуж за этого волка?
Почему такое скоропалительное решение? Даже с ним его не обсудил…
Черная змея гнева в душе шевельнулась, подняла голову.
– Инерис, не выдумывай, – еле сдерживая гнев, произнес князь Ламиэ. – Солтейну прекрасно известно, какие требования предъявляются кандидату в женихи, и он с ними согласился! В Даллии сейчас неспокойно, его собственное положение под угрозой, он может лишиться всех своих земель – я сверился с донесениями наших шпионов, и такая возможность действительно существует. Он не хочет рисковать, потому и предпочел заключить брачный договор с тобой. Так что никто тебя никуда не повезет и не станет требовать отчуждения Нариме в свою собственность.
– Простите, отец, но план князя именно таков. Он полагает, что с помощью отчуждения Нариме сможет укрепить свое влияние на Тессеме, а заодно и положение в Даллии, поскольку наши государства – давние союзники. Хотя ему и этого не потребуется! – вдруг сообразила Инерис. – Вы в ответ назовёте другого наследника – тогда он потребует компенсации… и опять-таки будет в своем праве! Что до его положения в Даллии... Солтейн ведь претендует на королевский трон – или об этом вам забыли сообщить? Донесения ваших шпионов либо неполны, либо откровенно лживы, простите за прямоту.
Кэллиэн знал этот упрямый взгляд. Если наследница считала, что права, она будет стоять до последнего. Единственная привычка, которую из нее не смогли вытравить никаким воспитанием и придворной муштрой.
– Князь уверен в себе и своей непобедимости. Он неспроста взял с собой свиту, состоящую не столько из мечников, сколько из стрелков – они более успешно прикроют отъезд с наследницей. Обратите внимание, на каких конях они прибыли – это охотничьи лошади, они едят мясо и развивают запредельные скорости, водятся такие только в Йерихо, и даже в пределах империи имеют баснословную стоимость, что уж говорить о соседних государствах! Вы же не думаете, что князь Солтейн просто покрасоваться решил? Плюс с ним прибыл профессиональный законник, их собственный юрист, отец, и с не самой кристальной репутацией – о чем осведомлен наш собственный специалист. Для чего, спрашивается, если князю и без того известны все наши требования и он якобы с ними согласен? Ясно, для чего – собирается оспорить наши претензии и предъявить свои! Откройте глаза, отец, этому оборотню нельзя доверять!
– Замолчи! – бросил князь, и тишина в зале стала мертвой. Стало слышно, как потрескивает свечной воск, оплавляясь, и как шуршит ткань платья наследницы, стоит той в очередной раз переступить с ноги на ногу.
– Ты – неопытная, зеленая девчонка! Не тебе считать, что ты перещеголяла матерых дипломатов, которые сидят в совете! И никто из них не нашел в действиях князя ни малейшего подвоха! Как смеешь ты полагать, будто увидела и узнала нечто такое, что укрылось от глаз твоего отца и господина?!
– Простите, мой отец и господин, но вы не женщина, а потому вам недоступны ухищрения, которыми можно заставить мужчину открыть больше, чем ему бы хотелось, – отчеканила Инерис, уверенно встречая взгляд отца и гордо поднимая подбородок.
Кэллиэн поморщился. Стало ясно, что Инерис намерена стоять до конца, противясь этому браку. Умная девочка… Гнев понемногу начал стихать.
 
Леди-наследница, конечно, права. Но нельзя же так с князем…
– Инерис, хватит ходить вокруг да около! – вскипел правитель. – Признавайся, что за блажь тебе ударила в голову? Любви хочешь и ухаживаний? Только скажи, князь готов здесь задержаться и попытаться тебя очаровать, раз тебе непременно нужна вся эта романтика! Хотя я полагал, что такие глупости не по тебе…
– Мне не нужна романтика, отец, – ровно возразила Инерис. Кэллиэн поневоле восхитился – отлично держится, молодец. – Я прекрасно знаю, что в моем положении глупо рассчитывать на любовь, обожание и прочие глупости. Но мой избранник должен стать хорошим правителем этой земли. Князь таковым не является, а потому я решительно отказываюсь от брака с ним. И это мое последнее слово, – Инерис непримиримо скрестила руки на груди, бросая откровенный вызов отцу.