Семь рыцарей для принцессы (СИ)
— Это она, Герман, — он счастливо захихикал, взвешивая клинок и делая пробный взмах. — Эспада.
— Как ты ее назвал?
— Эспада, — повторил Берт, наслаждаясь звучанием этого слова. — С двойной заточкой, чуть легче короткого меча, но почти такая же опасная. Смотри, как блестит. Ей можно наносить как рубящие, так и колющие удары, — он резко взмахнул шпагой, и острый кончик пронесся в сантиметре от носа Германа.
— Перестань, — проворчал он. — Ты как ребенок.
Альберта это не сильно волновало, он вовсю примерялся к оружию, вполголоса нахваливая его возможности, и даже не замечал, что говорил вещи, которые ему нынешнему не должны быть знакомы.
— Ой, смотри, — он вдруг замер, поднося клинок к лицу. — Тут что-то… Буквы?
Герман подошел к нему, и в тот же миг почувствовал, как по коридору к ним кто-то приближается. Довольно возмущенно приближается, насколько эмпатия Германа позволяла определить.
— Дзюн… — он повернулся предупредить ее, но она и без него что-то поняла. Наклонила голову, точно прислушиваясь, и перетекла к двери, которая без промедления открылась. Черная смазанная тень промелькнула и скрылась в коридоре, чудесным образом разминувшись с Вальтером Гроттом. Герман только и успел, что открыть рот.
Учитель окинул помещение ледяным взглядом поверх очков и угрожающе заложил руки за спину.
— Объяснитесь, пожалуйста, — вкрадчиво велел он, и Альберт, бросив шпагу, зажал руками уши. Клинок со звоном ударился о плиты пола. Что бы не происходило, оно оказалось сильнее Берта. Он стиснул зубы и жалобно застонал. Герман растерянно глядел то на него, то на замершего в дверях учителя. Только сейчас до него дошло, что тот применяет на Берте свой мощный ментальный дар, а Германа защищает его артефакт-блокатор. И стоило ему только об этом подумать, как в мозг будто бы вонзили иглу. Герман со свистом втянул ртом воздух и осел на колени. Перед глазами поплыла мутная кровавая пелена.
— Сопротивление бесполезно, — услышали оба. — Повторю. Ваши объяснения, молодые люди.
Герман слышал его голос сквозь вату в ушах. Голова гудела и разрывалась на части, к этим жутким ощущениям прибавился стук где-то в затылке и жжение в глазах. Альберт сжался в комочек на полу и крепко зажмурился. Яркие всполохи боли, отпечатывающиеся цветными разводами на внутренней стороне век, мешали разглядеть, что с ним творилось. Вот он подтянул колени к груди, вытянул руку, вырвав шпагу из пальцев Гротта, и случайно разрезал кожу на ладони.
Герман погладил друга по взмокшему лбу. Бедолага потерял сознание, хотя секунду назад показалось, что он потеряет жизнь и пару пальцев в придачу. Убедившись, что самое страшное миновало, он перебросил весь свой гнев на Гротта.
— Какого черта вы творите! Вы его чуть не угробили! — дыхание перехватило, Герман едва не закашлялся, но продолжил: — Я вас под инквизицию подведу, если перед этим не убью своими руками!..
Хотелось ругаться и осыпать учителя проклятиями, но Герман физически был к этому не способен. После того, как Альберт вдруг упал и начал дрожать в припадке, невидимый пресс отпустил самого Германа, но вмешательство Гротта было таким сильным, что голова до сих пор казалась совершенно пустой. Уровень не меньше третьего.
Вальтер выглядел удивленным, но не виноватым.
— Такого не должно было произойти. Твой друг всегда был настолько чувствителен к ментальной магии?
Герман нахмурился:
— Если не этого, то чего вы добивались? И зачем? По закону подобные манипуляции с человеческим сознанием запрещены.
— На глаз прикинул уровень? — хмыкнул Гротт, поднимаясь с колен и отряхивая руки. — Хотел заставить его бросить шпагу. Не более. Но вы так и не ответили, как оказались на запретной для учеников территории, да еще и в такое время?
— Собираетесь нас наказать? — Герману просто не хватало слов, чтобы описать свои чувства. Все пошло не по плану.
— Всех троих, — подтвердил Гротт. — Ведь с вами был третий? Третья? Что ж, и до нее очередь дойдет.
Он читал Германа как открытую книгу, и это было особенно обидно потому, что сам Герман оказался перед ним точно слепой котенок. В груди вскипала злость, но он уже мог достаточно ясно соображать, чтобы понять — тягаться с бывалым менталистом ему пока не под силу, угрожать законом — малоэффективно, а других вариантов он не видел. Разве что только попробовать договориться…
— Простите, — пробормотал Герман, убеждая себя, что идет на попятную только ради Дзюн и Берта. — Я могу все объяснить. Все дело в этой шпаге.
Он поднял глаза и увидел, что Вальтер кривит губы в недоброй ухмылке. Герману стоило большого труда не измениться в лице и продолжить изображать смирение.
Гротт пригладил замявшийся камзол и оправил манжеты. Герман зацепился взглядом за тонкие бледные пальцы и поблескивающий на большом пальце тонкий ободок золотого кольца. Учитель в принципе был похож на человека, склонного к украшению себя любимого, но отчего-то в данном случае именно это скромное колечко завладело вниманием Германа, жаль, эту мысль, пока до конца не оформившуюся, пришлось отложить до лучших времен.
— И то, что в голове вашего друга неплохо покопались задолго до меня, вы тоже объясните? Хотели что-то скрыть? От кого-то или, — кивок в сторону бессознательного Берта, — от него?
Герман хотел ответить: “Не ваше дело”, но был не в том положении, чтобы дерзить. Раньше держать себя в руках было проще. Возможно, потому что кроме себя некого было защищать. И он просто промолчал.
Альберт застонал и попытался сесть. Из раны на ладони текла кровь, и на плитах оставались красные отпечатки.
— И все из-за какой-то шпаги? — Вальтер наклонился и подобрал оружие с пола. — Чем же она так важна?
Берт протер глаза, размазывая кровь по лицу. Мутные лиловые глаза на бело-красном фоне смотрелись дико.
— Герман? — позвал он растерянно. — Что случилось?
Герман почувствовал себя загнанным в ловушку. С одной стороны Гротт по-прежнему руководит ситуацией и ждет от Германа ответов, с другой — с Бертом произошло что-то непонятное и страшное и ему требуется помощь. Дзюн сбежала, но ее участие рано или поздно раскроется.
Все чего-то ждали от Германа, но он не знал, как правильнее будет поступить.
— Что за шум посреди ночи? — свет лампы из коридора преградила высокая мужская фигура. — Вальтер, опять ты работаешь до утра… О! Поймал воришек? И кто у нас тут?
Савелий Кишман, немного сонный, взлохмаченный и оттого выглядящий даже еще моложе, чем обычно, с усмешкой оглядел “поле боя”. Кровь на полу и на Альберте его, похоже, ничуть не смутила.
— Пустое любопытство, — внезапно ответил Гротт, изящно махнув кистью в сторону ребят. — Само собой, я их накажу, раз уж сам их обнаружил.
— Вообще-то, декан тут я, — напомнил Кишман, и Герман напрягся. — А эти двое уже успели не раз отличиться.
— Идите домой, декан, вас там жена заждалась, — ядовито процедил Вальтер, и между мужчинами будто искра пролетела. Альберт округлил и без того большие глаза, покосился на друга, но тот отрицательно покачал головой. Пытаться повлиять на магов такого уровня все равно, что подписать себе приговор, даже если дар Берта на первый взгляд совершенно безобидный и незаметный.
— Ладно, — сдался, наконец, Савелий. — Она и впрямь ждет. Тебе бы тоже пора жену завести, такую, как моя Алина.
Он подмигнул побледневшему Вальтеру и, насвистывая, направился прочь.
— Учитель Гротт… — рискнул Герман подать голос.
— Молчать! — рявкнул Вальтер и тут же сам себя одернул. — То есть, с вами мы поговорим о произошедшем позже. За час до подъема чтобы оба были в моем кабинете.
И он стремительно покинул оружейную, так и не вернув шпагу в стойку с оружием.
— Нас накажут, да? — пробормотал Берт, поднимаясь. — Прости, я, правда, не хотел, чтобы так вышло. Ты на меня обиделся?
Герман достал из кармана платок и молча замотал его ладонь. Его мысли уже витали далеко отсюда, подзадоренные мелкими, но весьма любопытными фактами, которым только предстояло найти объяснение.