Малакай и я (ЛП)
— Ли-Мей? — повернувшись на звук голоса Альфреда, я увидел, что он стоял возле меня и говорил с... ней.
— Мистер Ноэль. Доброе утро. Простите, я забыла, что вы тоже здесь! — сказала девушка. — Мистер Лорд, я только хотела сказать вам спасибо. Сегодня вы спасли мою мать.
Я не должен был этого делать, но я посмотрел на нее в шоке. Действительно посмотрел на нее — ее светлые волосы были собраны в пучок и ее карие глаза были полны слез. Это была она? Я спас ее мать?
— Ваша мать? — спросил Альфред, потому, что я не мог найти слов.
— Женщина в BMW, да. Я просто... спасибо. В самом деле. Спасибо. — Она быстро всхлипнула, и я попытался обойти ее, но девушка снова преградила мне дорогу.
— Мы могли раньше встречаться? Клянусь, это похоже на дежавю.
Это была она.
В момент, когда я осознал это, боль вернулась.
Сдерживая боль, я посмотрел на нее.
— Нет, не могли.
Вынув ключ из кармана, я обошел ее и направился к темно-красному мотоциклу на стоянке. Я пытался понять, как бежать. Как избежать этого, прежде чем это начнется снова? До того, как Ли-Мей поймет, что она встречалась со мной не в этой жизни, а почти в тысяче предыдущих.
— Я отказываюсь делать это снова.
С меня хватит боли. Хватит.
ГЛАВА 4. СПЯЩИЕ И БОДРСТВУЮЩИЕ + МЭРИ-МАРГАРЕТ И ФРЭНСИС
ЭСТЕР
— Ты хоть представляешь, который час, старик? — спросила я, щелкая выключателем, когда дедушка зашел в квартиру.
— Иисус Христос, Эстер! — вскрикнул он, хватаясь за грудь — Ты меня чуть до инфаркта не довела!
Я не могла не улыбнуться. Но я не собиралась позволить ему так легко отделаться.
— Деда, сейчас два часа ночи.
— Я знаю, именно поэтому я собираюсь завалиться в кровать... — последнюю часть фразы он проговорил, зевая, пока стягивал пальто и галстук.
— О нет, ты этого не сделаешь. — Я вскочила с кресла и подбежала к нему прежде, чем он двинулся к лестнице.
— Что произошло с Малакаем Лордом?
— Эстер, — застонал он.
— Дедушка. — Я скрестила руки на груди и ждала.
— Ты разве не должна больше беспокоиться обо мне? Например, как помочь мне уснуть или что-нибудь в этом роде?
— Ты однажды сказал, что если когда-нибудь мне и придется помочь тебе уснуть, то только вечным сном. Сейчас, когда я думаю об этом, понимаю, что это было ужасно сказать такое десятилетнему ребенку.
— Принято. — Кивнул он, снова пытаясь обойти меня.
— Дедушка, я серьезно! — Я нахмурилась, пытаясь посмотреть на него своими большими щенячьими глазками. Но он оттолкнул мою голову указательным пальцем.
— Этот взгляд не производит нужного эффекта, когда ты так стараешься. Подвинься, — его голос звучал теперь серьезнее, поэтому я подвинулась, но все же не сдалась.
— Дедушка, ты знаешь, почему я люблю книги Малакая Лорда? — спросила я, и он остановился на полпути, чтобы выслушать меня. Я никогда раньше не говорила об этом, а он никогда не спрашивал.
— Я люблю их потому, что боль, которую он дает испытать своим персонажам, позволяет мне жить оптимистичнее. Мать бросила меня, когда мне была неделя отроду, а мой отец умер. Я постоянно чувствую, что не достигну в жизни никаких высот, и когда кажется, что я дошла до ручки, подступает паника, и мне хочется спрятаться в своей комнате навсегда, выходит новая книга Малакая Лорда. Я читаю и перечитываю ее, рыдаю над страницами, ты же знаешь, я плакса, я могу прослезиться из-за абсолютно разных вещей, но я никогда не рыдаю, реально плачу навзрыд, пока не читаю его книги. После этого делаю глубокий вдох и улыбаюсь, потому что все еще продолжаю жить, а персонажи — нет. Что я буду делать, если Малакай Лорд перестанет писать? О, ужас! — добавила я в конце, положив ладонь на лоб и откинув голову, как делали барышни в старых голливудских фильмах.
Когда он ничего не ответил, мне пришлось взглянуть на него. Он смотрел на меня своими мудрыми карими глазами.
— Опусти руку.
Я немедленно опустила ее, и тогда он щелкнул меня по лбу.
— Ай! — Я вздрогнула, отступая — Дедушка!
— Эстер, — передразнил он меня, качая головой, — что ты будешь делать, если Малакай Лорд перестанет писать? Мне придется отвесить тебе волшебный пендель. Что это за вопрос такой? Ты будешь жить дальше, так же, как и остальные семь миллиардов людей на этой планете. Ты сама источник своего счастья и оптимизма. Не книга. Не человек. Только ты.
Мой рот открылся в изумлении.
— Постойте-ка, почему это меня отчитывают? К тому же ты сам говорил мне полностью отдаваться искусству.
— Искусствам. Во множественном числе. Не одному автору или книге. Вот откуда я знаю, что ты еще не готова управлять издательством. Ты, вероятно, превратила бы его в Фонд Малакая Лорда. Ага! — фыркнул он, оглядев меня в головы до ног, прежде чем подняться по лестнице.
Целую секунду я стояла там в шоке. Я не получила ответа ни на один заданный вопрос, и, что хуже всего... мне достались нравоучения и строгий взгляд, будто я что-то натворила. Мой шок перешел в изумление, а изумление в веселье. Кивнув себе, я хлопнула в ладони и обернулась к лестнице.
— В один прекрасный день, дедушка, я пойму как... как... как ты умудряешься обходить все мои вопросы! — прокричала я ему наверх.
— Удачи! — прокричал он в ответ и рассмеялся так сильно, что его смех перешел в кашель. Но прежде, чем я успела спросить, все ли с ним в порядке, он сказал:
— Я в порядке. Тебе стоит быть шустрее.
— Тебе стоит быть шустрее, — тихонько передразнила я, строя рожу напротив его закрытой двери.
— Я все слышу!
— Ну, уж нет, — прошептала я и на цыпочках стала красться в свою комнату. Почему я вообще крадусь? Боже, какая же я жалкая! По закону я имела право на употребление алкоголя, брак и даже воинскую службу в любой стране мира, и все же я до сих пор чувствовала себя ребенком, играющим во взрослые игры. Вздохнув, вернулась в свою комнату за лестницей. Пересекла ярко-красный персидский ковер и заползла в свою кровать-футон прямо у большого окна с видом на город.
— А-а-ах, — счастливо простонала я, вытягиваясь на простынях. Спальня на нижнем этаже подразумевалась хозяйской. Однако когда мне было четыре года, я всегда спускалась вниз и спала у дедушки... не в его кровати, но на пуфике у окна. Я постоянно падала с кровати. Когда мне исполнилось десять лет, и я стала уже совсем большой девочкой, дедушка отдал мне свою комнату. И теперь я могла смотреть на огни ночного города, которые начинали выглядеть как звездное небо, как только я становилась достаточно сонной.
Как сейчас, например... Я чувствовала, как мои веки тяжелеют, когда вдруг зазвучала мелодия Бетховена «К Элизе».
Я слушала, чувствуя, будто парила и кружилась вместе со своей постелью, и стоило мне начать наслаждаться этим, как все прекратилось. Меня будто схватили за лодыжки и швырнули с небес на грешную землю. Садясь, я потянулась за телефоном к деревянному каркасу моей кровати, который был достаточно широким для моего ноутбука и телефона. Посмотрев на экран, я увидела не только пропущенный звонок от Ли-Мей, но и ее сообщение...
«Ты спишь?»
«Да... потому что только врачи, диспетчеры 911 и полицейские не спят в такой час. Спокойной ночи».
Я отправила ответ и как только откинулась назад, снова зазвучала «Багатель» Бетховена. Со стоном я опустила ноги на пол и ответила на звонок.
— Надеюсь, дело серьезное. Например, ты умираешь, — проговорила я в телефон.
— Я думаю, я влюбилась, — сказала она на китайском, а не на английском.
— В кого? — Я села, сон как рукой сняло.
— Угадай?
— Я плохо играю в эту игру, давай ты просто скажешь мне?
Сейчас я была слишком взволнована.
— Ладно. Но только потому, что я взволнована.
Она замолчала.
— Ну?
— Я держу драматическую паузу, подогреваю интерес.