Привет, Маруся! (СИ)
— Можно деньги потратить на луковые чипсы, сосиски, консервы и другие продукты, только это панкреатит, гастрит и диарея. Я же предлагаю запечь в духовке куриные ножки с картофелем и приготовить шарлотку. По цене выйдет так же, но значительно вкуснее, сытнее и безопаснее для организма. Вижу, на столе у тебя лежат апельсины и яблоки. Невкусные? Потеряли товарный вид.
— Ага, кислые, купил по акции. День рождения пройдет, как в лучших домах! С апельсинами! — облизнулся гордый своей покупкой Сергеев.
— Кислые апельсины. Конечно, их съедят, не морщась. Предлагаю добавить немного сахара и сварить к шарлотке конфитюр.
— Мы так никогда праздники не отмечали. А эта готовка займет много времени?
— Все не более сорока-пятидесяти минут.
— Тогда сделаем, как ты сказала. Пиши список, что потребуется, — принял окончательное решение Слава. — Но помни: хватит убивать селедку ради шубы.
В разговор включился Кутусов:
— И крабов ради палочек. И докторов ради колбасы.
— В точку, — сказала я и взяла в руки нож. — Вообще-то перед вами очень послушная девушка. Послушаю, послушаю и сделаю все по-своему, особенно это касается докторов и колбасы.
Не оставаться же в долгу. Последнее слово всегда оставляю за собой.
Когда принесли продукты, я быстро приготовила обещанный праздничный обед. А ребята под моим руководством уже почистили и порезали около килограмма апельсинов и вскипятили литр воды, добавив в нее столько же сахару, сколько весили фрукты. А потом, поварив сироп минут двадцать вместе с порезанной цедрой, положили апельсины и довели до готовности. Через обещанное время обед был готов. Тут подоспела и Саша, освободившись после работы, и другие ребята, оставшиеся на этаже. Всего восемь человек.
Сергеев, набив рот мясом с картошкой, а потом кусками шарлотки с апельсиновым конфитюром, счастливо промычал:
— М-М-М…Эх, как же вкусно, аж слюнки текут из глаз, повезет кому-то с такой женой. Может, и мне счастье попытать? Стаська, я тоже неплохой парень. Как-никак.
Сергееву тут же парировал Кутусов, зло глядя на приятеля:
— Вот именно — никак. Не заходи на минное поле, друг. У тебя есть Сашка.
— Понял. Не дурак. Дурак бы не понял.
— И хотел бы — не возразишь.
Я вертела головой: то смотрела на одного, то на другого. Пинг-понг какой-то, а не разговор. И мне не понятен был еще один момент: Саша — девушка Славы? Почему-то она мне ни слова не сказала о своем парне.
Улыбнувшись, я посмотрела на Мошкину, та сидела пунцовая то ли от жары, то ли от волнения.
Странные в этой компании отношения.
Глава 13
Через час веселья, когда парни начали травить пошлые анекдоты, я не выдержала:
— А давайте устроим экспресс-театр.
Готовясь к новогодней конкурсной программе в колледже, мы с Катей и Олесей переворошили кучу разной информации и все-таки составили интересный, смешной сценарий. Наиболее веселые конкурсы я решила провести и в день рождения Славы.
— Театр — экспресс? Это как? — загалдели все.
— Я рассказываю сказку, к примеру, «Репка», а каждый из вас, когда я называю героя, произносит одну и ту же реплику. Мышь Бригадный Комиссар: «Елки-палки, ша, атас!», Репка-сурепка: «Вам теперь я первый друг», Кошка Мурка: «Где ты бродишь, мое счастье?», Пес Хвостунок: «Дайте есть, костей мне мало», Внучка Агаша: «Ну подумаешь, дела», Бабка Матрена: «Хочешь жить — умей вертеться», Дед Матвей: «Будем жить, ядрена мать».
Я читала смешной стихотворный текст, несколько отличный по содержанию и форме от оригинального, а ребята в нужный момент, выбегая и становясь друг за другом, выкрикивали с разной интонацией свою реплику. Получилось забавно, особенно если женские реплики произносили парни. Но, когда нежная, миниатюрная Саша, ворвавшись в комнату, кричала: «Елки-палки, ша, атас!», все хохотали до хрюканья. Проведя семь конкурсов, я вышла в коридор.
— Устала, Стасенька? — тут же подлетел ко мне Кутусов.
— Нет. Жарко.
— Пойдем, я покажу тебе мою комнату.
Мы прошли в соседнюю секцию и оказались в уютной, небольшой комнатке на два человека.
— А где сосед?
— Уехал к себе в Тамбов. Волков искать.
— Это ты про то, что тамбовский волк ему товарищ?
Кутусов засмеялся:
— Именно так. Как ты хорошо меня понимаешь.
И посмотрел так внимательно, так ласково.
А потом мы, не говоря больше ни слова, одновременно бросились друг к другу. Я обмякла и растворилась в объятиях Стаса. Дух захватывало, сердце бухало, коленки подкашивались. Он целовал меня уже с жестким напором, а я, сама того не осознавая, радостно отвечала на поцелуи. В омут, в омут его губ, не хочу оттуда выбираться.
Тук-тук-тук, — вдруг раздался осторожный стук. Мы посмотрели в глаза друг друга и продолжили сносящие крышу поцелуи.
Грохот стал нарастать, в дверь уже во всю тарабанили.
— Придется открыть, кто-то очень хочет нас видеть, — тихо сказала я.
— Открывайте! Я знаю, что вы здесь, — раздался голос коменданта.
— Надо уходить, — прошептал мне Стас. — У нас не разрешается находиться посторонним. Это мы договорились с вахтершей, чтобы она запустила тебя и Сашку.
Снова раздался голос коменданта:
— Тихо. Может, ты ошиблась, что кто-то лезет на балкон? Нет? Ну ладно, схожу на первый этаж и возьму запасной ключ. Стой здесь.
Послышались глухие, шаркающие шаги.
— Ну, что, Маруся, уходим, — нахмурившись, сказал Стас. — Иначе приказ, и завтра же меня, Вовки и Славки здесь не будет.
Кутусов взял меня за руку и вывел на балкон, а потом перелез сам на смежный соседний и помог то же самое сделать мне. Над головой висел багряный небесный занавес. Если вспомнить нетленные произведения древнерусской литературы, то это следует расценивать как предостережение природы от неверного шага человека. Стас толкнул балконную дверь и, смеясь, проговорил:
— Так, заперта, — а потом тихонько постучал по стеклу и очень серьезно сказал: — Маруся, хочу вернуться к тебе и детям, открой балконную дверь, тут холодно.
Все бы шутить ему, тут тетка на метле или с метлой с минуты на минуту покажется, а он…
— А теперь нужно быстро спуститься по пожарной лестнице, — проговорил Стас.
Я схватилась за голову и запричитала:
— Боюсь высоты. Может, как-то по-другому можно выбраться?
— Нет. В соседнюю комнату не попасть — балконная дверь закрыта. Не бойся. Это всего лишь третий этаж.
— Кажется, вечер перестает быть томным, — чуть не плача пробубнила я — Можно останусь здесь? Скажу, что все ушли, а меня забыли.
— Хм, и ты здесь, на балконе, просидела полмесяца, потеряшка? В этой комнате жили старшекурсники, они давно получили дипломы и уехали. Не волнуйся, делай, как я — и все получится.
С этими словами Стас перемахнул через балкон и, оказавшись на лестнице, тихо сказал:
— А теперь ты. Вниз только не смотри, а то голова закружится.
Я где-то читала, что если страшно, нельзя бежать от этого состояния, а надо полностью в него погружаться. Превозмогая свой страх, я начала осторожно сползать вниз. Спускаться оказалось сложнее, чем я предполагала. Вес тела приходился на руки, а они — мое уязвимое место, ну, как у Ахиллеса его пята. Всегда страдала от того, что не могла на физкультуре отжаться даже пару раз, с подтягиванием приходилось еще хуже. К тому же после полученного в прошлом году осложнения на сердце, уроки физкультуры я не посещала вовсе — так что, та еще спортсменка. Приходилось одновременно отрывать руку и ногу от перекладины, а это было трудно. Конечности так устали, что мне казалось: все, не выдержу, сейчас пальцы разожмутся — и я упаду. Лестница заканчивалась в полутора метрах от земли.
— Прыгай. Я тебя поймаю. Не бойся, хромоножка.
Ну зачем он напомнил мне о том падении? Я и на ровной поверхности летаю, а уж эту гору не преодолею точно. Пришлось, превозмогая свой страх, рискнуть. Оказавшись в руках Кутусова, я крепко прижалась к его груди и засмеялась.