Растоптавший бабочку Брэдбери (СИ)
И тут, у дядюшки Фрица заиграл "живчик": "Как-как, говоришь, он тебя поставил"?
Петра показала и... Ну, конечно, далеко не "сорок минут"... Но, "на десерт" пойдёт!
После, они долго полулежали на старом кожаном диване и, лениво болтали... В основном, темой их разговора был всё тот же Эрик: "Какой он все же, Schwein"!
С тех пор, Фриц перепробовал много "позиций" и, всё не переставал удивляться изобретательности своего племянника: "Вот же Ficker! И, где он только сам такому научился - неужели в окопах?!".
В конце концов, все стороны этого "любовного треугольника" были довольны и, даже сам "старый конь" - всё чаще и чаще стал ловить себя на мысли, что так хорошо всем.
Однако, при всём при этом, Фрицу было до жути страшно!
Это, действительно - был не его Эрик, а кто-то совершенно чужой и, он даже не скрывал этого. Даже, ни малейшего желания вспомнить или поинтересоваться: когда Фриц, пытаясь пробудить память племянника, рассказывал что-нибудь из его детства, или о каких-то семейных традициях, преданиях, памятных датах или происшествиях, тот или слушал совершенно равнодушно или грубо прерывал: "Мне неинтересно это!".
Еле-еле удалось затащить Эрика на кладбище, на могилу брата Георга - его отца, в годовщину смерти... Так, тот - как будто отбывал какую-то скучную повинность. А ведь Эрик, хотя и вдоволь потрепал ему нервы - очень любил отца!
Фриц, терялся не зная, что делать. То ли в полицию сообщить, то ли - врачам-психиатрам... Священник, которому он на тайной исповеди рассказал всю историю, его не понял и, следовательно - ничем не мог помочь, даже советом.
Как только он собирался пойти в полицию или обратиться в клинику, Эрик тут же - как будто мысли прочтя, начинал ему рассказывать про заманчивые перспективы расширения "дела", про целую сеть закусочных "McRubels", которые вскоре покроют весь город, потом - Германию. Потом - весь мир... Да, так говорил, что стрелянный воробей Фриц, ему верил! Тем более, что дело действительно расширяется: с лотков, "Fast Food"-ом уже торговали в пяти точках Мюнхена. И это за неполный месяц!
Эрик говорил, что он ни на что не претендует, что старается лишь ради своего любимого дядюшки - с которым, да! Бывает иногда несколько груб... Что хотел бы видеть во главе семейного дела - когда Фриц от него "отойдёт", одного из его зятьёв... Что, единственное чего он лично для себя хочет - это заработать на небольшую загородную ферму, выращивающую - для дядюшкиного "бизнеса" же, зелень и овощи. Что, он поселит там одну очень хорошо ему знакомую семью из-под Берлина, которой - ОЧЕНЬ МНОГИМ(!!!) обязан.
Дядюшка Фриц успокаивался, но ненадолго.
От Эрика явственно исходила какая-то угроза! Он, это на уровне инстинкта чуял. Тем более, тот все вечера проводил на сборищах нацистов - хотя в форме штурмовика он его не видел... И, всё чаще и чаще Эрик не ночевал дома, но приходил домой абсолютно трезвым.
Дядюшка Фриц подошёл у двери комнаты Эрика и, приложив ухо прислушался:
... Du
Du hast
Du hast mich
Du
Du hast
Du hast mich
Du hast mich
Du hast mich gefragt
Du hast mich gefragt
Du hast mich gefragt und ich hab nichts gesagt
Willst du bis der Tod euch scheidet
treu ihr sein fur alle Tage...
Nein[7]...
- ритмично постукивая по столу ладонью, напевал Эрик.
Что-то, явно готовилось!
* * *
Далеко за полночь...
Эрик сидел в кроне дерева на толстой прочной ветке, и через мощный морской бинокль смотрел в сторону средней величины трёхэтажного особняка - посреди ухоженного парка, огороженного двухметровым забором... На нём был обыкновенный костюм местного рабочего среднего достатка, тёмных тонов, на ногах специально пошитые тапочки с мягкой подошвой, на голове - вязанная из серой шерсти шапочка, так называемая "балаклава", а через плечо перекинута сумка - наподобие той в которой носят свой инструмент электрики...
...С "пивнушкой" тогда реально не обломилось - его, даже не пустили вовнутрь. Но, через пару дней - в Мюнхенском городском цирке "Кроне", неслыханно повезло!